На "Деловом завтраке" в "РГ" побывал Дмитрий Аханов, недавно возглавивший Федеральное агентство по энергетике. Именно Росэнерго заменит отчасти РАО "ЕЭС России" и будет "государевым оком" в энергетической отрасли после ликвидации энергохолдинга 1 июля 2008 года.
Российская газета: Дмитрий Сергеевич, на одном из заседаний правительства прозвучало: "Сейчас мы имеем дело с одним Чубайсом, а после реформы станет пятнадцать Чубайсов ..." Хватит ли у Росэнерго инструментов, чтобы управлять энергетикой страны?
Дмитрий Аханов: Во-первых, никакого второго РАО "ЕЭС России" в том или ином виде никто создавать не планирует. Бессмысленно одну структуру реформировать, чтобы создать на ее месте другую. Хотя такие прецеденты в истории разных государств были, это не совсем разумное решение. Суть же в том, что исчезает корпорация, которая помимо функций развития бизнеса выполняла функции, которые ей делегировало государство, поскольку исторически де-факто РАО "ЕЭС России" - это бывшее министерство электроэнергетики. И способ взаимодействия РАО и государства до 1 июля был построен по следующему принципу: энергохолдинг подготавливал предложения, и они одобрялись решениями очень высокого уровня.
Теперь мы переходим к новому этапу развития электроэнергетики, когда исчезает очень важный рычаг управления отраслью, поскольку больше нет единого бизнеса РАО "ЕЭС России". Тепловая генерация и сбытовые компании станут независимыми субъектами рынка электроэнергии. А вот магистральные и распределительные сети, диспетчерское управление, гидрогенерация останутся в руках государства. Этого набора с точки зрения собственности точно хватит для управления отраслью.
РГ: И электроэнергетика с помощью этих инструментов будет двигаться в том направлении, которое государство считает нужным?
Аханов: Абсолютно точно. Да, всегда необходимы определенные усовершенствования, тонкая настройка. Но это связано не только с реорганизацией РАО: это потребность времени. Стратегически этих механизмов и инструментов управления нам достаточно.
РГ: С чем тогда связаны ваши инициативы по передаче ряда функций Росимущества по контролю над советами директоров энергокомпаний? Это больше, чем просто перераспределение полномочий?
Аханов: Мы сейчас не передаем функции РАО "ЕЭС России" государству, а формируем центры компетенции внутри государства. Допустим, если раньше сводную инвестиционную программу отрасли разрабатывали сотрудники РАО "ЕЭС России", то теперь это будет делать Росэнерго. С точки зрения перераспределения функций между ведомствами я бы не сказал, что мы планируем глобальную реорганизацию. Это тоже тонкая настройка. Сегодня все заинтересованные стороны участвуют в процессе обсуждения. Мы просто предлагаем нашу площадку для свода позиций разных министерств и ведомств. Считаем, что, поскольку нам поручено отвечать за этот сектор, то и площадка должна быть у нас. Так вышло, после 1 июля именно Росэнерго будет отвечать за то, что происходит в отрасли. И очевидно, что никакие "пятнадцать Чубайсов" в правительство ходить не будут. В государстве будет один ответственный - это Федеральное агентство по энергетике.
РГ: А сотрудники РАО перетекут плавно к вам, как когда-то сотрудники министерства перетекли в РАО?
Аханов: Это очень индивидуальный процесс. Но, безусловно, те 800 человек, которые сейчас трудятся в РАО "ЕЭС России", в полном составе на госслужбе не нужны. У Росэнерго нет задачи трудоустроить всех сотрудников компании.
РГ: Насколько саморегулируемая организация - Совет рынка - сможет воспрепятствовать возрождению монополизма в отрасли, но уже в иной оболочке?
Аханов: Уточню, что это не совсем новая структура: это некоммерческое партнерство "Администратор торговой системы", которое существует давно и будет переименовано. А полномочия и ответственность Совета рынка четко определены в Законе "Об электроэнергетике". И его главная задача - организовывать биржевую площадку по купле-продаже электроэнергии и мощности, развивать рынок электроэнергии.
РГ: А будет ли у энергобизнеса возможность влиять на те или иные решения и отстаивать свои интересы?
Аханов: У нас правильная конструкция внутри Совета рынка, когда по закону большинство голосов в наблюдательном совете принадлежит государству, а остальные голоса поделены между участниками отрасли и бизнесом - потребителями и производителями электроэнергии. Есть палата производителей электроэнергии, есть палата потребителей электроэнергии, где у государства нет ни большинства, ни активных представителей. Это важно с точки зрения принятия решений. Все решения должны приниматься консенсусным путем. Кроме того, мы поддерживаем инициативы снизу, по созданию ассоциаций и некоммерческих партнерств. Например, уже создано некоммерческое партнерство сбытовых компаний. Государство всегда будет действовать исходя из интересов страны. А они складываются в том числе из интересов бизнеса, который работает в отрасли. Да, иногда интересы государства, скажем так, не совсем совпадают с тактическими интересами отдельных компаний. Но абсолютно важно, чтобы голос этих компаний был услышан.
РГ: А будет ли услышан голос потребителя? Реформа РАО, как мы помним, сопровождалась мифом о том, что теперь-то потребитель будет выбирать, чье электричество покупать. Так что же ждет потребителя на самом деле после завершения реформы?
Аханов: Прежде всего мы должны четко разделять потребителя как частное лицо и потребителей из числа предприятий. Это две большие разницы. Да, в самом начале реформы активно осуждалось, что главное, что несет реформа простому потребителю, - возможность определить, у кого покупать электроэнергию. Но цены для населения у нас не либерализуются как минимум до 2014 года, что автоматически исключает для потребителя возможность выбирать поставщика. Перед полной либерализацией цен для населения мы должны понимать, что у государства есть четкий механизм адресных субсидий малоимущим гражданам, есть социальная норма потребления, когда каждому гарантирован стабильный минимум по социально защищенной цене, которая субсидируется со стороны государства. Пока этого нет, ни о каком выборе со стороны населения сбытовой компании речи быть не может.
Что касается всех остальных потребителей, то этот выбор у них есть уже сейчас . Мы видим, что в стране появилось большое количество частных и независимых сбытовых компаний, которые активно борются за потребителя. Мы уже видели куплю-продажу этих бизнесов, и основная масса крупных клиентов обслуживается не традиционными АО-Энерго или энергосбытами, а этими новыми частными компаниями. Поэтому такой выбор у предпринимателей и промышленников есть, а у населения он появится тогда, когда население будет защищено со стороны государства.
РГ: Неподъемные условия по подключению к сетям фактически делают невозможным открытие малых и средних предприятий в реальном секторе экономики. В Санкт-Петербурге, например, фирмам, заявляющим объем мощности в 100 киловатт, необходимо заплатить порядка 5 миллионов рублей. Ваш комментарий.
Аханов: Это очень сложный вопрос, хотя и не для всех регионов. Давайте четко разграничивать: есть ситуации легальные и нелегальные. И плата за технологические присоединения - абсолютно разная по регионам. Для центра Москвы она даже чуть больше 100 тысяч рублей. Средняя по стране - порядка 17 тысяч рублей. Но при этом если взять Юг России, то там средняя плата не превышает 5 тысяч рублей за киловатт. В сложных регионах, таких, как Москва, Санкт-Петербург, Тюменская область, где годами и десятилетиями недоинвестировались в первую очередь распределительные сети, плата за подключение сегодня - единственный выход из ситуации. Она позволит хотя бы к 2010-2011 годам выйти на адекватное развитие энергомощностей. Ориентировочно к 2012 году такая плата будет отменена. Но сегодня мы вынуждены латать дыры и использовать все доступные финансовые источники. Масштаб инвестиций, например в Москве и в Северной столице, просто гигантский, он сопоставим по стоимости с созданием второй энергосистемы.
Вот пример того, насколько тяжела ситуация. Всем известна снесенная гостиница "Москва", на месте которой строится новая. Но в старой гостинице подключение было на 2 мегаватта, а по новой есть запрос на 40 мегаватт! А это центр Москвы, где и места особо нет, ЛЭП не бросишь. А кабельные сети стоят дороже, чем ЛЭП, это требует очень больших денег. Москва по электропотреблению равна Бельгии: это громаднейший мегаполис, который очень тяжело снабжать. В Санкт-Петербурге ситуация тоже тяжелая, поскольку процессы, которыми мы все гордимся и которые на самом деле являются очень позитивными: жилищное строительство, развитие микрорайонов, сервисов, открытие магазинов, ресторанов, баров, -до недавнего времени не сопровождались адекватными инвестициями в электроэнергетику.
Что касается подключения, то сейчас разрабатывается ряд соответствующих стандартов, правил и положений, которые должны обеспечить прозрачность процедуры. Все, что жители или предприниматели должны сделать - это написать заявку на подключение и заплатить установленную плату. И им должны точно сказать срок, когда их подключат. Отказать в этом не имеют права. Да, ситуация пока трудная, но она лучше, чем в прошлом году.
РГ: Как это будет выглядеть с точки зрения интересов потребителей?
Аханов: Мы сейчас пытаемся добиться ситуации, когда каждый гражданин может зайти, условно говоря, на сайт сетевой компании, прийти в любое отделение сетевой компании и получить четкий набор правил: как ему оформить заявку и по каким основаниям ее могут принять или не принять. Это первое, что нужно сделать и что сейчас делается. Ведь электроэнергетика, давайте честно признаемся, не самая простая отрасль с точки зрения понимания.
РГ: А кому жаловаться на энергетиков, если нарушаются права потребителей?
Аханов: В Федеральную антимонопольную службу нужно обращаться не стесняясь. Кроме того, при РАО "ЕЭС России" сейчас выстроена активная система работы с потребителями, и, конечно же, одна из наших задач на ближайшее будущее - ее не потерять после ликвидации РАО, поскольку сейчас она внутрикорпоративная. Это стандарты социальной отчетности, стандарт по обслуживанию потребителей. Честно признаемся, что нашим энергетикам есть куда расти, ориентируясь в том числе и на западные стандарты.
РГ: Стандарты будут касаться объемов поставляемой энергии и ее качества?
Аханов: Пока это обсуждается в рамках новой системы регулирования. О качестве можем говорить в основном с точки зрения сервиса. На Западе, например, один из оцениваемых параметров - время дозвона до оператора. У нас, честно признаемся, другие проблемы. Для нас здесь главным будет количество случаев обесточивания потребителей и срок восстановления этих обрывов. А в магистральной сети качество тока сейчас обеспечивается - 100% времени ЕЭС работает с частотой 50 герц, и это главное.
Если мы говорим про отдаленные регионы, где, образно говоря, столбы на проводах висят, а не провода на столбах, то там, конечно, главный вопрос - инвестиции, инвестиции и еще раз инвестиции. И на выправление этой сферы, особенно муниципальной, потребуются не годы, а как минимум пятилетки. У нас в стране громадное количество брошенных и бесхозных сетей. Скажем, в городе Тула их около 30 процентов. Завод обанкротился, исчез, а сети остались ничьими. Муниципалитеты не всегда хотят их к себе забирать: и процедура сложная, и ответственность большая, и деньги вкладывать надо.
РГ: И как будет решаться эта проблема?
Аханов: Это будет решаться и уже решается в индивидуальном порядке. Но сегодня главные интересанты - сетевые компании. То, что происходит в бесхозных сетях, это в итоге их ответственность. Потому что потери, которые там есть, - их потери. Где-то работа идет планомерно, например в Архангельске. В Мурманске местные власти исторически включают в тариф средства на "подбор" этих сетей. Поэтому они постепенно ремонтировались, ставились на баланс. А где-то ситуация не меняется к лучшему, и требуются еще годы на ее решение.
РГ: Вы назвали "Мосэнерго" и петербургскую энергосистему лидерами по модернизации. Это действительно так, но другие-то существенно отстают. И уже есть прогнозы о том, что пятилетняя инвестпрограмма РАО "ЕЭС России" объемом в 3 триллиона рублей может быть не выполнена полностью и в срок.
Аханов: Не согласен категорически с этим утверждением, давайте исходить из новых реалий. У нас разные проблемы в генерирующих и в сетевых компаниях: согласитесь, добычу нефти и "Транснефть" люди психологически разделяют. Давайте будем поступать также и относительно электроэнергетики. Пока мы говорили о сетях. Есть еще отдельные регионы, где ситуация непростая, но она решается. И многомиллиардные инвестиции осуществляются уже сегодня. Где-то есть отставание от графика (например, в Московской области по 2006 году было отставание, поскольку поставщики не успели поставить кабель), но оно индивидуальное: где-то ушли вперед, где-то отстали.
С точки зрения генерации пока все идет более или менее в графике. Да, так сложилось, что первые вводы новых объектов были в Москве, потому что Москва первой начинала строить и строит ударнейшими темпами. Тут надо отдать должное генеральному директору "Мос-энерго" Анатолию Копсову: это опытнейший строитель станций, "пускач". Это отдельная профессия в электроэнергетике, даже не наука, а искусство - пустить станцию в срок. Это громадный промышленный объект. Мы в прошлом году открыли новый блок ТЭЦ-27, затем мощности на ТЭЦ-23, и для Москвы это, конечно, благо. Но тем не менее проблема Москвы решается не только за счет новых вводов генерации, но и за счет инвестиций в сети. Потому что ЛЭП-500 вокруг Москвы зачастую может выдать свободную мощность, но уже подходящие непосредственно к Москве сети неспособны взять больше, чем они могут. В холодную зиму 2005-2006 годов вокруг Москвы энергия была, но ее нельзя было передать по внутренним сетям. Потому закономерно, что большая часть инвестпрограммы идет именно в сетевое хозяйство страны. И основные объекты, срок ввода которых определен на 2009-2010 годы, будут введены в эксплуатацию.
РГ: А отечественное энергомашиностроение справится с реализацией инвестпрограммы?
Аханов: Мы надеемся, что справимся, хотя, конечно же, проблемы есть. К сожалению, мы попали в тот период, когда бум энергостроения в мире совпал с ситуацией дефицита электроэнергии в России. Активно строится Индия, Китай и Европа. Тем не менее действия, которые принимают отечественные компании по развитию собственных мощностей и инвестициям, и проекты западных компаний позволяют рассчитывать на то, что основная масса вводов будет выполнена в срок.
РГ: Есть территории, где проблемы отрасли носят особый характер. Дальний Восток отличается от других энергосистем. К примеру, там есть дизельные электростанции, где цена одного киловатта доходит до 50 рублей. Есть ли примеры российских энергосистем, где минимизированы издержки?
Аханов: У нас существует условно два Дальних Востока с точки зрения энергетики. Есть объединенный южный энергоузел Дальнего Востока - Владивосток, Хабаровск, Амурская область и южный регион Якутии. Они объединены в единую энергосистему. И есть изолированные территории - отдельные энергорайоны Якутии, Камчатка, Сахалин, Магадан, Чукотка. Так вот в Якутии сейчас в рамках Федеральной целевой программы развития Дальнего Востока и Забайкалья существует большой проект по переводу части регионов на централизованное энергоснабжение. Соответственно тариф будет снижаться. Исторически весь Дальний Восток субсидировался потребителями центральной части страны. Порядка трех миллиардов рублей в год потребители Европы и Сибири переплачивали за Дальний Восток. Сейчас ситуация изменилась, эти деньги исключены из тарифа потребителей. Теперь государство субсидирует потребителей Дальнего Востока на эту сумму. Да, есть стратегическая задача, поставленная президентом по выравниванию уровня жизни на Дальнем Востоке, которую мы и будем реализовывать.
РГ: Принято ли окончательное решение по поводу того, как доставлять природный газ в Калининградскую область, которая активно развивается и требует все больше топлива?
Аханов: Решение принято "Газпромом" по реконструкции существующего газопровода и строительству второй ветки, параллельно идущей через территории Белоруссии и Литвы. Это позволяет удвоить объемы газа, которые поставляются в область, и начать строить совместно "Газпрому" и "Интер РАО ЕЭС" второй блок на Калининградской ТЭЦ.
РГ: Пока уменьшения доли газа в топливном балансе, заложенное в Энергетическую стратегию, не происходит, а цена газа растет. Как все-таки стимулировать запуск новейших угольных технологий в электроэнергетике?
Аханов: Да, цена растет, но логика реформы была в том, чтобы дать возможность приспособиться к поэтапному увеличению стоимости газа. Мы констатировали, и могу это еще раз подтвердить, что в краткосрочном периоде до 2011 года изменения топливного баланса в пользу угля не будет. Это невозможно. Мы сейчас латаем дыры. Строительство угольных станций технологически сложно, требует больших инвестиций в железнодорожные пути. Да это и не везде возможно. Но в более долгосрочной перспективе (и это предусматривает Генсхема размещения объектов электроэнергетики на период до 2020 года) доля газа будет уменьшаться, а доля угля расти. Уголь по мере удорожания газа будет становиться все более выгодным. Вообще в отрасли идет поиск оптимальных топливных решений. Например, ТГК-5 активно прорабатывает планы по увеличению использования торфа, который добывается в Кировской области. Они рассчитывают на определенную экономическую выгоду. Кстати, на Шатурской ГРЭС до сих пор используется торф.
РГ: Все-таки мы уже прошли самые трудные времена в электроэнергетике или они еще впереди?
Аханов: Пока остаются регионы с повышенной угрозой возникновения дефицита электроэнергии, но ситуация улучшается, и это очевидно. В той же Москве эта зима проходит достаточно комфортно, и это несмотря на значительный прирост потребления. Энергетика - живой организм, в котором все взаимосвязано. Мы очень надеемся, что ее модернизация позволит избежать ситуаций, аналогичных знаменитой аварии на подстанции Чагино. Тем не менее в электроэнергетике все всегда возможно. Наша главная задача - обеспечить опережающий рост инвестиций в эту отрасль. Мы должны не догонять строительство домов, заводов, чего угодно. Энергетика должна быть готова всегда обеспечить потребности экономики. Для этого у нас в ближайшие 10-15 лет время сделать масштабный задел на будущее, как был сделан в свое время советский задел в электроэнергетике. Нам сейчас его нужно повторить. И тогда экономика будет знать: уж что-что, а электроэнергия у нее есть.