В Российской академии наук прошла презентация новой книги "Лица и маски" американского социолога и доктора философских наук Ильи Земцова. Он известен отечественной аудитории как автор книг "Коррупция в СССР", "Андропов", "Горбачев: Человек и система". В свое время заведовал спецуправлением при правительстве Израиля, через которое осуществлялись неформальные связи между израильской и советской верхушками в додипломатический период.
Российская газета: В вашей новой книге около ста персонажей - все те, кого вы достаточно хорошо знаете. Среди политиков первого ранга чьи же "маски" окружающие чаще всего принимали за настоящие лица?
Илья Земцов: Как ни горько это признавать, носил маску премьер-министр Израиля Ицхак Шамир. На первый взгляд - человек очень лояльный и мягкий, в сущности он постоянно менял свои облики в зависимости от политического контекста. Был часто лицемерен, непоследователен. Когда в конце 1980-х годов стал вопрос о поездке в Москву первой правительственной делегации Израиля, он отнесся к этой идее вроде бы с пониманием, но потом сделал все возможное, чтобы не дать своим политическим оппонентам разыграть "московскую карту". Между тем сближение с СССР могло быть в те времена хорошей альтернативой близости с Америкой.
Или другой персонаж мировой сцены - Джимми Картер, президент США. Сама простота и доступность, которые казались мне излишними и неуместными. Он позволял помощникам перебивать, поучать, поправлять себя.
Однажды на одной из конференций, которые устраивал Пентагон, обсуждались разные варианты развития событий в Советском Союзе. Меня поразило тогда, что выступления американских ученых и политиков были по-детски наивны: в частности, они заявляли, что СССР никогда не позволит себе вторгнуться в Афганистан. Мол, он предпочитает действовать руками своих саттелитов и союзников. Я позволил себе высказать свою точку зрения на развитие событий. Пресс-секретарь президента меня довольно грубо остановил: "Вы считаете, что у нас нет своих специалистов?". А когда вторжение все-таки произошло, президент изъявил желание встретиться со мной. И вот я увидел совершенно растерянного человека, который лепетал, что "Брежнев - нехороший человек", что "он мне обещал соблюдать все мировые договоренности".
РГ: А среди наших политиков кто вам показался наиболее "замаскированным"?
Земцов: Как ни странно это вам покажется, президент Ельцин. Он очень много говорил о демократии и свободе. Между тем мы встречались с ним в очень трудный для страны и обычных людей период. И мне показалось, что конкретный человек его не интересовал даже тогда, когда мы говорили о том, что люди на грани выживания. С моей точки зрения, Ельцин не смог освободиться от манер и правил политиков советского времени, от его двойных стандартов.
РГ: Вы выходили на верхушку компартии в советское время через Особое управление (Центр) при израильском правительстве. Что это за организация? Название - в духе шпионских романов.
Земцов: Какие шпионские страсти, если контакты осуществлялись непосредственно через министра иностранных дел СССР Громыко?
РГ: А по каким направлениям шло это, как вы выразились, "неформальное" сотрудничество?
Земцов: Прежде всего обмен научной информацией: были налажены весьма плодотворные отношения с РАН. Сотрудничество по терроризму.
По линии Центра в Израиль приезжали многие советские руководители для переговоров с премьер-министрами Израиля. Разумеется, без освещения этих визитов в прессе.
РГ: Судя по именному указателю к книге, никаких ограничений по уровню и рангу персон, с кем пришлось встречаться, у вас не было. А с кем вам было комфортнее всего?
Земцов: Это Андрей Громыко, которого я бы из "Мистера Нет" переименовал бы в "Мистера Да". Человек не только очень образованный, но и глубокий. И это при его консерватизме, ортодоксальности и идейной убежденности. Ответственным за развитие наших связей многие годы был и Александр Яковлев, у которого мы нашли полное понимание.
РГ: А с кем найти общий язык оказалось, к вашему удивлению, непросто?
Земцов: Как ни странно, с Горбачевым. Хотя я написал о нем несколько книг и порой мне даже казалось, что я могу предвидеть динамику его поведения... Его благие намерения не находили практической реализации. Переговоры шли трудно. Мы чувствовали очень активное сопротивление КГБ, лично Крючков был очень недоволен, что установлены неформальные контакты с Израилем.
Это все при том что в личном плане Горбачев, я в этом уверен, человек порядочный. Пытался сделать страну демократичной, но технологии демократической власти не знал. Это ошибка постсоветских вождей: создавать демократию в обществе, когда она не созрела в человеке.
Как мне видится, в отличие от Ельцина у Горбачева особой страсти к власти не было. И двигало им не тщеславие. Он был искренне убежден, то если он уйдет, страна распадется. Оказался прав. Горбачев теоретически мог провозгласить в декабре 1991 года государственный переворот: объявление СССР несуществующим было вопреки итогам референдума. И обратиться к народу. Но не решился на кровопролитие. Это слабость или сила? И это осталось неоцененным.
РГ: Рецензируя вашу новую книгу, директор Института всемирной истории РАН Александр Чубарьян особо отметил страницы, посвященные политику сталинской эпохи Вячеславу Молотову. Вы общались с ним уже на излете не только карьеры, но и жизни. В этот период используют маски?
Земцов: Что касается Молотова, то нет. Меня потрясла его убежденность. В 1970-е годы уже не было таких людей. В основном были коммунисты по партийной принадлежности. А Молотов продолжал жить в идейных, искренних 1920-х годах. Поэтому получилось, что жил он в надуманном, искусственном мире. И если другие обманывали, то он обманывался. Был честен сам с собой: не испытывал ни раскаяния, ни сожаления в отношении сталинских преступлений и произвола, частью которых сам являлся... А познакомился я с ним, подбирая материалы для своей новой книги в Ленинке. Увидел его там и подошел.
РГ: Вы когда-то сказали, что российская история любит сюрпризы. Какого удивления нам ждать сейчас? Вот соцопросы ВЦИОМа говорят о том, что народ ожидает "двоевластия"...
Земцов: За последние сто лет России не очень везло с премьерами. Думаю, что Путин будет первым самостоятельным.
РГ: А что вы имели в виду, когда говорили, что Владимир Путин "это даже не человек, а функция государя"?
Земцов: Не совсем так. Я сказал, что в нем не просматриваются какие-то человеческие недостатки. Не потому что у него их нет. Но к нему невозможно подобрать ключи. Он действует как некий обобщенный образ государственника. Если у предыдущего президента этих человеческих слабостей было видно больше, чем желательно, то Путин и его личная жизнь не являются предметом публичного дознания, и в этом достоинство. Даже если бы он просто заговорил о величии государства - это легло бы на удобренную ожиданиями почву. К сожалению, я не знаю, кто на Западе хотел бы видеть Россию сильной и великой. А Путин работает на международный престиж.