Этот фильм смотреть нелегко: он - о беспомощном существе, брошенном на произвол судьбы в холодной негостеприимной Москве. Бесприютность - его главная мелодия: исхудавшие собаки, выкинутый на лестничную клетку котенок и главный герой картины - шестилетний Ярик, оставшийся совсем один.
Мама на вокзале пошла за пирожками и пропала. Потом мы узнаем: погибла. Никому больше не нужный Ярик пустится в самостоятельное плавание по волнам большого заиндевелого от декабрьской стужи города. Мы вместе с ним с надеждой заглядываем в глаза каждого встречного - вдруг поможет? И заранее знаем, что в финале все образуется - по законам киношным и человеческим. Но фильм эти законы нарушит, напоминая, что жизнь более жестока.
Фильм "Ярик" - одно из центральных событий открывающегося Московского фестиваля кино для детей и юношества. Его начинал снимать режиссер-дебютант Александр Ласло, потом ему на помощь пришла француженка Сесиль Анри, она же вместе с Андреем Щербининым написала сценарий. Присутствие среди авторов женщины, да еще иностранки, очень чувствуется и в стиле картины, и в некоторых особенностях взгляда на Россию.
Это страна, оплетенная коррупцией так плотно, что не продохнуть. В ней встречаются отдельные отзывчивые особи, способные обратить внимание на голодающего ребенка, купить ему печенья и подвезти до предполагаемого дома, но в целом это джунгли, где выжить может только сильнейший. В этой стране слова регулярно расходятся с делом. Камера постоянно берет в кадр плакаты на московских улицах, призывающие заботиться о детях - нашем будущем. Но никто о них думать не собирается. И та самая милиция, которая по долгу службы должна помогать маленьким и большим людям, попавшим в беду, на самом деле всегда готова избить их в "обезьяннике", а бездомных ребятишек и вообще продать за границу, где их пустят на человеческие запчасти.
Фильм сделан обезоруживающе искренне, с болью за расплодившихся в России беспризорников. Это почти плакат. Властная рука Сесиль Анри щедро наградила его миссионерскими импульсами - люди из стран более благополучных свято верят в то, что аборигенам надо просто объяснить: так поступать нехорошо - и в душах заблудших проснется добро.
Я совершенно уверен в благородстве авторских намерений и даже не стану рассуждать о том, как страдает художественный уровень картины от столь прямолинейных нравоучений и от укоризненно-указательных знаков, разбросанных в каждом кадре. Он страдает, но истина дороже. Мы увидим себя со стороны, и душа наша страданиями малых сих уязвлена станет.
Пусть все поступки героев необъяснимы. Пусть семейный человек Борис почему-то встречает Новый год наедине с подобранным пацаненком, а потом, решив ему помочь, вместо этого идет играть в карты, пусть душевная отзывчивость плохо уживается в нем с загадочной славянской необязательностью, пусть его ухоженный облик не вяжется с самой возможностью угодить в милицейский "обезьянник". Пока неопытность авторов касается плохо сделанной драматургии, где события не стыкуются, можно простить нелогичность за доброту порывов. Тем более что эти вопиющие истины мы и сами встречаем на каждом шагу: спящие в метро собаки, замерзшие котята и дети, замурзанные, ничьи. Хорошо знаем эти неприветливые, отчужденные лица соотечественников в метро, автобусах, магазинах. Милиции давно сторонимся, приравняв ее к главным городским опасностям. И понимаем, что в том равнодушном к человеку государстве, в котором мы оказались, ни один из нас все равно не сможет, как Христос, накормить всех голодающих семью купленными в супермаркете хлебами. Все - правда.
Но авторам понадобился душераздирающий финал. Они отдали своего Ярика на растерзание бездушным заграничным врачам, которые в холодной стерильности заграничной клиники вырежут из русского мальчика все здоровые органы и за большие деньги пересадят их богатеньким заграничным больным.
Этот шоковый финал, конечно, мигом заставит забыть о драчливой российской милиции и брошенном страною котенке. Он переключит весь накопившийся за фильм гражданский гнев на этих чистеньких медсестер в заграничных халатиках, на врачей-убийц в венском преступном госпитале, на весь этот благополучный западный мир, держащий Россию за свой сырьевой придаток.
Авторы вряд ли имели это в виду - совсем не это тема картины. Но любой фильм попадает в определенный общественный контекст. А контекст этот сегодня таков, что у нас даже прохудившиеся батареи отопления объясняются кознями врагов. И надежды авторов оборотить наши глаза зрачками внутрь разлетятся вдребезги: они ведь сами показали направление, откуда проистекает зло. Сами того не заметив, перевели разговор из сферы нравственной в плоскость политики - а там стоит только начать...
Так неопытность авторов сыграла злую шутку: фильм не просто перекосило, но и вывернуло наизнанку. Не слишком убедительная и прежде, к финалу картина лишается даже микродоз реализма. Сведения о преступном бизнесе авторы явно черпали из таблоидов: пошел чистый, освобожденный от правдоподобия комикс. Но торговля человеческими органами - материал слишком страшный, чтобы его касаться вот так мельком.
Иными словами, авторы хотят, но не умеют. Касаются самых шоковых тем нашего времени, не располагая достаточными знаниями, - перстами легкими, как сон. Надеются воззвать к добру, но попутно провоцируют ненависть.
Фильм уже одобрен РПЦ, даже награжден ею. Как рассказал на пресс-конференции один из продюсеров, святые отцы находят финал с Яриком, превращенным в контейнер для перепроданных органов, вполне утешительным: маленький герой вознесется на небо, где и встретит свою маму. Есть у них такая людоедская теория, согласно которой нам всем лучше поскорей умереть - во имя спасения бессмертной души.
Этот трагикомический казус уж вовсе не предусмотрен законами киношными и просто - человеческими. Он - еще одно подтверждение тому, насколько перепутаны в нашем сегодняшнем обществе все представления о ценности жизни и рутинности смерти. До той критической степени, что добро и зло уже почти поменялись местами, и тогда благие намерения действительно мостят дорогу в ад.