Поездка в Армению, как и предыдущая в Молдову (см. "РГ" за 9 октября), началась с футбольной темы. Вернее, с моего вопроса о том, как события вокруг Южной Осетии сказались на кавказском регионе вообще и в частности на отношениях между Ереваном и Анкарой, отравленных уже почти целый век резней 1915 года.
А вот ответ был уже чисто футбольным - с напоминанием недавнего сенсационного визита в Армению турецкого президента, приглашенного посетить отборочный матч к чемпионату мира-2010 между сборными двух соседних стран. По словам присутствовавшего на стадионе Армена Дарбиняна, бывшего премьера, а ныне ректора Российско-армянского (славянского) университета, реакция трибун на появление турецкой сборной и Абдуллы Гюля вполне адекватно отражала состояние общественного мнения Армении.
Футбольная "социология" выглядела примерно так. Треть зрителей освистала турецкий гимн. Еще треть встала при его исполнении. Оставшаяся треть сидела, но не свистела. И это было, как считает Дарбинян, "достойное молчание, поскольку надо было произвести над собой усилие - свистеть-то хотелось". Вывод же моего собеседника заключался в том, что "вставших и сидевших" больше не только на трибунах стадиона, но и в армянском обществе, что свидетельствует о его стремлении к примирению или во всяком случае о готовности мыслить рационально.
Вполне рационально, судя по всему, мыслит и армянская власть. Югоосетинский конфликт если еще не перевернул, то значительно переформатировал весь кавказский политический пейзаж. Ереван оказался в ситуации, когда Грузия, его северный сосед, через территорию которого проходит транспортная артерия, связывающая Армению с Европой, в одночасье стала уязвимым и малонадежным партнером. Что, кстати, армяне почувствовали сразу же после августовских событий, когда на внутреннем рынке немедленно начались сбои с поставками нефтепродуктов и пшеницы.
Президент Саргсян отправился на переговоры в Тбилиси, где обнаружил, что протрезвевшая Грузия, ранее предпочитавшая Армению почти не замечать, впервые за последние 17 лет заговорила действительно по-соседски, будучи готовой обсуждать и возможности создания общего рынка, и вопрос о прозрачности границ.
Вообще маленькая Армения, часто чувствовавшая себя "изгоем" в семье кавказских народов, неким "российским тупиком", в обход которого шли транспортные коридоры между Европой и Азией (Великий шелковый путь), оказалась важнейшим субъектом "кавказского игрового круга". При этом, безусловно, все его участники играют в свою игру.
Анкара осознала, во-первых, что ее присутствие на Кавказе не так уже надежно и стабильно, как это было (или казалось, что было) до событий вокруг Южной Осетии. Турция даже выдвинула идею создания пакта стабильности на Кавказе, что свидетельствует по крайней мере о попытке переосмыслить всю региональную геополитику. Так, по мнению Армена Дарбиняна, "наметилась тенденция к сближению позиций Анкары и Москвы, так как Турция естественным образом после августа почувствовала, что интересы России на Кавказе не только никуда не делись, но они незыблемы, и любое усиление роли Турции невозможно без согласования с Россией".
Это, по моим уже впечатлениям, касается и "Кавказской платформы", как окрестили турецкую инициативу. Складывается впечатление, что Анкара просто-напросто предлагает Москве поделить Кавказ на двоих, взяв на себя часть ответственности за стабильность и безопасность в регионе. Возможно, речь идет пока только о зондировании настроений по обе стороны Кавказского хребта. Если реакция будет положительной или хотя бы нейтральной, словесная инициатива должна обрасти каким-то содержанием, которое и станет предметом конкретного обсуждения.
В двусторонних же отношениях с Арменией футболом дело не ограничивается. Анкара и Ереван вроде бы договорились создать комиссию по изучению событий начала ХХ века в Османской Турции, что, возможно, смягчит непримиримость обеих столиц во взглядах на трагические страницы общего прошлого (но все же - уже прошлого!). А кроме того, Армения - из тех же прагматических соображений, вызванных географическим положением страны, - ставит вопрос об открытии сухопутной границы, которая закрыта Анкарой с 1993 года (при этом между Стамбулом и Ереваном работают регулярные авиарейсы). И уж совсем сенсационными выглядят заявления о возможности восстановления дипломатических отношений между Арменией и Турцией.
Переоценка кавказских политических ценностей, считает Дарбинян, происходит даже в Баку, который до событий в Южной Осетии считал (как, впрочем, и Тбилиси), что альтернативы грузино-азербайджанскому взаимодействию по переброске в Европу углеводородных ресурсов Каспия просто нет. Теперь Баку (а заодно и Анкаре) приходится думать о более надежных механизмах и путях транспортировки нефтегазовых ресурсов, и из этих размышлений уже трудно выбросить Армению.
Во всяком случае, как мне рассказывали в Ереване, вполне реальным выглядит присоединение Армении к проекту "Набукко", названному так в честь одноименной оперы Верди. Центральные партии в нем были некогда отданы Азербайджану и Грузии, откуда газопровод планировалось протянуть через Турцию в Европу, в обход, понятное дело, и России, и Армении. Кстати, членство Грузии в НАТО рассматривалось в том числе как гарантия безопасности нефтегазопроводных систем...
Разумеется, спрашивал я у своих армянских собеседников о том, воспринимается ли российско-грузинский конфликт с последующим признанием Москвой независимости Южной Осетии и Абхазии как прецедент в отношении Нагорного Карабаха. Еще раз процитирую Армена Дарбиняна:
- На мой взгляд, карабахское урегулирование стоит за скобками новой общекавказской ситуации. Этот вопрос нельзя решить отдельно в Москве, Вашингтоне или Брюсселе. Он может быть урегулирован только по оси Ереван - Степанакерт - Баку. Пока серьезных подвижек по этой оси нет. События же в Южной Осетии имеют в первую очередь психологические последствия. До этих событий все стороны конфликта свыклись с установившимся статус-кво, а после них возникло ощущение, будто статус-кво может быть нарушен, причем неожиданно, как это произошло в Южной Осетии и Абхазии. В связи с чем усилились тревожные ожидания, причем у всех сторон. По той простой причине, что любое возможное изменение статус-кво в любом случае всегда вызывает тревогу. Так что произошли какие-то подвижки эмоционального фона, но на рациональном уровне должно оставаться понимание того, что карабахский конфликт останется в своем "замороженном состоянии". Хотя бы потому, что признание Москвой Нагорного Карабаха по аналогии с Южной Осетией и Абхазией маловероятно, да и неразумно с российской точки зрения.
...С футбола начали, футболом и закончим. Через год армянская сборная поедет на ответный матч в Турцию. Если ее будет сопровождать президент Саргсян, значит, наметившиеся процессы на Кавказе уже необратимы.