Предвыборный замер общественных настроений не преподнес сюрпризов: российские граждане своей жизнью в целом довольны. Большинство из них (55 процентов) считают, что "страна развивается в правильном направлении, наводится должный порядок, демократическим завоеваниям ничего не грозит". Ровно столько же респондентов полагают, что "страна нуждается в стабильности, реформах эволюционного характера". Число сторонников "быстрых, кардинальных реформ в экономической и политической сферах" сократилось с 39 до 29 процентов. Таковы результаты опроса, проведенного в последней декаде января экспертами ВЦИОМ. Схожие настроения зафиксировали и социологи Левада-центра. По их данным, население, в частности, приветствует централизацию власти. Построение "вертикали" положительно оценивают 42 процента опрошенных - на 4 процента больше, чем два года назад.
Социологи, правда, делают оговорку: в канун выборов люди склонны несколько преувеличивать достижения власти и степень собственного благополучия. Мол, получив предвыборную порцию государственного внимания к своим проблемам и обещания новых социальных благ, народ проникается ощущением, что жизнь налаживается, но потом уровень оптимизма опускается до повседневной "нормы". Наверное, это так. Да ведь и "норма" - с былой не сравнить. По данным Центра изучения социо культурных изменений Института философии РАН, в середине 1990-х годов пессимистов было в три раза больше, чем ныне. Теперь же более половины российских граждан уверены, что переживают лучшие времена. И хотя 33 процента опрошенных источником благополучия называют высокие мировые цены на нефть, общая удовлетворенность жизнью этим вовсе не омрачается. Да и с чего бы? Доходы населения выросли. Объем среднего класса за последнее десятилетие увеличился с 9,4 процента до 22.
Все это правда. Смущают только относительность нынешнего благополучия, его привязка к первым послесоветским годам. Да, в сравнении с началом 1990-х новейшие времена выглядят праздником жизни. Но что такое, к примеру, российский средний класс? К нему у нас причисляют тех, чья зар плата выше средней. Средняя зарплата сейчас - 11 с половиной тысяч рублей. Значит, человек, зарабатывающий 12 тысяч в месяц, - представитель среднего класса? Смешно. Я имею в виду даже не количественные характеристики - достойный размер заработка, приличный метраж жилья, наличие одного-двух автомобилей на семью и т.п. Я говорю о главном: представители среднего класса - это люди, самостоятельно решающие свои бытовые и социальные проблемы и тем самым снимающие нагрузку с государства. Много сегодня в России таких людей? Да не очень. Меньше общеевропейского стандарта величиной в две трети населения.
Что правда, то правда: доходы растут. Но растет и пропасть между доходами. Разрыв между 10 процентами самых бедных и 10 процентами самых обеспеченных - пятнадцати кратный. Для нормального общественного самочувствия столь высокий разрыв представляет угрозу. Он ведет к накоплению социального динамита. Хотя природа возникновения полюсов бедности и богатства в современной России имеет экономическое объяснение: мы поднялись со дна. В стране появляются деньги, каких прежде не было, возникают новые материальные возможности. Но - не для всех.
Впрочем, и цифры, которыми мы оперируем, рассуждая об уровне социального расслоения, достаточно условны. Мы в точности не знаем, сколько у нас бедных. Ведь, даже по официальным оценкам Росстата, примерно 25 процентов валового внутреннего продукта производится теневой экономикой. А данные международных экспертов и того серьезней. Например, Мировой банк считает, что в тени у нас находится не менее 40-45 процентов экономики. Это касается и доходов населения. Солидная часть зарплаты по-прежнему выдается в конвертах. Кто-то, читая социологические отчеты, впадает в недоумение: почему при официальном среднем заработке в 11 с половиной тысяч рублей трудовое население вполне довольно жизнью. А вот потому! О подлинном экономическом состоянии российских граждан лучше всех (как минимум лучше налоговых органов) осведомлены владельцы автосалонов, страховых компаний, банков, агентств по продаже недвижимости. Так что оптимизм, пробудившийся в обществе и зафиксированный социологами, питается не духом святым. Сам он тоже отнюдь не бесплотен. Этот оптимизм конвертируется в предметы потребления, становится движущей силой на рынке товаров и услуг. А в политике он трансформируется в голосование. Почему в предсказуемое? Да в значительной степени все потому же. Административный ресурс, конечно, способен творить чудеса, но его магия небеспредельна.
Отсутствие массовых протестных настроений проще всего объяснить отсутствием всяких дефолтов, политической стабильностью, повышением уровня жизни и т.п. Но дело не только в этом. Вот, скажем, Францию весь ноябрь трясло. Работники транспорта, парализовав движение в Париже, протестовали против сокращения им трудовых привилегий. Студенты маршировали, отвергая реформы, позволяющие брать плату за обучение. От глобальных сравнений воздержимся. Уровень жизни, степень социальной защищенности, гарантии общественной безопасности - тут российские граждане на французов и не оглядываются: у них свои стандарты, у нас - свои, ничего не поделаешь. Но конкретный повод для проявлений широкого недовольства имеется и у нас: постоянно растущие тарифы ЖКХ, например.
Дело еще в том, что способностью к протестной самоорганизации, испокон веков свойственной французскому обществу, наше не обладает. Право на митинги, забастовки, прочие изъявления гражданского недовольства - оно для французов реальный инструмент общественного давления на власть, государство. А для российского большинства это, скорее, гарантированная Конституцией возможность, воспользоваться которой, однако, охотников мало. Много их не было и в иные времена. Как никогда не было в массовом сознании и четко запечатленных целей протеста. Хрестоматийный русский бунт, он в первую очередь "бессмысленный", а уж потом "беспощадный". Это к вопросу о нашей и французской исторических традициях.
Если же о сегодняшних реалиях, то в отличие от Франции, где организаторами забастовки транпортников выступили проф союзы, в России некому управлять этими процессами в рамках закона. Радикальное политическое меньшинство не обладает организующей силой. Хотя бы потому, что само дез организовано, пребывает в разброде и распрях. К тому же антиправительственные речи и воззвания, боевая непримиримость к власти перестали пользоваться широким спросом. Россия не Франция. Недовольство жизнью у нас не означает готовность протестовать. Во всяком случае, 42 процента граждан уверены, что с помощью акций протеста ни одной из проблем не решить. Да и какое недовольство? Наоборот. Опросы не обманывают: народ в большинстве своем жизнью доволен. Правда, социологи предупреждают: в преддверии нового политического цикла в обществе могут сформироваться завышенные ожидания. Лучше бы их не было, говорят они. Чтоб ненароком не подверглась испытанию составная часть нынешней общей стабильности - стабильность позитивных общественных настроений.