Мариинский театр представил премьеру оперы-мистерии, написанной на сюжет романа Достоевского петербургским композитором Александром Смелковым. Спектакль стал одним из финальных событий фестиваля Валерия Гергиева "Звезды белых ночей" и последней премьерой театра в юбилейном 225-м сезоне.
Опера, написанная специально по заказу театра, да еще на столь знаковый для русской и петербургской культуры сюжет, априори рассматривалась как событие масштаба даже не российского, а мирового (недаром еще до премьеры было известно, что следующий пункт назначения "Карамазовых" - Гергиевский фестиваль в Роттердаме, где оперу представят осенью). Однако ожидаемого художественного прорыва не случилось - ни литературно, ни музыкально опера до объявленного заранее высокого статуса "мистерии" так и не поднялась. Хотя обвинять в этом следует скорее авторов, нежели высококлассную команду постановщиков во главе с режиссером Василием Бархатовым, художником Зиновием Марголиным, художником по костюмам Марией Даниловой и художником по свету Дамиром Исмагиловым. И конечно, не исполнителей.
Литературный первоисточник для оперных нужд взялся переработать петербургский драматург Юрий Димитрин. В 25 сценах, которые идут нон-стоп с одним антрактом, либреттист сохранил сюжетную канву романа, из многочисленных отступлений, пространных монологов и вставных новелл оставив лишь знаменитую "Легенду о великом инквизиторе" (ее он разделил на части и "встроил" в цепь основных событий в виде интерлюдий). Появление этой дополнительной линии в опере, видимо, и должно было создать ощущение значительности и грандиозности задуманной авторами Мистерии о России, с ее богоборческими и богоискательскими идеями, вечной жаждой Истины. Но именно сцены с великим инквизитором и Пришедшим получились наиболее несостоятельными, а их искусственное внедрение в ткань повествования никак не мотивировалось. Попытка охватить все повороты любовно-детективного сюжета отодвинула на бесконечно далекий от оперы план все философские уровни романа.
Впрочем, такая версия текста оказалась созвучной написанной Александром Смелковым музыке, отсылающей к эстетике русских опер рубежа прошлых веков. Лирические сцены композитор решает в духе Чайковского, злая ирония с использованием водевильных кадрилей и галопов недвусмысленно апеллирует к раннему Шостаковичу, острая мелодика монологов главных героинь заставляет вспомнить о Прокофьеве, а сам принцип сквозного развития (в опере очень мало замкнутых арий и ансамблей, в основном речитативы и действующая в оркестре система лейтмотивов) исполнен в полном соответствии с заветами Мусоргского. Обилие аллюзий в современной опере - не порок, если они являются не самоцелью, а средством для передачи новых смыслов. Но в данном случае они работают лишь на один результат - создание винтажной национальной оперы, выдержанной в любимых зрителем традициях.
Если задумка изначально заключалась в калькировании классических образцов на основе еще не опробованного оперным театром сюжета, то она удалась: новая опера, отчаянно напоминающая все лучшие старые вместе взятые, обречена на успех у публики. Вот только в прославленном Мариинском театре, где идут и "Игрок" Прокофьева, и "Нос" Шостаковича, и "Пиковая дама" Чайковского, она, как ни крути, - лишь бледная копия великих оригиналов, за которую театр заплатил цену подлинника.
Сил и средств в постановку вложено немало - задействована вся возможная "тяжелая артиллерия", начиная от литературного консультанта, главного "достоевсковеда" России Игоря Волгина, объяснявшего артистам, как и для чего действуют герои романа, и крепкой постановочной команды до ведущих солистов труппы и самого Валерия Гергиева за дирижерским пультом. Благодаря их усилиям спектакль смотрится и слушается недурно, а сценография Зиновия Марголина, тонко воссоздающая ауру Петербурга (главного героя этой оперы), выше всяких похвал. Возможно, работа режиссера Василия Бархатова не столь продумана и тонка, как могла бы быть, но все мизансцены логичны, а характеры столь ярки и выпуклы, что в данном конкретном случае Мариинский театр мог бы вполне посоревноваться с ведущими драматическими труппами.
Великолепные вокальные и актерские работы Николая Гассиева (Федор Павлович), Алексея Маркова (Иван), Кристины Капустинской (Грушенька), Андрея Зорина (Смердяков), Андрея Попова (Черт) и других заслуживают высшей оценки, практически каждый исполнитель - готовый претендент на "Золотую маску". Обидно только, что сам спектакль на премию вряд ли потянет.