Мой приятель нарушил золотое правило спиннингистов, ловящих рыбу с лодки: помнить, что в лодке ты не один.
В итоге нацеленная им в заросли куги блесна мелькнула у моего лица и в следующую секунду огромный крючок прочно сидел в скуле между моим правым глазом и ухом.
Попытки вынуть крючок с помощью медицинского зажима, которым обычно блесны достают из щучьей пасти, ни к чему не привели: он вошел довольно глубоко в лицевую мышцу.
Место действия - глубинка Тверской области, откуда до ближайшего населенного пункта 40 км разбитой грунтовки. Время действия - понедельник тихого летнего вечера. Делать нечего, пришлось садиться за руль и отправляться в тот самый ближайший населенный пункт - райцентр Селижарово, испытывая, помимо боли, досаду от испорченной рыбалки и, конечно, чувство неловкости. В самом деле, каково? Заявиться в больницу почти в 9 часов вечера с торчащим в скуле крючком, на котором болтается блесна?
Честно говоря, до этого я почти не имел представления о том, что такое районная больница. Так что ее вид - что снаружи, что внутри, - мало чем напоминающий о современности, быстро поверг меня в уныние. Я понял, что в лучшем случае меня пошлют куда подальше - продолжать "ловить рыбу", ибо у меня не было страхового полиса. В худшем, не церемонясь, - выдернут злосчастный крючок с куском мышцы. Однако дежурный врач, осмотрев мою рану, улыбнулся:
- Не волнуйтесь, вы не первый, кто приезжает сюда с крючками в теле. Сейчас вызовем хирурга, и все будет хорошо.
Он тут же набрал номер телефона пока не известного мне Михаила Семеновича и за ним отправили больничную машину.
Через 15 минут в дверях "неотложки" появился немолодой мужчина с очень скептическим выражением лица. Я понял, что у него был нелегкий день и что этот нелегкий день вроде как закончился, что он только сел ужинать у телевизора, возможно, даже выпил рюмку водки, и вот опять - вызов, и опять - в больницу.
- Поднимайтесь на второй этаж, в хирургию, - сказал он мне. - Если будут спрашивать, скажите, что я так распорядился. А я сейчас переоденусь и займусь вами.
Я прошел мимо палат, в одной из которых громко стонала женщина, заглянул в пустующий операционный блок, пока наконец мне не показали, где будут "оперировать". Сняв по просьбе сестры обувь, я вошел в помещение с операционным столом посередине и огромной хирургической лампой под потолком - такие я видел только в фильмах 50-х годов. Мне надлежало расположиться на столе, что я и сделал, закрыв глаза. Мелкая рыболовная неприятность уже не казалась мелкой, тем более что в операционную доносились те самые стоны, а из-под клеенки на приставном столике зловеще торчали хирургические инструменты.
Михаил Семенович, облачившись в халат, отрегулировал свет лампы, слегка подергал впившийся в мою скулу крючок:
- Так больно?
- Немного.
- Новокаин нормально переносите?
Я не знал, как на самом деле переношу новокаин, но коль скоро без него нельзя обойтись, кивнул головой: "Нормально".
- Будете мучить меня, Михаил Семенович?
- Нет, не буду, - ответил он, звякая инструментом.
И я, окрыленный этим обещанием, стал с ним говорить. О больнице, об операциях, которые здесь делают. Об анестезиологе, вернее, об отсутствии анестезиолога, из-за чего приходится откладывать плановые операции. О жизни вообще.
Михаил Семенович, конечно же, что-то делал с моим злосчастным крючком, время от времени спрашивая: "Так больно?" Мне пока не было больно. Я ждал, что будет. Но вот он вложил в мою ладонь вынутый крючок с блесной, тогда как мне казалось, что он еще не кольнул меня новокаином. Это потрясло меня больше всего. Ведь я приготовился к тому, что буду орать, корчась под скальпелем. Конечно, это был мастер-класс, это был высший пилотаж хирурга и просто великолепного врача: сделать все так, чтобы ты ничего не почувствовал.
- Вам бы нужно сделать противостолбнячную прививку, - устало сказал Михаил Семенович, - но у нас, к сожалению, нет вакцины.
- Ерунда, меня в детстве прививали от столбняка.
Доктор только грустно улыбнулся, а вошедшую сестру попросил дать обезболивающее громко стонущей женщине.
В деревушке, в которой мы "квартировали" все время, пока рыбачили, об инциденте с блесной стало известно еще до того, как мы вернулись из больницы. В сумерках потянулись ходоки - "посочувствовать". Тем более что отсутствие противостолбнячной вакцины предстояло компенсировать обычным для глубинки "лекарством". Я нисколько не удивился тому, что Михаила Семеновича (или Семеныча, по-местному) здесь хорошо знают - деревенскому жителю в случае чего не миновать райбольницы. Но все оказалось не так просто. Под "случаем чего" следует разуметь либо тяжелые травмы, либо состояния, как говорят, почти не совместимые с жизнью. Лечить простуды или порезы за сорок верст от дома никому и в голову не придет. Потому-то в округе и знают Семеныча: не по вылеченным насморкам, которые забываются на второй день, а по вправленным им рукам, ногам и иным хирургическим вмешательствам, вернувшим людям здоровье.
Здесь вспомнили, как лет восемь назад по округе ездила съемочная группа программы "Зеркало". У одного из телевизионщиков, только вернувшегося из Чечни и там же получившего травму руки, начались серьезные проблемы. Оперировал, конечно, Михаил Семенович, и через два дня телевизионщик ходил огурцом. Так что "моя" блесна на фоне услышанных историй кажется сущей безделицей. Хотя уверен теперь, что для настоящего врача безделицы не существуют.