Его называют самым харизматичным дирижером современности. Неистовым, яростным, демоническим. Он обрушивает на слушателей целые хрестоматии симфонической и оперной музыки Римского-Корсакова, Мусоргского, Прокофьева, Шостаковича, Вагнера, Малера. Пропагандирует в мире русскую музыку, в России - наоборот, считается главным "вагнеровским" дирижером.
Все свои планы в этом году дирижер, директор и худрук Мариинского театра Валерий Гергиев встраивает в целую линейку значимых дат, ставших не просто метками хронологии, но живой судьбой - его и Мариинского театра. В этом году исполняется 225 лет театру и 55 лет самому маэстро, 30 лет со дня его дебюта на Мариинской сцене и 20 лет, как он возглавил театр, ставший в результате не только единственным примером уникального театрального расцвета в тяжелой атмосфере посткоммунистического распада, но и самой грандиозной по масштабам своей деятельности "музыкальной империей", объединившей сегодня под брендом Мариинки известных в мире певцов, танцовщиков, международные фестивали, собственную школу-академию и один из лучших симфонических оркестров мира - оркестр Мариинского театра. "Юбилейное" интервью маэстро решил дать "Российской газете", правда, идея эта могла реализоваться только в ритме самого маэстро, отвечавшего на вопросы в антрактах, за кулисами, в самолете, в Москве, в Петербурге, в Пекине.
Десятилетия, которые потрясли мир
Российская газета : И какими вам представляются эти пройденные годы в Мариинском театре, столь экспрессивно названные американским критиком Джоном Ардойном, автором книги "Валерий Гергиев и Кировский театр" "историей выживания"?
Валерий Гергиев : Мой дебют в Мариинском (тогда - Кировском) театре состоялся тридцать лет назад. Я был ассистентом Юрия Темирканова, пригласившего меня в театр, когда я был совсем еще молодым, студентом. К тому времени я успел, правда, стать победителем заметных дирижерских конкурсов - Всесоюзного и Герберта фон Караяна в Западном Берлине. Но еще даже до поездки в Берлин в 1976 году знал, что буду работать у Темирканова. В 1978 году маэстро был на гастролях и доверил мне дирижировать третий и четвертый премьерные спектакли значительной, масштабной постановки "Войны и мира" Прокофьева. Это была большая честь для меня, я быстро оказался в поле зрения всего коллектива и работал не покладая рук. После дебюта я получил возможность дирижировать еще несколькими труднейшими спектаклями, в том числе "Мазепой" Чайковского. Моя театральная биография быстро продвигалась вперед: в 1988 году, после ухода Юрия Темирканова в филармонию, я возглавил оркестр и стал художественным руководителем оперной труппы. По положению я уже должен был думать о том, что происходит не только в опере, но и в музыкальной части балета. Высокая планка "Киров-балета" в то время не вызывала в мире сомнений, но некоторые критические публикации доказывали, что академические традиции, поддерживаемые в труппе, стали покрываться рутиной (не хочется говорить плесенью или пылью), и меня тогда это очень беспокоило. В 1996 году я возглавил театр целиком - как художественный руководитель и директор. И эта ситуация совпала с самыми трудными годами в жизни страны. Наиболее важным для меня было тогда сохранить коллектив, уменьшить количество потерь, которые, конечно, происходили: зарплаты были мизерные, людям надо было решать вопрос поддержки своих семей. Когда президент недавно задал мне вопрос: как удалось сохранить коллектив в те годы? - я ответил его же репликой: пришлось пахать, "как раб на галерах".
РГ : Но одной из причин, почему вы теряли певцов в 90-е годы, была именно та, что не все выдерживали эти нагрузки и ритмы?
Гергиев : В 90-е годы мы не только теряли певцов, но мы их прежде всего находили. Жалеть о тех, кто уходил, мне почти не приходилось, потому что, если даже они были прекрасными артистами и при этом сознательно подводили театр, о чем жалеть? Тот коллектив, выдержавший самые трудные 90-е годы, я не забываю. Пятнадцать лет назад Мариинский театр финансировался в десятки раз хуже, чем любой средний театр Германии. Это было унизительно, но даже при таких обстоятельствах мы старались не терять блеска, величия, роскоши, исторически связанных с эстетикой нашего театра. Мы еще выдавали и одну-две художественные сенсации в сезон. А начинали с того, что в 1989 году повезли в Гамбург фестиваль Мусоргского: полную версию "Бориса Годунова", "Хованщину" со всеми открытыми купюрами. Эта "русская" программа восхищала и одновременно раздражала западную публику. Особый резонанс вызвали постановки Мусоргского советского времени в монументальной сценографии Федора Федоровского. Немцы, превосходившие нас в десятки раз по возможностям создавать грандиозные спектакли, были просто потрясены великолепием художественно выписанных площадей, теремов, церквей. Некоторые даже подшучивали, как Петер Ружичка, тогдашний руководитель Гамбургской оперы, а впоследствии руководитель Зальцбургского фестиваля: "Ну, осталось еще немцу Русту прилететь на эту Красную площадь". Исполнительские силы тогда были уже окрепшие: в спектаклях пели великолепная Ольга Бородина, Владимир Галузин, в самом расцвете были Николай Охотников, Булат Минжилкиев, Вячеслав Трофимов. Может быть, я слишком жестко определил дозу работы коллектива, но иначе бы мы просто не выстояли. Я шел вперед, когда люди почти падали, потому что знал: мы не проживем на эти зарплаты в 30-40 долларов. В итоге мы быстро добились качества, которое заинтересовало мир. Нас пригласили в Британию, в Германию, в Италию, и мы везде заявляли о себе ярко, потому что опирались на великие оперы Чайковского, Мусоргского, Прокофьева.
РГ : Тогда ведь вообще был взрыв интереса к России, переживавшей обрушение коммунистического режима?
Гергиев : В тот момент все совпало. Когда в 1991 году в Эдинбурге мы показывали фестиваль Мусоргского целиком, там был шок. Мы приехали в августе: в России путч, пленение Горбачева, а у нас - "Борис Годунов" - смута, интриги, самозванцы. Историческим решением было тогда привезти в Эдинбург именно постановку Андрея Тарковского, сделанную им в 1982 году для Ковент-Гарден и перенесенную на нашу сцену. Мы привезли его спектакль в Британию из СССР. Это было настолько невероятно, что ВВС транслировало нашего "Бориса Годунова" в живом эфире. Тогда все почти не помещалось в сознании. А я действовал подобным образом не потому, что мне не давали покоя лавры Сергея Дягилева: я должен был лихорадочно искать неординарные решения, чтобы быстро ввести Мариинский театр в семью мировых грандов. И единственно правильным было атаковать: ворваться, проломив двери, стены, чтобы о нас заговорили везде.
РГ : Что все-таки решило судьбу Мариинки на Западе: то, что труппа запела оперы на иностранных языках, или эксклюзивный русский репертуар?
Гергиев : То, что труппа могла работать два-три раза в день в полную силу. То, что репертуар Мариинского театра вырос не в два, а в несколько раз. Я при этом не могу рекомендовать такой же путь другим дирижерам: для нас это была в некотором смысле принудительная мера. Мы бы не выжили, если бы вели себя только как известный творческий коллектив. Мы вынуждены были вести себя как рабочий класс.
Казус Анны Нетребко
РГ : В Мариинке утвердилась парадоксальная для репертуарного театра модель: труппа постоянная, но огромная часть певцов востребована на других сценах мира. Как при этом создавать уникальную продукцию самого Мариинского театра?
Гергиев : Нет необходимости в том, чтобы наши артисты постоянно сидели в стенах театра. Они должны участвовать в постановках, которые им творчески интересны, должны полностью реализовывать себя. Скажу только, что ни Анну Нетребко, ни Владимира Галузина калачом заманивать в театр не надо: они поют на нашей сцене 5-8 спектаклей в сезон. Убежден в одном: для певцов надо ставить как можно больше новых спектаклей. Это создает основу и для роста нового поколения певцов, потому что по-настоящему раскрыть молодежь можно, только ставя перед ними серьезные задачи, рискуя иногда даже результатом. Эту политику я провожу целенаправленно, и наши артисты растут быстрее, чем где бы то ни было. Недавно мы повезли в Китай молодую певицу Екатерину Шиманович: на открытии театра в Пекине она дебютировала в партии Ярославны, а спустя месяц в Баден-Бадене - в партии Сенты в "Летучем Голландце". Мы постоянно втягиваем в новые постановки начинающих молодых певцов, потому что, выступая вместе с профессионалами, они понимают, что на постоянных скидках на возраст и неопытность далеко не уйдешь: конкуренция огромная.
РГ : Феномен Анны Нетребко, стремительно превратившейся из студентки-уборщицы в примадонну, раскрылся по той же схеме?
Гергиев : Она действительно пришла в театр не в качестве певицы, но было ясно, что ее интересует сцена, что у нее хорошие вокальные и артистические данные. Я сразу дал ей подходящую партию - Сюзанну в "Свадьбе Фигаро". И медленно пошло: не все получалось у нее в первые три года в вокальном плане, учитывая, какие высокие были ставки. Но Анна много занималась с педагогом в консерватории - Татьяной Новиченко. И когда она состоялась - это было не вдруг: это были уже десятки, сотни спетых спектаклей. Недавно в Нью-Йорке я пришел на ее спектакль в Метрополитен. Дирижировал Пласидо Доминго. Звучало все очень здорово. После спектакля пошел за кулисы поздравить: она увидела меня, и - в слезы. Спрашиваю: что случилось? Она отвечает: "Я не так взяла ноту в самом начале" - "Да, нет, - говорю, - все нормально". - "Нет, я хотела взять ноту сразу, но не вышло". У нее теперь такая планка: это уже действительно качество. Сегодня, за что бы она ни взялась, я наверняка знаю - будет супер. Но Анна Нетребко - один из примеров в нашем театре. Другие певцы завоевали имя, скажем, на репертуаре Вагнера - Лариса Гоголевская, Михаил Петренко, Евгений Никитин. У нас кипит огромная работа: может, не всегда она кажется совершенной или хладнокровно рассчитанной, но я убежден, что артистам гораздо лучше работать в спектаклях, чем болтать в буфете: ах, как плохо поет мой коллега!
Финансовый романс
РГ : Довольны, что наконец пробили к юбилею увеличение финансирования Мариинки?
Гергиев : Что такое юбилей театра? Одно дело, когда открываешь биографический справочник и читаешь, что труппа театра существует с такого-то года. Другое дело, когда в театр на юбилей приходит президент - и приходит не с пустыми руками. Даже в советские времена это было особым событием: когда отмечали театру двести лет, государство выделило артистам 100 квартир. Это в плохой стране, которую все ругали, - в СССР! Из этих квартир потом еще поколение Ольги Бородиной получало жилплощадь. Сегодня такая проблема практически не решаема. Как купить молодой звезде балета квартиру? Еще не так давно, когда квартиры стоили в десятки раз дешевле, артисты могли занять у театра. Это тоже считалось нарушением, но я требовал: выплачивайте, сам буду отвечать. Ну, как можно работать нормально, если уходят замечательные танцовщики и певцы, музыканты оркестра, потому что им негде жить? У нас и Ульяна Лопаткина, и Диана Вишнева жили на съемных квартирах. Эти проблемы надо постоянно решать: в театр приходит новое поколение. Сейчас нам было оказано внимание и увеличено финансирование - это огромное дело, за которое мы благодарны президенту. Наш бюджет все еще меньше, чем бюджет Большого театра, но, по крайней мере, не в два с лишним раза, как было. Скажу откровенно, чтобы решить эту проблему, пришлось напрямую обратиться к президенту. Но я знал, что действую в интересах коллектива, тем более что наш коллектив каждый день доказывает свою огромную работоспособность и служение делу.
РГ : Рассчитываете, что теперь звезды Мариинского театра, выступающие на других сценах мира, будут иметь больший стимул выступать в Петербурге?
Гергиев : Когда я говорю о финансировании, то имею в виду не себя, или Нетребко, или Лопаткину: мы являемся высокооплачиваемыми артистами во всем мире, и в России в том числе. Хотя все равно выглядим смехотворно со своими гонорарами по сравнению с поп-певцами. Но я имею в виду коллектив нашего театра. Я мечтаю, чтобы люди, работающие на зарплате, получали хотя бы 80-100 тысяч рублей, что соответствует современным запросам. Экономить же на гонорарах Галузина или Нетребко глупо: коллективу это не поможет, а просто зачеркнет замечательную возможность выступить с мега-звездой. Наши звезды должны выступать у себя дома, а я должен находить ресурсы - спонсорские, из госбюджета, из средств, приобретенных театром, чтобы оплачивать их достойно - не хуже нью-йоркцев. Всем артистам я ставлю одно условие: надо любить свой театр не на словах, а выступать здесь, служить ему. Той же Диане Вишневой, имеющей контракт в Нью-Йорке в Американском балетном театре (ABT), говорю: нельзя выступать в Мариинском театре один раз в год. Рене Папе, Феруччо Фурланетто, Брин Терфель тоже выступают у нас раз в год. Но Диана Вишнева - наша солистка! И я выступаю регулярно в Нью-Йорке, в Вене, в Зальцбурге, в Лондоне, где у меня оркестр. Кого мы сегодня удивим этим? Вопрос стоит иначе: удивить можно, больше выступая в России.
Волга-Волга
РГ : Мариинский театр государство заметило, но большинство музыкальных театров России при той "меценатской" политике, которая ведется по отношению к культуре, не в состоянии развиваться.
Гергиев : К сожалению, по-настоящему серьезного разговора на эту тему еще не было. Государство не задает вопрос: сколько вы сделаете хорошего, чтобы мы определили вам планку? Я лично не хочу, чтобы решение проблем культуры выглядело так: "А-а, Гергиев ходит, известно куда! Раз они больше работают, он хочет, чтобы им еще больше давали". Наш пример - только тема для проблемного разговора. Надо помнить, что в отличие от Запада в России бюджетные театры. И моя позиция такая: разрабатывая стратегию финансирования, надо прежде всего определить критерии. Сколько, например, театр хочет делать постановок в год, будет ли осуществлять благотворительные программы на вложенные деньги и так далее? Мы, например, считаем для себя обязательным выступать бесплатно в университетах - в Московском, в Петербургском, в регионах страны. И пусть кто-то относится ко мне с симпатией, кто-то - прохладно, но никто не сможет упрекнуть меня в том, что я не отдаю силы стране, в которой вырос. Для меня это всегда было вопросом совести и убеждений. В самые трудные годы я не уехал на Запад и выступал в России в 10-15 раз больше, чем мои известные коллеги. А теперь, когда появилась продуманная концепция Московского Пасхального фестиваля, мы с артистами Мариинского театра каждый год выступаем в десятке регионов России. Это, кстати, стало возможным, благодаря поддержке Роскультуры и особенно правительства Москвы.
РГ : Сегодня по России поехали уже многие известные музыканты, заявляющие, что рассматривают свои выступления в регионах как просветительскую миссию.
Гергиев : Мы начали ездить по стране как минимум десять лет назад. В 1998 году выступили во Владикавказе, в 2001-м - впервые в Калининграде. Сейчас благодаря поддержке Пасхального фестиваля делаем это масштабно. Я рад, что наши музыканты поехали по России. В свое время обращался к Борису Николаевичу Ельцину с просьбой поддержать первый исторический тур Мариинского театра по Волге, но тогда помешал кризис 98-го года. Уже в рамках Пасхального фестиваля мы проехали по четырем городам Волги, но та давняя мечта - на теплоходе, с друзьями, с музыкой - так и осталась невоплощенной.
РГ : Вы заметили во время региональных туров, что во многих российских городах профессиональный культурный слой - музыканты, педагоги училищ и консерваторий - абсолютно истощен, почти уничтожен финансовой политикой государства в последние 15-20 лет?
Гергиев : Конечно, такие крупные города, как Новосибирск или Екатеринбург, сохраняют свои профессиональные силы. Но, бывая в разных регионах России, я вижу: культура развивается только там, где к ней есть интерес руководства, местной элиты. Сегодня только яркие, творческие личности способны решать проблемы на месте. Но, естественно, нельзя полагаться только на это. Будем продолжать работу.
Сальто под куполом
РГ : Что теперь будет со зданием Мариинки-2, после того как в строительном котловане обнаружили зыбкий грунт?
Гергиев : Мы регулярно читаем в прессе: Мариинский театр - плывун, там нет почвы! Все сразу: ох! ах! сенсация! Я редко отвечаю на такие выпады, потому что не люблю выступать в духе сенсаций. Давать компетентную оценку ситуации с почвой под строительными фундаментами могут только специалисты в данной конкретной области. А все, что мы читали о проекте Мариинского театра: и интервью архитектора Доминика Перро, и высказывания предыдущего руководителя Северо-Западной дирекции по строительству, архитектуре и реставрации Андрея Кружилина, обязательно подавалось в рубрике "Скандал". При этом Мариинский театр продолжал работать, делать премьеры, гастролировать по миру. У нас традиционно все позитивное уходит на второй план, зато какое-нибудь заявление вроде "они сейчас там все провалятся" формирует точку зрения на театр. Обыватель сразу реагирует: у них все рушится, там вообще ничего не будет! Будет!
РГ : Проект Доминика Перро с сюрреалистической "шапкой-куполом" за 200 миллионов долларов, вызывавший шок у петербуржцев, окончательно отклонен?
Гергиев : Сейчас проект корректируется в сторону максимального упрощения. Основная сложность его заключалась в гигантском прозрачном куполе: в Петербурге, где постоянная влага - снег, дожди, ухаживать за такой конструкцией слишком дорого. Мы обсуждали эту проблему с Германом Грефом и решили, что практичнее будет снизить высоту купола. Никогда меня не привлекала дороговизна проекта. И сегодня я повторяю: если можно экономить, давайте экономить. Мы потеряли уже четыре года, пока ждали, что Перро выйдет с какими-то коррекциями в проекте. Но поскольку этого не случилось, сейчас приглашены люди, которые смогут успокоить архитектуру здания в историческом ансамбле квартала. Мы сознательно сдвинули сроки реконструкции Мариинского театра на 2010 год, потому что именно к этому времени рассчитываем начать работу на новой сцене Мариинки-2.
Автографы великих
РГ : Вы сами согласны с тем, что все, чего добился Мариинский театр, - результат исключительно вашей воли?
Гергиев : Я могу только сказать, что всегда руководствовался прин ципом: если ты капитан, лидер, то все должен брать на себя. Но в тех преобразованиях, которые происходили в нашем театре в последние 25 лет, отразились не только мои личные идеи, но вообще все, что можно зачерпнуть в новейшей истории российского театра. Эта и растерянность начала 90-х годов, и умопомрачительная история в 95-м, когда моего предшественника, директора Мариинского театра Анатолия Малькова, обвинили во взятках. На самом деле УВД инсценировало тогда этот скандал: некий канадский импресарио, не хочу даже вспоминать его имя - просто подонок, согласившийся принять участие в позорной сцене, привез деньги, которые должен был театру по результатам гастролей в Канаде. Он принес в театр меченые деньги, а органы соответственно подняли шум. Это было наглостью, потому что кругом - хаос, бандиты, убивающие на каждом шагу честных людей, бизнесменов, безнаказанное воровство. Россия прошла через это: через бандитов в погонах, через циничные интриги. В истории с Мариинским театром тоже были не просто соображения испортить его репутацию: кому-то неугоден был Анатолий Собчак, кто-то хотел душить город подобными методами. И, несмотря на все, Мариинский театр именно в те годы сделал себе мировое имя. Нам помогали: в том числе великие. Я дружил с Джорджем Шолти, Святославом Рихтером, с Питером Устиновым. Это люди, которые в моей жизни были не где-то там, на небе. Святослав Рихтер с Ниной Львовной Дорлиак писали мне письма с предложениями: надо обязательно поставить - например "Парсифаля", который в России вообще не звучал. Конечно, это не означает, что великие водили меня за ручку. Но дружба с ними влияла не только на мою судьбу, но и на судьбу Мариинского театра. Тогда же сложился и круг друзей - патронов театра, поддерживающих нас все эти годы. Они видели, как мы много работали, как вынуждены были давать по два спектакля в день, чтобы выжить. Сейчас мы с оркестром часто работаем в том же изнурительном режиме: утренний концерт, репетиция, вечерний спектакль, перелет. Это мой любимый коллектив, взращенный мною. Мы чувствуем друг друга так близко, что сегодня я могу уже не отмахивать каждую ноту, и Мариинский оркестр будет сам идти, потому что знает мой пульс.
Формула успеха
Гергиев : Мы - театр-труженик. Продержались вместе и в сложные годы, и теперь, когда живем в стране, уверенно продвигающейся вперед. Мы вырвались в последние двадцать лет в мировые гранды и не раз уходили с триумфом с самых великих сцен, продолжая славу Мариинского театра, выкованную во времена Чайковского и Петипа. Теперь мы можем поехать в любой город мира, и в зале будет аншлаг. Пусть даже нам никто не давал такого задания, но мы ощущаем себя послами России в мире. Но сегодня меня волнует еще один вопрос - появившаяся в России возможность сделать то, что не удавалось крупнейшим личностям в предыдущие десятилетия: повернуть вперед колесо культуры, крутившееся вспять почти двадцать лет. Мы должны вспомнить, что были самой великой музыкальной державой в мире. И если даже в далекой Венесуэле удалось разработать уникальную систему культурного образования, делающую из бывших беспризорников талантливых артистов, то мы, создавшие в ХХ веке самую передовую в мире систему музыкального образования, обязаны восстановить ее. Чтобы еще один Ойстрах, Шостакович, Рихтер появились здесь, в России, а не где-то в далеком Китае или Венесуэле.
Кстати
Вчера в здании мэрии Москвы Валерий Гергиев вместе со своими партнерами - мэром Москвы Юрием Лужковым и руководителем Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаилом Швыдким представили программу Седьмого Московского Пасхального фестиваля. По традиции фестиваль откроется в Пасхальное воскресение 27 апреля выступлением маэстро и Симфонического оркестра Мариинского театра в Большом зале консерватории и завершится в День Победы 9 Мая двумя концертами Валерия Гергиева с оркестром на Поклонной горе и в Светлановском зале Дома музыки. Естественно, что темой нынешней пасхальной серии будет и юбилей Мариинского театра. На московской сцене будут показаны два оперных спектакля: "Псковитянка" Римского-Корсакова и "Хованщина" Мусоргского. Два региональных турне Гергиева и оркестра пройдут по нескольким городам: в Казани, Череповце, Ульяновске, Краснодаре и Владикавказе. Пасхальные концерты состоятся также в Александрове, Калуге, Твери, Зарайске, Петербурге, Туле, Серпухове, Ростове Великом, Муроме. А 2 мая, в день рождения маэстро, в Большом зале консерватории на оперном гала соберутся его друзья-звезды: Анна Нетребко, Ольга Бородина, Владимир Галузин, а также Юрий Башмет и Вадим Репин.