Афиша берлинской Дойче Опера в первую декаду октября была заполнена сплошь русскими названиями: "Лебединое озеро", "Хованщина", "Пиковая дама", "Нос" Шостаковича, "Корсар" в хореографии Мариуса Петипа. На известнейшей оперной сцене Европы выступал знаменитый Мариинский театр, посвятивший гастроли в Берлине с 30 сентября по 8 октября своему 225-летию.
В зале Дойче Опера на Бисмарк штрассе, конечно же, в эти дни было много русских. Цена билетов от 25 до 80 евро. Но немецкой публики на выступлениях Мариинки даже больше. Принимали спектакли тепло. После труднейшего "Носа" Шостаковича артистов на поклоны вызывали четыре раза. А когда на сцену вышел маэстро Валерий Гергиев, зал встал.
"Я вчера видел "Нос" в третий раз. Дважды в Петербурге и вот теперь в Берлине, - рассказал "РГ" Питер Шунеманн - один из руководителей музыкального фестиваля Микелли (Mikkeli Music Festival). - Это очень тяжелое произведение и для постановки, и для восприятия - все-таки музыка Шостаковича сложна. Перед Мариинкой стояла нелегкая задача, потому что на сцене известные исполнители-мастера работали вместе с начинающими молодыми солистами, только что окончившими учебу". С не меньшим успехом шли и другие спектакли гала-артистов Мариинского театра, где публика восторженно принимала фрагменты из "Руслана и Людмилы" Глинки и "Очарованного странника" Родиона Щедрина, "Умирающего лебедя" в исполнении Алины Сомовой. В антракте же немцы активно раскупали диски с записями Гергиева, Анны Нетребко, Дмитрия Хворостовского.
Корреспонденту "Российской газеты" удалось задать несколько вопросов маэстро Валерию Гергиеву:
Российская газета: Валерий Абисалович, чем для вас особенны эти гастроли?
Валерий Гергиев: Столица Германии сегодня крупный культурный центр. И визиты в Берлин для нас не менее важны и интересны, чем гастроли в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, где мы, скажем прямо, выступаем чаще. Но у нас есть прочное "место прописки" и в Германии. Это Баден-Баден, где театр даже больше, чем Дойче Опера, - зал почти на 2800 мест. И весь он заполняется на наших спектаклях и концертах. Мы ежегодно выступаем в Баден-Бадене уже в течение десяти лет и являемся едва ли не главными визитерами в истории их фестиваля. В Берлине же мы только сейчас создаем свою публику. За мои годы работы в Мариинском театре - это наш четвертый или пятый приезд сюда. Это немного. Для сравнения: в Лондоне мы выступали раз тридцать.
РГ: Вы действительно ждали этих гастролей два года, чтобы попасть в расписание Дойче Опера?
Гергиев: Не могу сказать, что мы сидели и ждали. Мы все время что-то делали. Сегодня важно не то, сколько раз мы выступаем, а с чем мы приезжаем сюда. Когда мы привозим нашу "Хованщину" - великий спектакль из истории Мариинского театра в декорациях Федора Федоровского, мы напоминаем здешней публике, посещающей, как правило, спектакли современных режиссеров, эстетически удаленные от эпохи, заданной в опере, что есть еще и такое искусство. Мы показываем "Хованщину" и в Берлине, и в Метрополитен-опера в Нью-Йорке, и в Ковент-Гарден в Лондоне, и в Париже, и в Токио, и в Милане. При этом мы создаем также огромное количество новых спектаклей. На нашем гала-концерте в Берлине мы показали фрагмент из оперы "Очарованный странник" Родиона Щедрина, поставленной в Мариинском театре.
РГ: Только что в Москве, представляя свою книгу, Родион Щедрин делился впечатлениями. Он видел вашу постановку в Санкт-Петербурге и, если можно так сказать, очарован вашим "Очарованным странником". Он поражен темпами вашей работы. А когда вы еще сказали Щедрину, что за полгода собираетесь поставить "Лолиту"...
Гергиев: Мы много всего делаем. Для меня важным является сочетание: опора на лучшие традиции оперного и балетного театра плюс постоянное создание новых произведений для сцены. В частности, по нашему заказу композитор Александр Смелков написал для Мариинского театра новую оперу - "Братья Карамазовы". Опера еще дописывалась, а мы уже ее начали разучивать. "Очарованный странник" также моментально нашел отклик в сердцах артистов. И мы сделали все, чтобы эта партитура была поставлена на сцене, а не только исполнялась в концертной форме. Немцы должны знать, что у нашего театра есть не только прошлое, но и будущее. Потому что иногда - то ли из-за высокомерия, то ли из-за незнания - некоторым на Западе кажется, что в России есть только "Лебединое озеро" и "Спящая красавица", созданные более ста лет назад. Есть постановка "Борис Годунов" в Большом театре, "Князь Игорь" и "Хованщина" в Мариинском - вот, собственно, все, чем силен российский театр.
РГ: По поводу "Лебединого озера". В этом году вы выступаете как главный миротворец. Я имею в виду ваши гастроли в разрушенном Цхинвале. И сюда вы приехали в непростой для нашей страны момент, когда западная публика относится к России после грузинских событий весьма настороженно и неоднозначно. Я смотрела сейчас немецкие газеты и видела статьи о России и Грузии. Вам выпала нелегкая миссия - формировать образ России на Западе. И опять - "Лебединое озеро". Что для нас этот спектакль - палочка-выручалочка? Чуть что - сразу он?
Гергиев: Мы планировали показать здесь этот спектакль на гастролях два года назад. Никто тогда еще не думал ни про Грузию, ни про конфликт в Южной Осетии, ни про убийство мирных жителей. Совпадение.
РГ: Но вы осознаете историческое значение этих гастролей?
Гергиев: Конечно. В первые дни трагического для народов Кавказа конфликта, который был развязан ночным нападением на спящий Цхинвал, мы были уже в Европе. И именно в те первые 10-15 дней выступали в Германии, Великобритании, Швейцарии. Это были выступления на самых престижных площадках Европы. В частности, нас принимал крупнейший Эдинбургский фестиваль. Должен сказать - и к чести артистов, и к чести западной публики и музыкальной прессы - они не связывали ту одностороннюю информацию, которую получали из газет, по телевидению и в Интернете, с выступлениями Мариинского театра. Наши гастроли сопровождались восторженными откликами. Конечно, мне пришлось выступать в крупнейших изданиях. Я дал с десяток пространных интервью, стараясь спокойно, но твердо отстаивать наше право на честную и беспристрастную оценку этих событий. И я ни на секунду не рисковал ни своим именем, ни репутацией Мариинского театра, потому что знал, что могу говорить только о правах мирных жителей. Тем более что я сам осетин.
РГ: Да, вас сегодня называют самым известным осетином в мире. И, когда вы выходите на сцену, вас принимают по-особенному. Когда вы вышли на сцену после спектакля "Нос", зал встал. Как вы считаете, это оценка ваших творческих заслуг или вашей гражданской позиции?
Гергиев: Это оценка прежде всего Шостаковича и Мариинского театра. Аплодисменты, которые действительно были очень щедры (и нам приятно их слышать), адресуются и 225-летию истории театра, и гениальному композитору, и новому поколению мариинской молодежи, которая в тот вечер сверкала на сцене.