Владимир Ядов, социолог
Как же стыдно было наблюдать за тем, что скинхеды, убивавшие людей другой национальноcти, выходя из зала суда, кричали "Зиг хайль"! И это в стране, победившей фашизм!
Массовая распространенность экстремистских реакций и разговоров мне сегодня кажется кошмарной. На улице, как обычные, можно услышать слова: "Ну эти "черные" понаехали". Когда я был молодым человеком, невозможно было представить, что когда-нибудь в нашей стране будет звучать подобное в адрес кавказцев, например. Тогда казалось, что за такие слова и расстрелять могут. Мы Америку тогда критиковали за непорядки в этом вопросе. А сегодня?
Можно ли все это назвать фашизмом? Когда-то, в начале 90-х, я отозвался о труде своего коллеги как о "национал-социалистическом манифесте". Он подал в суд, и впервые в ходе судебного разбирательства была назначена экспертиза. Экспертом выступал, в частности, социолог Александр Галкин, ветеран войны и разведки, давно занимавшийся темой фашизма. Ему надо было дать определение, что такое "фашизм" и "национализм". Суд тогда мы с коллегой, о труде которого я резко отозвался, по взаимному согласию приостановили, но вопрос остался.
Думая о юридической точности, сегодня остерегаются бросаться словом "фашизм". Как социолог я понимаю, что фашизм - это все-таки не одно мировоззрение. Фашизм - это политика, политическое действие. Но в обычной-то речи скинхедов, убивающих людей другой национальности, мы называем фашистами. И чтобы к такому мнению склониться, не нужно углубляться в дефиниции. Хотя как ученый я понимаю, что "этническая нетерпимость" тут более верное определение. А она, кстати, у нас нарастает - об этом говорят результаты социологических опросов, реальные события, газетные статьи, телепередачи. Смотрите, какая лексика у публичных людей - сколько нетолерантного, некрасивого, неприличного, неполиткорректного раздается из их уст.
Не надо думать, что любой американец, истинный янки, обязательно обожает темнокожих. Я сам наблюдал, что это не так, в Америке есть бытовой расизм. Но сказать о нем, проявить его - неприлично. А у нас он проявляется, начиная от разговоров на любом углу и кончая распоряжениями мэров... Слова "лица кавказской национальности" ведь так и не уходят из лексикона ни рядовых милиционеров, ни милицейских начальников.
Что со всем этим можно делать? В нашем государстве главный ресурс - само государство. И нужны государственные меры - целенаправленная воспитательная и пропагандистская программа действий. Мне кажется, что даже два-три хороших телесериала могли бы поправить ситуацию. И чтобы на скинов в них смотреть было противно, а гастарбайтер был умницей и страдальцем. И государство могло бы быть заказчиком этих сериалов.
Олег Генисаретский, философ
Когда выводимые из зала суда скинхеды кричат "Зиг хайль", надо понимать, что мы имеем дело с аффективной реакцией: так осужденные подтверждают - в первую очередь для себя - свою правоту.
Точно так же можно было бы крикнуть "Да пошли вы!" "Зиг хайль" звучит скорее от бедности их языка, чем от приверженности идеологии и принципам фашизма. Ведь если кто-то крикнет "Все бабы - сволочи", это не будет означать, что он уж точно убежденный женоненавистник и борец с феминизмом. А нормальному, правильному пониманию - за рамками аффекта - ну откуда взяться у нынешней молодежи в ее образовательном и прочем положении?! Реальность нелегитимного насилия и облака несправедливости, которые окутывают нашу жизнь со всех сторон, придают аффективной реакции такую форму.
За то время, которое прошло с 1945 года - года победы над фашизмом, - мир столкнулся с таким феноменом, как приватизация насилия. В тоталитарных режимах насилие было сосредоточено в руках государства и его органов. В нетоталитарных разные группы населения (от охранных ведомств до неформальных групп вроде скинхедов) начинают нелегитимно использовать насилие. В своих интересах - идеологических, финансовых и т.п. Так объясняется феномен терроризма - большого и малого. Размер групп, приватизирующих насилие, может быть самым разным - от транснациональных сообществ до сборищ возле подъезда. И применение к проявленным ими актам насилия слова "фашизм", конечно, некорректно. Хотя какие-то аллюзии с тем, что мы имели дело в 1941-1945 годах, могут возникать. Мы прибегаем к слову "фашизм" как к большой метафоре. Сказали "фашисты" и вроде что-то объяснили. А на самом деле это иллюзия понимания и объяснения, возникающая из-за нашей аналитической неразборчивости и некорректности.
Мир предпринял усилия, чтобы фашизм как преступная политическая практика на государственном уровне закончился, проведя Нюрнбергский процесс. Фашизмы - немецкий, итальянский, испанский - были разные, но в любом случае они были идеологически и организационно оформленными.
А сейчас, при ловком использовании гибких форм информационного воздействия, даже если у кого-то и возникнут идеологические позывы к фашизму, они не оформятся как "большая идеология". Время "больших идеологий" ушло. На данной фазе истории.
И хотя существует масса военизированных, близких к тоталитарным режимов в Латинской Америке, например, или в Африке одно племя вырезает другое - никому не приходит в голову назвать эти племена или их действия фашистскими. Именно потому, что там не пахнет никакой идеологией и организацией на идеологической основе.
Подготовили Елена Новоселова и Елена Яковлева