Экс-президент Польши генерал армии Войцех Ярузельский, которому в настоящее время приходится участвовать сразу в трех судебных процессах, согласился дать интервью "РГ".
"Пользуясь случаем, - сказал он, - хочу передать сердечные поздравления читателям "Российской газеты", всем моим друзьям в России, особенно тем, кто служил либо служит в армии. Еще сердечнее поздравляю ветеранов войны, с которыми меня связывает общая борьба с фашизмом и совместное участие в Победе над гитлеровскими захватчиками. Я очень благодарен российским властям, которые пригласили меня принять участие в торжествах в Москве по случаю 60-летия Великой Победы".
Российская газета : Вы окончили под Рязанью офицерское училище, командовали взводом военной разведки, дошли до Берлина. Были дважды ранены, один раз контужены. Так за какое правое дело вы воевали?
Войцех Ярузельский : В давние времена мое отношение к России было очень негативное. Я рос в семье, в которой антироссийские, точнее антисоветские, настроения были обыденным явлением. В таком духе я формировался. К этому следует добавить депортацию в Сибирь, смерть отца в Алтайском крае.
Я очень благодарен экс-президенту Владимиру Путину, российским властям, которые помогли мне в 2005 году съездить на могилу отца. Увидел, что она содержится в хорошем состоянии. За это сердечное спасибо, прежде всего жителям города Бийска и всем, кто осуществляет такую опеку.
Парадоксально, но, находясь в депортации в Сибири, я начал менять взгляды на Россию. Увидел сибиряка, простого, доброго и рассудительного россиянина, который делился с нами тем, что имел, а имел он тогда немногое. Это были мои первые шаги к пониманию российской души. Затем начал читать - с трудом, так как не знал языка, - русскую литературу, особенно классиков: Толстого, Чехова, Тургенева. И увидел Россию с их точки зрения. Так по мере познания людей, языка, культуры постепенно менялось мое негативное отношение к России.
Потом была армия, которая стала большой школой. Там были русские, украинцы, евреи и поляки. Тогда я увидел и почувствовал, что нас всех объединяет одно - борьба с гитлеризмом. И хотя каждый рос в своей среде, нес с собою разные предубеждения, эта воля была превыше всего.
РГ : В 33 года вы были самым молодым польским генералом. Дальше - быстрое продвижение по службе, вплоть до министра национальной обороны. С 1981 года - премьер, председатель Госсовета...
Ярузельский : Мое продвижение по службе не было чем-то нетипичным для того времени. Речь идет о целом поколении, которое ускоренными темпами занимало очередные должности. Это был естественный процесс, несмотря даже на то, что тех, кто вынес бремя депортации и ГУЛАГа, считали, как тогда говорили в СССР, неблагонадежными. И вот парадокс: именно неблагонадежные в большинстве своем включились в борьбу за новую Польшу.
В конце войны я написал из Берлина маме и сестре, которые все еще оставались в Сибири: "Многого, что происходит сегодня в Польше, я не понимаю, но соглашаюсь с данностью. Нужно служить Отчизне такой, какой она реально есть, каких бы жертв она от нас ни потребовала". А она требовала: моя семья, например, лишилась всего. Я вернулся с фронта поручиком с одной запасной рубашкой, трофейным пистолетом "вальтер", который храню до сих пор, и саблей.
Признаюсь, многие годы после войны мы придерживались черно-белого взгляда. Мы, пришедшие с Востока, мол, - хорошие, а ценность тех, кто воевал за Польшу на Западе, - меньшая. Сейчас все обернулось наоборот. Это плохо. Причем не только для нас, тех, кто строил новую Польшу после войны. Это плохо для будущих поколений. История не должна быть зависимой от политики, подвергаться политической конъюнктуре, становиться инструментом в политической борьбе. А мы этим сегодня грешим.
Меня беспокоит, что в демократической Польше, чему я радуюсь и чему содействовал, "инфекция" приносит вред не только мне, Ярузельскому, которому грозят "пожизненным заключением". Мне осталось недолго жить, так что "заключение" в любом случае долго не продлится и государство явно не сильно потратится на мое содержание. Говорю все это не в защиту самого себя, не своего доброго имени, а в защиту всего поколения поляков, которое служило Польше такой, какой она была.
Занимая различные посты, я не однажды принимал трудные и даже драматические решения, которые, по моему мнению, были абсолютно необходимыми. Считаю, что мне удалось, служа Польше, какой она реально была в реально существующем мире, а не в абстракции, не на Луне, сделать что-то полезное, особенно для вооруженных сил и безопасности страны.
Касаясь своего нынешнего положения, считаю, что могу ходить с поднятой головой, поскольку в состоянии делать и делаю это неустанно. Сожалею, сострадаю и прошу прощения за то, что было плохо, причем не только в моих действиях, но и в действиях всех подчинявшихся мне структур. О некоторых вещах в Польше я не мог знать и поэтому влиять на них, однако с нравственной точки зрения и сожалею, и прошу прощения у всех тех, кто испытал несправедливое отношение к себе.
Одновременно имею право ожидать, что будет признано и то, что нам удалось дойти без пролитой крови до пункта, в котором могли свершиться перемены. Тут есть определенный парадокс: я вводил военное положение и одновременно был архитектором "круглого стола" и перехода к демократии. Иначе говоря - без военного положения не было бы и "круглого стола". Не исключаю, что это, возможно, случилось бы, но значительно позднее и не известно какой ценой. Эту мою точку зрения разделяют очень многие поляки, что, не скрою, укрепляет мой дух: я - не одинок.
У судов, разумеется, есть свои права и свои подходы. Я уважаю судебные органы, равно как и их возможные приговоры, однако для меня важнейшим являются заявления, декларации Союза ветеранов, Союза бывших воинов Войска Польского, многочисленных организаций, которые на встречах или в письмах поддерживают меня. Это облегчает мою жизнь.