Борьба с коррупцией названа президентом Дмитрием Медведевым одним из приоритетов национальной политики. Однако здесь есть серьезная проблема - отсутствие закона. Так получилось, что коррупции в стране - пруд пруди. Но отсутствует даже внятное определение, что же называть коррупцией. А воевать с тем, чего нет, согласитесь, весьма проблематично.
По неподтвержденным данным, в Госдуме сегодня есть два либо даже три проекта антикоррупционного закона.
Подготовлены они были несколько лет назад, но экспертизу не прошли. В результате так и остались пылиться в депутатских столах. Сейчас многие народные избранники в срочном порядке вносят предложения и заявки в комиссию Госдумы по антикоррупционному законодательству. В региональных законодательных собраниях также начали создаваться антикоррупционные законы для "внутреннего" потребления. Все предложения на эту тему будут рассматриваться в первую очередь в профильном парламентском Комитете по безопасности.
Корреспондент "Российской газеты" попросил зампредседателя Комитета Госдумы по безопасности Геннадия Гудкова прокомментировать антикоррупционную ситуацию в законотворчестве.
Российская газета: Что, по вашему мнению, надо в первую очередь вложить в антикоррупционный закон?
Геннадий Гудков: По моему глубокому убеждению, основа коррупции заключается в абсолютной бесконтрольности и абсолютной всесильности исполнительной власти. Поэтому должен быть жесткий контроль за действиями и за доходами исполнительной власти и вообще за должностными лицами государства.
РГ: В какой форме должен быть контроль?
Гудков: В первую очередь в форме парламентского контроля, парламентских расследований. Контроль со стороны гражданских организаций, медийный контроль. В конце концов прокурорский, который на сегодняшний день, мягко выражаясь, сильно ослаблен. А в некоторых случаях, в общем-то, разрушен, особенно если речь идет о следствии. Я давно говорил о законе про парламентское расследование. Это стало бы первым шагом к принятию закона о борьбе с коррупцией. И, конечно, совершенно очевидно, что необходима качественная реформа правоохранительного аппарата, и вообще надо думать о серьезной работе по административной реформе, которой не было. Была реформа структуры правительства. А административной реформы, смею утверждать, не было вообще никакой.
РГ: А какова судьба законопроектов, подготовленных вашими коллегами?
Гудков: Могу сказать, что на сегодняшний день результатов работы по созданию антикоррупционных законопроектов официально нет. Существуют некие полуподпольные версии. Но, как сказал на заседании комиссии ее председатель, "тот документ, который уже подготовлен, пустой и даже вредный". В нем якобы набор деклараций. Поэтому члены комиссии по борьбе с коррупцией договорились, что рабочий вариант, если он действительно существует, будет доведен до нас и комиссия его рассмотрит. На сегодняшний день никаких официальных шагов по внесению документа в Госдуму не предпринято. Ни в каком чтении не находится документ под названием "Закон "о борьбе с коррупцией".
РГ: Рано или поздно закон о коррупции все же родится. Что могло бы по нему грозить нерадивым и вороватым чиновникам?
Гудков: Все будет зависеть от содержания закона. Сегодня появилась директива - региональным парламентам создать собственный закон о борьбе с коррупцией. Я видел закон о борьбе с коррупцией, подготовленный в Московской области. Он не оставил у меня никаких сомнений в том, что борьбы с этим злом по такому документу не будет вовсе. Этот проект носит абсолютно декларативный характер. Никаких реальных шагов не предусматривает. То есть можно сказать, бюрократы отчитались.
РГ: Регионы-регионами, а главным все-таки будет федеральный документ.
Гудков: Конечно. В него нужно внести статьи, регулирующие деятельность государственных и муниципальных служащих. Он должен регламентировать деятельность должностных лиц государства с точки зрения контроля за их доходами. Деятельность чиновника должна быть прозрачна.
Обязательно надо вернуть в уголовный закон конфискацию за коррупцию. Напомню, в декабре 2003 года уголовный закон лишился конфискации имущества как меры наказания.
Надо внимательно изучить опыт наших зарубежных коллег о парламентских расследованиях и контроле. И ввести это у нас. Работая над законом, необходимо учесть предложения прокуратуры и Общественной палаты. Нельзя забывать об эффективности действий судебных инстанций. Я считаю, что по такому законопроекту нужны публичные слушания.
РГ: В каком-нибудь официальном документе сформулировано понятие коррупции?
Гудков: Только в международной конвенции, которую, кстати, Госдума ратифицировала. Дословно там так сказано: "Коррупция как явление в современном обществе представляет собой правонарушения, совершаемые различными категориями служащих по корыстным мотивам. Подобные действия лиц, наделенных большими полномочиями, наносят серьезный ущерб не только авторитету всех ветвей власти, но и правам и свободам человека и гражданина".
А в законодательстве Российской Федерации отсутствуют правовые акты, определяющие коррупцию как явление и позволяющие осуществлять деятельность по борьбе с правонарушениями корыстного характера как с проявлениями коррупции.
Александр Харитонов, постоянный представитель Госдумы в Конституционном суде РФ, доктор юридических наук:
- Генпрокуратура, Верховный суд, МВД и ФСБ подготовили материалы о практике применения норм уголовного законодатель-ства коррупционной направленности за последние годы. В результате их анализа выяснилось, что только по пяти составам преступлений есть общее понимание коррупционности. Это - преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. И еще входящие в Уголовный кодекс: злоупотребления должностными полномочиями; превышение должностных полномочий; получение и дача взятки; должностной подлог.
В обращениях, поступающих в Госдуму, в официальной переписке с правоохранительными органами и силовыми ведомствами, учеными-правоведами, экспертами ставится вопрос о необходимости восстановления конфискации имущества как уголовной меры наказания не только за терроризм и наркоторговлю, но и за коррупцию. Эта процессуальная норма определяет перечень предметов, которые могут быть признаны вещественными доказательствами, а также их судьбу при вынесении приговора суда, в том числе и в отношении имущества, денег и других ценностей, полученных в результате преступных действий либо нажитых преступным путем.