Двухдневное пребывание в Кишиневе началось для меня почти с потрясения. Афиша приглашала на футбольный матч, в котором сошлись столичная "Дачия" и... тираспольский "Шериф". Причем встреча носила не товарищеский, а вполне официальный статус в рамках чемпионата Молдовы.
Тут же, естественно, возникли невольные ассоциации и параллели. Мыслимо ли, скажем, чтобы еще до августовских событий на Кавказе сухумское "Динамо" оспаривало первенство Грузии? Или чтобы сборная Грузии играла на стадионе Цхинвала, как это делает молдавская сборная в Приднестровье?
В ответ от собеседников в молдавской столице услышал множество историй, которые должны были подтвердить, что состояние, описанное в популярной песне "мы с тобой два берега у одной реки", порождает немало парадоксов. К примеру, два родных брата занимают высокие чиновничьи посты в администрациях Кишинева и Тирасполя, что не мешает им поддерживать нормальные внутрисемейные отношения. Этакий "Тихий Днестр", который вовсе не является водной преградой для свободного передвижения жителей обоих берегов. Те же приднестровцы, кстати, имеют по четыре паспорта (приднестровский, молдавский, украинский и российский), чтобы легче выезжать за границу.
На молдавской стороне я ни разу не столкнулся хоть с малейшим проявлением антироссийских настроений. Любое смущение приезжего, когда к нему обращаются на местном языке (кто его называет молдавским, кто - румынским), оборачивается немедленным переходом собеседника на чистый русский.
Оговорюсь. Конечно же, впечатления, собранные за очень короткий срок, фактически наскоком, никак не могут претендовать на какую-то достаточную глубину, тем более исчерпанность, чем, увы, грешат некоторые мои коллеги, скорые на выводы-приговоры после коротких бесед с приверженцами тех или иных политических позиций.
Так что речь идет не более чем о путевых заметках на полях весьма сложного - 18-летнего! - конфликта между двумя частями Молдовы.
Не слишком ли рискованно, спросите вы, говорить о "двух частях" одной страны, когда вроде бы Приднестровье настаивает на полной независимости от Кишинева? Не пора ли говорить об окончательном разрыве между двумя берегами, который только и ждет своего оформления, тем более - после югоосетинского и абхазского прецедентов?
В пользу такого "риска" я процитирую слова Сергея Лаврова: "Ни один конфликт не был так близок к урегулированию, как конфликт в Приднестровье". Да и официальная позиция Москвы, играющей, понятно, далеко не последнюю роль в этом конфликте, заключается - еще одна цитата - в "приверженности политическому решению проблемы на основе соблюдения суверенитета и территориальной целостности Республики Молдова и выработки особого, надежно гарантированного статуса Приднестровья".
Собственно говоря, эта позиция была подтверждена в ходе недавней посреднической миссии Дмитрия Медведева, встретившегося и с президентом Молдовы Владимиром Ворониным, и с лидером Приднестровья Игорем Смирновым. После чего и прозвучал оптимистический прогноз главы российского МИД.
Дело, однако, дальше слов и многообещающих заявлений пока не продвинулось.
Более того, когда накануне поездки в Кишинев я прочитал, что Владимир Воронин в отнюдь не дипломатических выражениях отправил приднестровский режим на мусорную свалку, назвав его еще и "смердящим", показалось, что шансы на политическое урегулирование конфликта стремительно приблизились к нулю.
Во время встречи с молдавским президентом я попросил его объясниться по поводу этого эпизода. Воронин от своих слов не отказался, оговорившись лишь, что они были адресованы именно тираспольскому режиму, но не людям, живущим в Приднестровье.
Смирнов со товарищи, надо сказать, тоже в выражениях не стесняются. И остается только удивляться, что обоюдные эскапады, даже оскорбительные, все же не останавливают процесса урегулирования, а переговоры о следующей встрече Воронина и Смирнова продолжаются, хотя все еще обставляются взаимонеприемлемыми условиями.
Думаю, дело просто-напросто в том, что обе стороны, несмотря на риторику, заинтересованы в успешном завершении этого процесса.
У Кишинева - политические резоны. Партия коммунистов, возглавляемая Ворониным, пришла к власти под знаменами и лозунгами реинтеграции. Весной будущего года состоятся выборы парламента, который изберет нового президента, поскольку нынешний завершает свой второй и согласно конституции последний мандат.
Социологические опросы по-прежнему отдают преимущество сторонникам Воронина, но, как любая власть, партия может не собрать того количества голосов, которое обеспечит ей абсолютное парламентское большинство, а значит, придется искать союзников для формирования коалиции. Так что какое-либо заметное продвижение процесса урегулирования, безусловно, поднимет рейтинг правящей партии.
Интересно, что нынешней власти не приходится на предстоящих выборах уповать на пресловутый административный ресурс, столь распространенный и эффективно действующий на постсоветском пространстве. По одной простой причине: в ответ на замечания Совета Европы контроль над Центризбиркомом передан оппозиции, а его председатель представляет Демократическую партию, обладающую всего лишь восемью депутатскими местами в парламенте.
Кроме того, воссоединение страны, по словам Воронина, должно стать дополнительной гарантией невступления Молдовы в НАТО и ее закрепленного в Конституции статуса нейтралитета. Поскольку Приднестровье, известное своими пророссийскими настроениями (а где еще так опасаются расширения альянса, как в России?), значительно добавит голосов в стан противников НАТО, если даже вдруг встанет вопрос об общенациональном референдуме.
У Тирасполя же на первое место должны выходить экономические соображения. Кавказский сценарий (Южная Осетия и Абхазия) здесь вряд ли применим хотя бы потому, что у России нет общей границы с Приднестровьем, и неизбежное эмбарго, которому подвергнется новое "независимое государство", обернется огромными транспортными расходами по перевозке грузов.
Уже сегодня, по данным Приднестровского республиканского банка, рост цен на бензин, составивший за полгода 33 процента, болезненно сказался на уровне инфляции, которая за тот же период достигла более 20 процентов (тогда как в той же Молдове - 6,2 процента).
Статус же экономической "черной дыры", закрепившийся за Приднестровьем, возможно, играет на руку отдельным физическим лицам, не заинтересованным в его изменении, но никак не отражается на благосостоянии населения, которое сталкивается со все большими трудностями и галопирующим ростом цен.
Воссоединение Молдовы выгодно и России, которой после кавказских потрясений надо бы продемонстрировать миру свою договороспособность. В формате урегулирования приднестровского конфликта "5+2" (Россия, Украина, США, ОБСЕ и Евросоюз плюс Кишинев и Тирасполь) у Москвы особые роль и миссия, поскольку без ее усилий никакие договоренности невозможны. Значит, именно ей предстоит предложить внятную программу объединения Молдовы, в первую очередь, возможно, экономическую, выгодную и левому, и правому берегам.