Безусловно, сегодняшние отношения России-Евросоюза пребывают под впечатлением августовского кризиса с Грузией. И его интерпретаций. Ибо интерпретации в наше время подчас важнее того, что реально происходит.
Это сегодня, когда все закончилось, можно спокойно рассуждать, пропорциональным был ответ России или нет, нужно ли было России атаковать военную инфраструктуру за пределами двух непризнанных республик, "заслужили" ли Абхазия и Южная Осетия независимость или все-таки необходимый (для признания Западом) "порог" пролитой крови - по "косовскому счету" - не был пройден?
Но надо реально почувствовать, представить себе, что именно пережили осетины в ту ночь, а с ними и вся Россия, которая единственная кричала на весь мир: "Идет война!". Недавняя история с расследованием Би-би-си преступлений грузинских военных в Цхинвале, которая для нас не открыла ничего нового, могла стать сенсацией только в условиях, когда прежде до зрителя и слушателя не доводился весь драматизм и трагизм августовских событий. На недавней встрече с парламентариями из Южной Осетии мне довелось слышать от очевидцев этих событий, что варварство грузин в отношении мирных жителей намного превзошло трагедию начала 90-х годов. Осетины говорят: понадобятся десятилетия, поколения, чтобы раны зарубцевались и отношение к грузинам стало хотя бы нейтральным. В такой ситуации надо не цепляться за химеру "территориальной целостности", а реально развести стороны, сделав границы непроницаемыми для провокаторов и диверсантов, чтобы по-прежнему в взрывоопасной зоне конфликта более не искрило.
Наши партнеры в Европе могли сделать гораздо больше для предотвращения кровопролития еще до его начала. Ведь режим Саакашвили пошел на агрессию только в твердой убежденности в том, что его поддержат и прикроют. США поддержат, поскольку именно они считали этот режим своим успешным демократическим проектом и не могли допустить его провала. Европа же в очередной раз не рискнула выглянуть за рамки своих трансатлантических уз. И расчет Саакашвили в какой-то мере оправдался, хотя и не на 100 процентов, поскольку отпор со стороны России стал для него шоком.
Ведь Грузия уже давно прекратила какие бы то ни было переговоры по своим конфликтам, а сосредоточилась на трех взаимосвязанных целях:
- стремительном вооружении легальными и полулегальными путями;
- не менее стремительном обретении ПДЧ. Хотя этого добиться не удалось, но важно было создать впечатление, что он уже "в кармане". В это должны были верить, во-первых, сами грузины, особенно военные - отсюда тезис, что "Запад нам поможет!". Во-вторых, собственно Запад, чтобы чувствовал себя обязанным помогать Тбилиси. И, в-третьих, Россия, чтобы не рискнула выступить против "почти члена": бухарестский саммит НАТО под активным нажимом США обещаний в этом смысле надавал вполне достаточно;
- дискредитации России, с соотвествующим представлением миру грузино-югоосетинского и грузино-абхазского конфликтов, как спора между Россией и "маленькой Грузией" (как еще одной гарантии невмешательства России из-за репутационных рисков).
Все это до 7 августа можно было интерпретировать в духе приготовления Грузии к отражению агрессии. Если бы ни тот факт, что начала ее сама Грузия. И здесь надо понимать, что миссия "объединителя грузинских земель" была главным инструментом обеспечения поддержки режиму, консолидации грузинского общества на крайне националистических позициях, которые и привели к фактическому отказу от переговоров. Мы помним, что для местных политиков было нормой публично обещать "встретить Новый год в Цхинвале" и иные быстрые победы. Никто и не собирался думать над механизмами гарантирования автономии и прав нацменьшинств, как и прочими переговорными компромиссами. Атака на Цхинвал шла под лозунгами "восстановления конституционного порядка", как будто нет международно признанного конфликта с равной ответственностью сторон и миротворцами между ними.
Разумеется, сейчас, во время "войны интерпретаций", организаторы августовской агрессии пытаются даже из своего поражения получить максимум дивидендов. Что называется, "изображая жертву". Судя по решению об оказании им помощи со стороны Всемирного банка и Евросоюза миллиардами евро, им это удается - ибо в нынешних условиях эта помощь скорее пойдет на сохранение режима, чем на восстановление ущерба (по сути, от действий этого режима).
Сознательный отказ России от захвата Тбилиси и смещения режима (при всей реальности этого сценария Москва изначально четко заявила: мы в эти игры не играем) интерпретируют как собственную победу и неудачу России в достижении ее "главной цели". Признать, что враг просто побрезговал связываться с обанкротившимися политиками, не захотел создавать им ореол "мучеников" и оставил их на суд самого грузинского народа, было бы для них самым сильным унижением из всей августовской трагедии.
Наши визави в Европе вольны принять разные интерпретации событий, в том числе и те, которые будут явно не в пользу России, даже вопреки фактам и интересам. Но в любом случае они должны быть готовы к тому, что их могут "подставить" еще и еще раз, ибо они ставят свои отношения с таким стратегически важным экономическим и политическим партнером, как Россия в зависимость от крайне сомнительных факторов и фигур, от третьих сил и государств.
И в этом, я полагаю, один из серьезных уроков августовского кризиса. Он продемонстрировал, насколько хрупок мир и уязвима безопасность далеко не в самых отдаленных от Европы уголках. Любой провокатор может поставить практически весь мир на грань полноценной войны.
Европа могла оказаться втянутой в серьезнейший конфликт, даже не успев толком разобраться в ситуации, повинуясь естественному желанию защитить тех, кто размахивает ее флагом и много говорит о свободе и демократии. Представим, что Грузия получила бы "пропуск" в НАТО еще весной. Разве это удержало бы Тбилиси от агрессии? Теоретически можно представить, что именно это смогло бы остановить Россию от вмешательства (хотя не очень верится, что она спокойно смотрела бы, как среди ночи вероломно расстреливают ее миротворцев и мирных граждан). Но тогда в чем заключается миссия НАТО - в покрывании преступников? Разве это имеется в виду, когда нам утверждают при каждом удобном случае, что альянс призван защищать единые ценности? И Россия якобы боится демократии у ее границ! Готовы ли НАТО и Евросоюз считать Саакашвили символом и лицом этих ценностей?
Безусловно, произошедший кризис - это прежде всего кризис доверия. А также следствие крайне опасной идеологизации международных отношений. Объективным оценкам ситуации, без которых невозможны ни превентивные меры, ни оперативное вмешательство в "горячие" конфликты, препятствуют предубеждения, деление на "своих" и "чужих" ("своему мерзавцу" легче поверить, чем "подозрительной" России; если факты против комфортной версии событий - "тем хуже для фактов").
Как представляется, Евросоюз мог проявить инициативу гораздо раньше именно с позиции защиты гуманитарных ценностей, остановить агрессора до вмешательства России - хватило бы окрика, даже несмотря на подкупающую псевдодемократическую демагогию Саакашвили. Ибо есть слова, а есть дела. Резкое и решительное осуждение, отказ в любой поддержке и ясное обозначение перспективы трибунала могли стать "холодным душем" для агрессора.
И могли в корне поменять отношения между Россией и Евросоюзом. Россия, учитывая все легко предсказуемые издержки и международные проблемы, с огромным удовольствием НЕ вмешалась бы в конфликт, не перейди он в кровопролитную фазу. Нам легче и выгоднее было бы НЕ признать новые республики, как мы были против признания Косово и по-прежнему считаем его ошибкой и прецедентом, тем более в ситуации, когда косовский конфликт давно уже был не в горячей фазе в отличие от кавказских.
Диалог Медведев-Саркози показал, что для прагматичных политиков Европы проблемы в системе безопасности становятся очевидными. И это тот минимум, который мы хотели бы донести до наших европейских коллег. Дело не в строптивой империалистической России, которая кому-то там угрожает. Все рассуждения о том, что Россия-де всерьез намеревается напасть на страны Балтии или Польшу или вернуть в сферу своего влияния таких "союзников", обслуживают по большей части внутренние предвыборные кампании и рассчитаны на непросвещенного обывателя.
Проблема же в ненадежности и уязвимости механизмов обеспечения европейской безопасности, поскольку единственный работающий - НАТО - не универсален. Будучи закрытым от внешнего влияния военно-политическим блоком и опасно разрезая континент на членов и не членов, альянс неизбежно генерирует проблемы, вместо того чтобы их решать. Все было бы иначе, если бы он смог доказать, что способен защищать не только "своих", но и от своих. Например, когда косовские албанцы вырезают сербов и оскверняют христианские святыни. Когда грузины давят танками осетинских детей. Отмалчиваясь (а тем более выступая в поддержку нападающей стороны) в этих ситуациях, НАТО защищает не ценности, а именно тех самых "своих мерзавцев", и потому делает беспочвенными все претензии на универсальность и непредвзятость.
Сам Евросоюз никак не сформулирует собственную повестку дня в вопросах безопасности, а потому вынужден лишь реагировать на темы, которые ставят другие: война в Ираке, в Афганистане, конфликт вокруг Косово, кавказский кризис, системы ПРО США в Европе (о которых договаривались не только мимо ЕС, но даже мимо НАТО). Но реальность будет каждый раз ставить Европу перед все новыми и новыми проблемами, требующими внятной и суверенной позиции, которая бы отвечала интересам всего континента.
Россия не менее своих европейских партнеров встревожена этой ситуацией, мы уже не первый год пытаемся достучаться до наших коллег по таким горячим темам, как ДОВСЕ, военные приготовления Тбилиси, перспектива косовского прецедента. Нас категорически не устраивает ситуация, когда каждая наша озабоченность воспринимается через призму идеологии и блокового мышления. Если мы не преодолеем кризис именно как кризис недоверия, не сдвинем с мертвой точки диалог по горячим темам безопасности, превратив его в работающие документы и механизмы и защитив от провокаций извне, рецидивы инцидентов вроде кавказского не просто возможны - они неизбежны.