Хотя считается, что Россия "стоит" на нефти и газе, Академия наук бьет тревогу: ситуация в добывающем секторе крайне сложная. Об этом корреспондент "РГ" беседует с академиком - секретарем отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН Владимиром Фортовым.
Российская газета: Говорят, что нефть и газ - наше все. На них держится чуть ли не половина бюджета России. И вдруг на президиуме РАН звучат слова о кризисной ситуации. Не прежде временно ли забеспокоились академики?
Владимир Фортов: Потом будет поздно. Да, у нас сосредоточено 32 процента мировых запасов газа, здесь мы вторые после Саудовской Аравии. И хотя запасы нефти у нас составляют 5 процентов от мировых, а у "саудов" - 65 процентов, но по ее экспорту мы почти равны. И как вы верно сказали, углеводородное сырье - главный наполнитель бюджета. Вроде бы, картина вполне благополучная.
Но есть и другие цифры, которые знают многие специалисты. Вначале напомню, как энергетика жестко связана с экономикой. До знаменитого энергетического кризиса 70-х прошлого века для увеличения ВВП на один процент требовалось, чтобы на столько же росло производство энергии. Тот кризис заставил весь мир заниматься энергосбережением, и сегодня соотношение иное: на один процент роста экономики требуется уже всего 0,5 процента увеличения потребления энергии.
Теперь посмотрим на Россию. У нас экономический рост сейчас составляет около 10 процентов в год, значит, энергетика, а это прежде всего добыча топлива, должна подрастать на 5 процентов. А что мы имеем в реальности? Прирост добычи нефти всего два процента, а по газу вообще начался спад. Вот такая ситуация. Она усугубляется тем, что, не увеличив добычу, мы просто замерзнем, ведь Россия - северная страна и половину топлива тратит на обычный обогрев.
РГ: Но наши добывающие гиганты заявляют об обширных планах по освоению новых разведанных запасов на Ямале и на Штокмановском месторождении.
Фортов: Запасы там действительно огромные, но сложнейшие условия и по геологии, и по климату. Отсюда и огромная цена освоения этих месторождений - сотни миллиардов долларов. А можно взять углеводороды значительно дешевле, дав "вторую жизнь" уже имеющимся скважинам. Напомню, что распространенный метод добычи нефти - вытеснение ее водой, которая подается в скважину под большим давлением. Так вот, доля воды в добываемой продукции превышает 80 процентов, а на ряде месторождений достигает 98 процентов. При таком методе в лучшем случае удается взять треть запасов, остальное остается под землей, и нефтяники уходят на другое месторождение.
Сегодня мировая наука предлагает целый набор методов, чтобы существенно повысить отдачу пластов. Там, где к слову ученых прислушиваются, эффект удивительный. Например, в Канаде нефть трудная, она залегает в плохих геологических структурах - песках, камнях, добывать ее очень сложно. Но, применив новые технологии, канадцы не только в несколько раз подняли добычу по сравнению со стандартными методами, но и сумели увеличить отдачу пластов до 60 процентов. То есть на глубине остается намного меньше "черного золота". Скоро Канада может стать основным поставщиком нефти для всей Северной Америки.
РГ: А что имеется в арсенале отечественной науки?
Фортов: Здесь у нас есть интересные разработки. Многие применяемые в мире технологии когда-то впервые появились в нашей стране. Но наука не стоит на месте, разрабатываются новые, более совершенные методы добычи. Что же появилось в последнее время? Например, когда-то в Татарии в погоне за планом нещадно эксплуатировали месторождения. Сняв сливки, бурили новые скважины, а старые консервировали. А ведь каждая стоит миллионы долларов. Так вот в Научном центре нелинейной волновой механики и технологии РАН (руководитель - академик Р.Ф. Ганиев) создали методы, которые позволяют оживить скважины, "встряхивая" их с помощью акустических вибраций. Для этого для каждой конкретной скважины на компьютерных моделях просчитываются режимы воздействия. Отдача пластов повышается в разы.
Другой вариант предлагает Институт проблем механики РАН (руководитель - академик Д.М. Климов): воздействовать на пласт оптимально подобранными гидравлическими импульсами. В Институте проблем нефти и газа РАН у академика А.Н. Дмириевского разработана интеллектуальная система "Темпоскрин". Суть в следующем. Закачиваемая в пласт вода выбирает участки, куда легче проникнуть, и обходит слабопроницаемые. Поэтому там остается много нефти. "Темпоскрин" заставляет воду работать везде. В итоге отдача пласта повышается.
РГ: Не сомневаюсь, что институты могут предложить немало новых эффективных методов добычи. Но чтобы их внедрять, нужны деньги, нужен интерес тех, кто сегодня владеет месторождениями. А их, как показывает практика, нынешняя ситуация вполне устраивает.
Фортов: К сожалению, во многом вы правы. Деньги, которые сегодня нефтяники и газовики направляют на науку, чтобы повысить отдачу пластов, просто ничтожны. Дело в том, что наших нефтяных гигантов новые технологии пока что мало волнуют. Зачем что-то внедрять, если и так качают миллионы тонн. Но есть множество малых компаний, для которых каждая прибавка в добыче - это существенно. И мы предлагаем таким "малышам": давайте возьмем неперспективные, законсервированные скважины и внедрим здесь новые технологии. Если эти методы такие хорошие, а мы в этом не сомневаемся, то выиграют все. И вроде бы шанс на такие договоренности уже есть. Сейчас готовится соглашение между РАН, правительством Татарии и бизнесом.