Президент Федеральной палаты адвокатов Евгений Семеняко и президент Гильдии российских адвокатов Гасан Мирзоев призвали коллег объединить усилия в решении проблем профессиональной защищенности адвокатов. В том числе и в обеспечении условий, равных с другими участниками процесса.
Российский закон провозгласил такое равенство. Уголовно-процессуальный кодекс в статье 49 подчеркивает, что адвокат-защитник является полноправным участником судебного процесса и ему гарантируется обеспечение равных условий для осуществления своих полномочий. Но это на бумаге. В жизни все выглядит иначе. Например, в любом суде у судьи помимо зала, где слушаются дела, есть свой кабинет. Что в общем-то понятно и объяснимо. Однако есть комната и у прокурора. А защитник со своими бумагами и адвокатской тайной может пристроиться разве что на подоконнике или скамеечке в общем коридоре. По мнению адвокатов, отсутствие специального помещения не позволяет им полно и тщательно изучать материалы дел, что отрицательно сказывается на качестве защиты, стало быть, и всего правосудия. Был даже случай, достойный книги судебных курьезов: защитнику прав и свободы человека пришлось изучать материалы дела в "воронке" - автозаке, в котором привезли на процесс его подзащитного.
Об этом вопиющем факте рассказал на заседании исполкома Гильдии российских адвокатов представитель Судебного департамента при Верховном суде РФ Игорь Кудрявцев. Заседание было солидным, в его работе приняли участие члены Совета Федеральной палаты адвокатов, ученые, правоведы, практикующие юристы из многих регионов страны. Игорь Кудрявцев согласился с критикой адвокатов, что те в судах оказались на положении бедных родственников. По его словам, прокурорские кабинеты остались еще с прошлых времен, но теперь и их занимают под службу судебных приставов, так как комнат не хватает. В новых зданиях, пообещал он, все участники процесса будут иметь свои помещения. А пока многое зависит от председателя суда. Кто стремится решить проблему - находит возможность, кто равнодушен - ссылается на тесноту.
Адвокатов волнуют и другие очевидные признаки неравноправия. Как сказал первый вице-президент Гильдии российских адвокатов Владимир Игонин, адвокаты сегодня имеют право жить, умирать, болеть, женщины еще и рожать. А в социально значимых сферах они похожи на инопланетян, до которых государству нет дела.
Такое положение сложилось из-за несовершенства закона об адвокатской деятельности, где само понятие адвокатуры - "сообщество адвокатов и институт гражданского общества" - не влезает ни в какие юридические рамки. Нет такого правового понятия, это скорее митинговый термин. Адвокатура - не стадо адвокатов. Исходя из международных норм, из смысла Конституции, она - публично-правовой институт правосудия, который содействует государству в выполнении его конституционных обязательств перед гражданами. Значит, государство и должно создавать ему условия для эффективной работы.
Когда писали закон, всем хотелось быть независимыми, тогда и дистанцировались от государства. Но время показало - выгоднее установить с ним четкие правовые отношения. Для решения проблем социальной защиты в Федеральной палате адвокатов создали специальную рабочую группу, которую возглавил Гасан Мирзоев в ранге заместителя президента ФПА.
Адвокаты намерены обжаловать в Конституционном и Верховном судах положения, по которым им платят за участие в процессах и компенсируют командировочные расходы. По мнению защитников, эти документы - дискриминационные, они нарушают принцип оплаты труда. Суточная ставка 275 рублей за участие в процессе приравнивает адвоката к гастарбайтеру с лопатой, Правда записана и максимальная ставка - 1100 рублей, но так платят буквально в единичных случаях. Защитники считают подобную плату унизительной для людей, отстаивающих интересы, а нередко и свободу сограждан.
Евгений Семеняко привел пример из прошлых времен, когда судили высокопоставленного работника Гохрана, обвиненного в пропаже драгоценностей. Как потом он сам говорил, единственный человек, который проявил к нему участие и профессиональную честность, был не из судей и даже не из близких, а адвокат. В зале аплодисментами встретили шутку, мол, хорошо бы всех чиновников пропустить через нары - пусть почувствуют, что значит адвокатский труд.
В странах, которые принято называть цивилизованными, адвокатов ценят и в материальном отношении. Правда, есть и в Москве успешные адвокаты, которые могут себе позволить виллу на Рублевке. Но таких единицы, а основная часть все-таки имеет дело не с олигархами, а с рядовыми людьми, не обремененными высокой зарплатой. В некоторых дотационных регионах так называемая защита по назначению - вообще единственный источник дохода для многих адвокатов. Поэтому они и выступают против создания государственных юридических бюро по оказанию помощи малоимущим. Считают, что те отнимают у них хлеб.
Адвокаты выступают против попыток властей выставить их ответственными за тот коррупционный беспредел, который творится нынче в судебной системе. В среде защитников даже гуляет такая пословица: если бы судьи не брали, адвокаты бы не носили. Имеется в виду - взятки.
Чтобы судьи не брали, государство повышает им зарплаты и пенсии. Не забывает и прокуроров. Адвокаты считают, что это тоже нарушает принцип равенства участников судебного процесса. По их мнению, с точки зрения властей предержащих, среди равных есть те, кто равнее. Власть держит их поближе к себе и кормит получше - чтобы не забывали хозяйскую руку. Например, пенсии судей начинаются от 50 тысяч, у прокуроров - 30-40 тысяч. Не потому ли на процессах, где одну сторону представляют госструктуры, а другую - граждане, игра заведомо идет всегда в одни ворота?
Адвокаты получают пенсии, как все смертные. Гасан Мирзоев - известный адвокат, ректор Российской академии адвокатуры, академик РАЕН, доктор юридических наук, профессор, недавно отметивший свое 60-летие, признался, что был немало удивлен, когда стал оформлять свою пенсию. Оказалось, что его депутатская надбавка к пенсии - он был депутатом Госдумы третьего созыва - кратно превышает всю ту сумму, которую он заработал в неустанных трудах на юридическом поприще за четыре с лишним десятка лет.