В орбиту Федерального медико-биологического агентства раньше входили территории, на которых располагались предприятия с особо опасными и вредными условиями труда, закрытые административные территориальные образования, объекты по уничтожению химического оружия, комплекс космодрома Байконур. Теперь же, в связи с переменами в системе минздравсоцразвития, функции этого ведомства распространяются на всю территорию России. Что стоит за этим? Об этом корреспондент "РГ" беседует с руководителем агентства доктором медицинских наук, профессором Владимиром Уйба.
Российская газета: Владимир Викторович, функции вашего ведомства значительно расширились. Объясните, что это значит?
Владимир Уйба: Скажем, раньше мы осуществляли медико-социальную экспертизу россиян только на подведомственных нам территориях. Теперь же минздравсоцразвития делегировал нам функции проведения такой экспертизы по всей территории России.
РГ: То есть если, например, человек живет в Норильске или Нижнем Новгороде и ему требуется пройти экспертизу для установления группы инвалидности, то это работа вашего ведомства, ваша ответственность? Можно уповать на то, что жесткость, которой всегда отличалось ведомство, и тут сыграет свою положительную роль. И соискатель инвалидности избавится, наконец, от необходимости хождения по инстанциям?
Уйба: Вы правильно ухватили поворот на повышение качества самой экспертизы, приближение ее к человеку. Проще говоря, постараемся, чтобы она была более гуманной. Инвалиду и так жить несладко. Если же эта жизнь еще усложняется всяческими бюро кратическими барьерами, то куда уж хуже! От этого мы обязательно должны уйти, в этом видим одну из наших нынешних задач.
Уже известен перечень недугов, которые не требуют ежегодных повторных переосвидетельств. С 1 октября начнет действовать еще одно постановление правительства РФ, значительно облегчающее получение средств реабилитации. В закрытом городе Зеленогорске Красноярского края мы создали бюро медико-социальной экспертизы по принципу "одного окна".
РГ: Слышала об этом эксперименте. Якобы там даже в туалетах специальное, адаптированное к инвалидам оборудование. Верится, честно говоря, с трудом.
Уйба: Зря не верите. Заверяю вас, там все именно так. Мы использовали опыт шведской системы. По такому же принципу намерены повсеместно развивать помощь инвалидам.
РГ: Вы многие годы работали в закрытых ведомствах. В тех, о которых говорить, да и писать не принято. Как туда угодили? Ведь на такие должности не всех направляют.
Уйба: Вы не совсем правы насчет закрытости. Если быть точным, то я работал в Третьем главном управлении Минздрава СССР. Оно занималось медико-санитарным обеспечением практически всех закрытых территорий тогдашнего СССР. О нас немало писали. А как я угодил, как вы сказали, в эту отрасль?.. Думаю, здесь сработала советская система отбора кадров, которая, поверьте, была не самая худшая. Как правило, случайных людей система не принимала. Третий главк в ту пору был неким дублером минздрава. И первая должность в системе Третьего главка в качестве главного врача медико-санитарной части Белоярской атомной станции уже была в структуре такого цельного медицинского организма, собравшего в один кулак и лечебную, и реабилитационную, и оздоровительную работу, и научное сопровождение, и всю профилактику, в том числе и санэпиднадзор. И, скорее всего, мое назначение было логичным продолжением моей карьеры.
РГ: Хотелось бы более подробно поговорить о службе крови, которая теперь тоже в орбите вашего ведомства. Россия - одна из колыбелей донорства в мире. А теперь? На днях одной нашей сотруднице понадобилась срочно донорская кровь. И мы на своем внутреннем сайте разместили просьбу, чтобы пришли, сдали кровь. Согласитесь, это не дело. А уж тем более когда заходит речь о лечении больных гемофилией. Оно безумно дорого, самому больному не по карману. А отечественных препаратов нет. Вынуждены сидеть на зарубежной игле, платить валюту.
Уйба: У нас начинает создаваться собственная система, в которую, кстати, входит и Кировский завод, 15 плазмацентров, служба крови, которую сейчас формируем на основе имеющихся областных и городских станций переливания, федерального центра крови. Надеюсь, что, согласно нацпроекту "Здоровье", к 2011 году такая служба начнет функционировать. И по препаратам крови мы, наконец, сойдем с импортной иглы.
РГ: От службы крови напрямую зависят судьбы больных гемофилией. Они вынуждены постоянно обращаться в различные инстанции, в том числе и к нам в газету, поскольку проблем у них выше крыши. А мы не всегда можем им помочь.
Уйба: Им обязательно нужно помочь. Ведь, если такие пациенты получают полноценное, современное лечение, если оно идет без перебоев, которые возникают из-за того, что нужные препараты поступили не во время, то их жизнь становится более качественной. А препараты для лечения гемофилии сложны в получении и очень дороги. Так называемый восьмой фактор (препарат для нормализации свертывания крови) получают из цельной крови путем чрезвычайно сложного биологического синтеза. У нас такого промышленного производства никогда не было и пока еще нет.
Теперь же федеральный бюджет выделил огромные средства на создание в стране таких технологий. Определен и срок: 2010 год. Определен и срок создания в стране единой информационной базы данных по службе крови. Это, на мой взгляд, очень существенно. Мы живем в сложном мире. Никто никогда ни отчего не застрахован. Землетрясение в Китае тому трагическое подтверждение. Потому так важно, чтобы у нас всегда была полная информация о запасах крови, о том, где и какие доноры, сколько их, когда и кого можно срочно задействовать и так далее.
РГ: В свое время именно Третий главк формировал и готовил отряд космонавтов-исследователей врачей. Хорошо знаю Героя Советского Союза Олега Атькова. Достойные кадры готовили.
Уйба: Это правда. И сейчас мы приступили к воссозданию этой очень важной системы подготовки кадров для отряда врачей- космонавтов.
РГ: В общем, вы так или иначе были связаны и связаны сейчас с ведомственной медициной. Многие считают, что таковой вовсе нет, что не надо медицинскую службу разделять на службу авиационную, железнодорожную, космическую, атомную, водную...
Уйба: Абсолютно неправильная позиция. Профессия всегда накладывает специфику на развитие того или иного заболевания. Инсульт, инфаркт в молодом возрасте у машиниста электровоза или судового механика, оператора атомной установки во многом разнятся от людей тех профессий, в которых нет фактора риска. И совершенно могут быть необъяснимы без знания профессиональных особенностей, вредностей. И лечить, и реабилитировать водника, железнодорожника, космонавта нужно по-разному, с учетом специфики работы пациента.
Никто в мире не отменял профессиональные заболевания. Они есть. Мы сталкиваемся с ними постоянно. Потому говорить о том, что ведомственная медицина отжила, неправомерно. И одно из главных направлений нашей работы - предупреждение, лечение и реабилитация работников особо опасных и вредных производств. Поэтому, скажем, передача нам окружных центров (в прошлом бассейновых больниц) обоснованна.
РГ: Говорят, что вы очень жесткий человек, трудоголик, что работать с вами непросто, что требуете такой же жесткости в подведомственных вам учреждениях. Можете это прокомментировать?
Уйба: Я не понял: это комплимент или совсем наоборот?
РГ: Все-таки, комплимент.
Уйба: Моя жесткость, наверное, из-за того, что стремлюсь к получению результатов. Чтобы все не уходило куда-то в песок. Ведь от нашей службы очень зависят людские судьбы, жизни. Вряд ли тут уместна мягкость.
РГ: А дома, в семье?
Уйба: Разный...
Справка "РГ"
Владимир Викторович Уйба родился в Омске, в семье служащих - родители инженеры. Окончил Свердловский медицинский институт. После его окончания два года работал участковым терапевтом. Затем главным врачом санатория-профилактория Белоярской атомной станции, там же был главным врачом медсанчасти. Следующие записи в трудовой книжке - заместитель начальника Федерального управления медико-биологических и экстремальных проблем, начальник этого же управления. С 2004 года - руководитель Федерального медико-биологического агентства минздравсоцразвития. Жена Галина Юрьевна - врач. Имеет троих детей.