Глава Республики Северная Осетия - Алания Таймураз Мамсуров дал эксклюзивное интервью "Российской газете".
Российская газета : Таймураз Дзамбекович, где вас застало известие о начале войны в Южной Осетии?
Таймураз Мамсуров : В Кисловодске, в санатории, был второй день отпуска. Я начал уточнять, что это - одиночная вылазка, локальная перестрелка? Когда стало ясно, что дело серьезное, я вызвал из Владикавказа машину, а сам на частнике поехал ей навстречу. Где-то на границе с Кабардино-Балкарией пересел и сразу поехал туда, ближе к зоне конфликта.
РГ : Вы были готовы к такому развитию событий? И если да, то как готовились?
Мамсуров : За несколько дней до того, как это случилось, у нас появилась информация, что грузинские колонны с военной техникой подходят вплотную к границам Южной Осетии. Мы начали вывозить детей, потому что знали, с кем имеем дело. Но потом - по дипломатическим каналам - грузины объявили, что сила ни в коем случае не будет применяться. Мы успокоились, приостановили вывоз детей, я колебался еще - уезжать - не уезжать, но уехал после заявления Саакашвили, что воевать - это безумие. А дальше - вот, пожалуйста!
РГ : Вам звонили в эти дни президент России и премьер правительства? И если звонили, что говорили?
Мамсуров : Я вернулся в Осетию глубокой ночью, затем целый день провел в непосредственной близости от зоны боевых действий, посмотрел на месте обстановку, поговорил с людьми и вернулся во Владикавказ. Тогда и был звонок В.В.Путина. Он хотел понять, в каком моральном состоянии мы находимся, что происходит в Северной Осетии, как здесь могут развиваться события. Видимо, ему, как политику, нужны были все мнения. Хотя, уверен, в его руках уже было достаточно информации. Затем Владимир Владимирович прилетел во Владикавказ.
А позже - были звонки и разговоры с президентом страны, с руководителями его администрации, с министрами.
РГ : Для преодоления югоосетинской гуманитарной катастрофы создан Федеральный оперативный штаб. Он работает буквально в доме правительства Северной Осетии. Как при этом разделились полномочия между штабом и самим правительством республики?
Мамсуров : Правительству республики я сказал: мы полностью переходим в распоряжение штаба во главе с Сергеем Шойгу. Мы не такие гордые, чтобы корчить из себя больших начальников. Сейчас все органы власти выполняют поручения Федерального оперативного штаба и полностью координируют свою работу с его представителями.
РГ : Как долго Северная Осетия способна выдерживать наплыв беженцев?
Мамсуров : Мы выдерживаем его уже больше пятнадцати лет. С тех пор двадцать тысяч беженцев живут в старых общежитиях, где условия далеки от идеальных. Живут даже на заброшенных фермах. Эту проблему мы тянем очень давно. Поэтому - выдержим.
К тому же теперь мы не одиноки. Штаб решает многие социальные и материальные вопросы, которые в другом случае могли бы сломать ситуацию в республике. На помощь пришли соседи из всех регионов Южного федерального округа, из других уголков страны. Многие регионы России сняли с нас большую часть нагрузки по работе с беженцами, просто забрав их к себе. Не знаю, как мы позже сможем их отблагодарить, пока же говорю - всем огромное спасибо!
РГ : Уже существуют идеи по восстановлению населенных пунктов Южной Осетии. А в Северной Осетии планируется что-то строить для тех, кто пожелает остаться на этой территории навсегда?
Мамсуров : Я знаю настроение наших южных братьев. Ни один их них не собирается бросать отчий дом и могилы предков. Все они рано или поздно вернутся. Многие уже начинают задавать вопросы, как скорее перебраться домой.
РГ : Сергей Шойгу в эти дни говорил, что некоторые деревни в Южной Осетии разумно было бы не восстанавливать, а строить заново - рядом, и с тем же названием. Как вы относитесь к этой идее?
Мамсуров : Когда речь идет о том, чтобы строить рядом, это значит - на той же земле, недалеко от сложившейся инфраструктуры, от родового кладбища, с прежним дорожным сообщением между населенными пунктами. Это рационально и разумно.
РГ : Но рядом стоят руины. Они будут напоминать людям о пережитом горе.
Мамсуров : Южная и Северная Осетия - очень малоземельные республики. У нас практически нет пашни. Поэтому за каждый клочок земли будет борьба, чтобы ввести его в сельхозоборот. И никаких руин никто не оставит. Правда, произойдет это не мгновенно.
РГ : Есть ли в Северной Осетии ограничения по передвижению - комендантский час, патруль, проверка документов?
Мамсуров : Нет ни патрулей, ни тем более комендантского часа. Вы видите - Владикавказ живет мирной жизнью. Другое дело, исчезло из города веселье - особенно в дни траура. В кафе нешумно, мало музыки, практически нет смеха. Может показаться, что здесь всегда так. На самом деле - это молодежный студенческий город, где по вечерам очень весело, где вся набережная Терека, что называется, гуляет.
Если же говорить об ограничениях в приграничной зоне - то они там ровно такие, какие есть в любом пограничном районе от Дальнего Востока до запада России.
РГ : Среди осетин слышны разговоры - правильнее не восстанавливать Цхинвал, а перенести столицу Южной Осетии куда-нибудь в глубь территории, ближе к горному массиву. По той причине, что город непосредственно примыкает к границе с Грузией. Кроме того, у него якобы не очень хорошее стратегическое положение. Скажите, эта проблема обсуждалась на политическом уровне?
Мамсуров : Официально - не обсуждалась. Но в частных разговорах разные идеи возникают, сейчас мне трудно как-то определенно ответить на этот вопрос. Решать будет сам народ Южной Осетии и его руководство.
РГ : Сразу после боевых действий на дороге в районе Рокского тоннеля было очень затруднено движение. Как обстоит дело сейчас? Когда откроется автобусное сообщение между Владикавказом и Цхинвалом?
Мамсуров : Вначале надо подготовить адреса - ведь любой человек едет куда-то конкретно, домой или на работу. Поэтому когда первую часть этой проблемы решим, тогда и автобусы пустим. Технически для этого проблем нет. Что касается затрудненного движения - сейчас тому причиной обычные дорожные пробки. Оттуда - мощный встречный поток, уходит военная техника, а туда идут конвои с гуманитарными грузами.
РГ : В эти дни в мировом теле эфире развернулась настоящая информационная война. Президент Медведев даже был вынужден обратиться к журналистам с тремя простыми вопросами, ответы на которые, увы, для граждан многих стран были вовсе не очевидны. По причине предвзятого, однобокого показа событий в зоне конфликта. Как вы оцениваете работу прессы в эти трагические дни? И как правительство Северной Осетии - Алании сотрудничает с представителями масс-медиа?
Мамсуров : О нашем сотрудничестве с прессой вы можете судить сами. Нигде - ни в доме правительства, ни в других учреждениях - нет препятствий для работы журналистов. Мы открыли пресс-центр, оснащенный компьютерами и интернет-связью. Там, кстати, работает и выездная редакция "Российской газеты". Все лагеря беженцев открыты, любой может пообщаться с прибывшими из зоны бедствия.
Едва ли не каждый день в Цхинвал идет автобус, полный журналистов. Утром они уезжают, а вечером возвращаются. Военные обеспечивают безопасность, а мы - возможность пообщаться с жителями Цхинвала. Ваши коллеги видят все: работу спасателей, действия военных, начало строительных работ по восстановлению сел и города.
К сожалению, лично у меня было мало времени следить за тем, как освещаются события в Южной Осетии, тем более анализировать логику подачи информации отсюда. Но, конечно, я слышал, что в первые дни коромысло сильно перевесило в одну сторону. К счастью, сейчас ситуация, как говорят, поправилась, и правда все-таки прорывается на западные телеэкраны. Хотя кто что хочет видеть и слышать, тот именно то увидит и услышит. Это старая болезнь. Но как бы то ни было - мы даем прессе максимальную информацию в надежде на объективность.
РГ : Что вас по-человечески особо тронуло в эти дни?
Мамсуров : Тронула реакция народа. Например, на станции переливания крови врачи объясняют, что крови - достаточно. Но люди все равно идут и идут. Или размещение беженцев. Гораздо больше их оказалось не во временных пунктах, а в жилом секторе. Принято считать, что они разошлись по родственникам. Но это не совсем так. Очень много беженцев принимают вовсе не родственники. Просто люди - и не только в Северной Осетии - по зову сердца приглашают пожить к себе целые семьи, оказавшиеся в беде. На меня это произвело впечатление!
На фоне самим себе внушенного образа России, где якобы все только и делают, что берут или дают взятки, воруют, пьют, потеряли стыд и совесть, мы вдруг увидели - нет, все совсем не так! Есть у людей и стыд, и совесть, и сострадание. Горе в Южной Осетии в очередной раз показало - мы великая и добрая страна. Здесь люди умеют сочувствовать и идти на помощь друг другу.
И мы вовсе не такие злые, как сами себя рисуем.
РГ : Лично вас или ваших родственников коснулась эта беда?
Мамсуров : Нет, лично меня - не коснулась. Но я не могу видеть, просто физически тяжело на это смотреть (это у меня началось четыре года назад, после Беслана), когда по телевизору показывают лица детей, попавших в беду в Южной Осетии. Когда их глаза смотрят в меня - это как удар в сердце. Они смотрят и спрашивают: "Дяденька, ты ж большой, ты же взрослый! Что ты позволяешь с нами делать?" И тогда, в Беслане, и сейчас я чувствую свою вину перед детьми, хотя ни в чем - ни тогда, ни сейчас - не виноват. Мне стыдно, что мы - нынешнее взрослое поколение - после всего, что с нами было в недавнем прошлом, не можем оградить детей от произвола таких, как этот человек, который оказался способен отдать приказ "Вперед! Я так решил! За мной великая Америка!"
РГ : Как в прошедшие дни проявили себя международные организации?
Мамсуров : Красный Крест и коридор пытался делать, и сейчас, я знаю, предлагает свою помощь. А другие... Международных организаций здесь много, их всегда было много, но я, честно говоря, потерял к ним интерес, потому что реальной пользы никогда от них не было. Они всего лишь комментаторы. Посчитают, сколько трупов, сколько ведер крови пролито, зафиксируют у себя, дадут мощные интервью, обзовут Россию, как им вздумается, и уедут. Нам, в отличие от них, нужно восстанавливать Цхинвал и села, нужно помочь людям обрести уверенность в завтрашнем дне.
РГ : Что теперь будет с грузинами в Осетии?
Мамсуров : У меня водитель - грузин. Он как возил меня, так и возит. Практически в центре Владикавказа есть грузинская школа, единственная в Российской Федерации. Ей 120 лет. Все предметы в ней преподаются на грузинском языке. Первого сентября в нее, как и раньше, придут учиться дети. Потому что грузины - они с нами, вместе. Они переживают, очень сильно переживают! Взрослым грузинам стыдно, конечно. Но в такой ситуации - что они могут сказать? И все мы знаем - они не должны отвечать за дела и поступки какого-то безответственного политика, пусть и столь высокопоставленного.