Генеральная прокуратура подготовила новые предложения, которые должны коренным образом изменить стиль и методику предварительного следствия, а попутно с этим оздоровить обстановку в переполненных следственных изоляторах.
Новшество предполагает дать возможность следователям сосредоточиться на раскрытии серьезных преступлений и освободить их от обременительной мелочевки типа бытового хулиганства. В ведомстве Юрия Чайки также полагают, что это поможет серьезно разгрузить следственные изоляторы. Если туда перестанут загонять всех задержанных за мелкие отступления от закона, население этих, получивших печальную известность заведений резко сократится, и обстановка там будет лучше.
Один из главных разработчиков подготовленного законопроекта - начальник правового управления Генпрокуратуры Евгений Сидоренко рассказал "Российской газете" о предлагаемых переменах.
Российская газета: Евгений Николаевич, инициатива Генпрокуратуры широко обсуждается, при этом, судя по публикациям в СМИ, единодушного одобрения пока что нет.
Евгений Сидоренко: Прежде всего наши предложения - это не выдумка Генеральной прокуратуры. Мы выполняем решение Всероссийского координационного совещания правоохранительных органов, которое прошло в ноябре 2006 года. Участвовавший в работе совещания президент России говорил о необходимости упрощения предварительного расследования по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести. И о необходимости в связи с этим внесения изменений в законодательство.
РГ: Все-таки в чем суть проблемы? Боюсь, не все понимают, о чем идет речь.
Сидоренко: Россия - одна из немногих стран, где уголовный процесс крайне усложнен. Не случайно мы сталкиваемся с проблемой, когда люди, участвующие в нем, неохотно идут в суд, а порой даже и отказываются. Достаточно сказать, что одни и те же действия в ходе уголовного процесса повторяются трижды. Сначала идет проверка сообщения о преступлении, во время которой берутся объяснения у потерпевших, очевидцев преступления, подозреваемых лиц. По сути это тот же самый допрос, только называется он по- другому.
Затем, если есть достаточные основания, возбуждается уголовное дело, и опять все начинается сначала. Только теперь все беседы юридически именуются допросом и составляется протокол. Наконец, в третий раз процедура повторяется в суде, где исследуются доказательства. Но это в лучшем случае. Были прецеденты, когда одно и то же лицо допрашивалось по десять и более раз. Естественно, это отражается и на отношении людей к правосудию, порождает неоправданную волокиту при расследовании уголовного дела. Поэтому перед нами и была поставлена задача сократить в разумных пределах досудебную стадию процесса.
РГ: И как предлагается это сделать? Ввести какую-то особую процедуру рассмотрения уголовных дел?
Сидоренко: Мы предлагаем оптимизировать предварительное следствие, существенно сократив порядок досудебного производства, и тем самым повысить эффективность органов дознания и предварительного следствия. Причем разработка предложений, которые в конечном итоге вылились в проект федерального закона о внесении изменений в УПК РФ, велась совместно с МВД, ФСБ, Госнаркоконтролем и таможней.
При этом надо понимать, что эта процедура касается не всех уголовных дел, охватывающих преступления небольшой и средней тяжести, а лишь тех, которые будут соответствовать следующим условиям.
Во-первых, необходимо, чтобы подозреваемый признавал свою вину и был готов к упрощенной процедуре следствия. Само преступление с точки зрения квалификации и обстоятельств не должно вызывать никаких вопросов. И наконец, требуется согласие потерпевшего.
Предлагается в этом случае не начинать предварительное следствие, а единым актом возбудить уголовное дело и направить его в суд. В результате получается большая экономия средств, времени и сил. Разгрузятся следственные изоляторы, где почти каждый третий арестант сидит по делу, находящемуся в длительной стадии рассмотрения. Упрощается работа у дознавателей и следователей.
РГ: Вы просчитывали, какой эффект получится на выходе, если в Уголовно-процессуальный кодекс будут внесены эти изменения?
Сидоренко: Мы можем пока говорить лишь о предварительных цифрах. Судебные дела небольшой и средней тяжести составляют на сегодняшний день порядка двух третьих от общего количества преступлений. Но если проводить аналогию с введенной не так давно процедурой сокращенного судебного производства, мы рассчитываем, что процент таких дел будет достаточно большим.
Если мы добьемся сокращения нагрузки и объема работы на следственные аппараты, мы можем выполнить другую очень важную задачу, которая также была поставлена президентом на координационном совещании. Это перераспределение дел между следователями и дознавателями.
РГ: Вы хотите предоставить дознавателям право расследовать большее количество уголовных дел?
Сидоренко: Совершенно верно. Следователи сегодня и без того перегружены тяжкими и особо тяжкими преступлениями, а на них еще наваливают дела небольшой и средней тяжести, не представляющие большой сложности. Но чтобы дознаватель не захлебнулся в этом потоке дел, и нужна сокращенная процедура производства, которая существенно уменьшит объем работы.
В результате следователи смогут сконцентрироваться на расследовании тяжких, особо тяжких, а также тех дел средней тяжести, которые представляют сложность в расследовании. В частности, речь не идет о передаче дел об убийствах, преступлениях на транспорте, экономических и хозяйственных делах, других подобных преступлениях. А дознаватели смогут более оперативно прокручивать несложные дела.
РГ: Какие ведомства в первую очередь затронут эти нововведения?
Сидоренко: Больше всего МВД, чуть меньше Госнаркоконтроль. И менее всего это коснется Следственного комитета при прокуратуре РФ. Там расследуются дела сложной категории, а также совершенные так называемыми спецсубъектами: депутатами, прокурорами, судьями, крупными чиновниками. Мы также практически не затрагиваем компетенцию ФСБ, поскольку у них специфическая подследственность. Кроме того, у них нет дознавателей.
Именно поэтому нам очень важно сейчас мнение по этому вопросу министерства внутренних дел и их предложения по доработке законопроекта.
РГ: То есть работа над законопроектом еще не закончена?
Сидоренко: Конечно, нет, мы постоянно вносим в него какие-то изменения. Кроме того, я не исключаю поэтапный запуск этого механизма. Можно было бы сначала предложить ввести сокращенную форму производства, посмотреть, насколько это упростит работу дознавателей и после этого уже говорить о перераспределении подследственности. Некоторые высказывают опасения, что дознаватели захлебнутся от потока уголовных дел, который на них может обрушиться.
РГ: Не приведет ли это к снижению уровня следствия? Ведь опыта и знаний у дознавателей зачастую не хватает.
Сидоренко: Эта проблема также обсуждается. Поэтому прежде чем реализовать идею, мы должны, как говорится, семь раз отмерить и еще просмотреть конкретные составы преступлений, которые предлагается передать. И мы это делаем.
Так, после первых обсуждений мы отказались включать в названную категорию хозяйственные и совершенные на транспорте преступления. Они имеют сложные составы и требуют, как правило, большого количества экспертиз.
В любом случае должен действовать принцип - не навреди.
РГ: Понятно, какие выгоды могут получить от нововведений правоохранительные ведомства. А что они дадут простым людям, рядовым участникам уголовного процесса?
Сидоренко: От упрощенной процедуры расследования выиграют все. И те, кто пострадал от преступления, и те, кто его совершил. Первым не придется годами ждать возмещения ущерба, для вторых возможно смягчение наказания, поскольку они добровольно признали свою вину.
РГ: Как скоро законопроект поступит в Госдуму?
Сидоренко: Этот вопрос не в нашей компетенции, поскольку Генпрокуратура не обладает правом законодательной инициативы. Вместе с тем президент во время недавней встречи с Генеральным прокурором сказал, что нужно начинать совместную работу с депутатами над законопроектом уже на стадии так называемого нулевого чтения.