Гость "Российской газеты" - председатель Фонда социального страхования Сергей Калашников. Наш разговор начался с самой животрепещущей темы: отразится ли мировой финансовый кризис, о котором сейчас так много говорят, на Фонде социального страхования? Вернее, на людях, которых он обслуживает? На выплатах по больничным листам, по несчастным случаям на производстве и так далее. Что нас ожидает после 2010 года, когда социальное страхование в широком смысле слова перейдет на реальные страховые принципы?
Российская газета: Сергей Вячеславович, хотя последствия финансового кризиса сказываются на российской экономике не так остро, как на экономиках ряда других стран, все же многих россиян тревожит вопрос: сохранит ли способность социальная сфера по социальным гарантиям, которые обещаны государством?
Сергей Калашников: Тот резерв прочности, который обрела российская экономика и который позволяет стране рассчитывать на успешное преодоление последствий мирового финансового кризиса, обеспечивает и прочность социальной сферы, обязательств государства по социальным гарантиям. Говоря о влиянии последствий кризиса на социальную политику, президент России Дмитрий Медведев в Послании Федеральному Собранию подчеркнул: государство будет выполнять свои обязательства перед всеми людьми, а все социальные гарантии должны быть предметом самого пристального внимания, повседневной работы и безусловной ответственности правительства России, исполнительной власти всех уровней. В том числе и Фонда социального страхования. Мы имеем все необходимое для того, чтобы в нынешней, более сложной ситуации выполнять все те нормы законов, которыми закреплены социальные гарантии Российской Федерации перед ее гражданами.
Как жить с дефицитом?
РГ: И все же в бюджете Фонда социального страхования наметился дефицит. Насколько это опасно?
Калашников: Дефицит бюджета Фонда социального страхования не имеет никакого отношения к кризису. Он возник еще в 2007 году. Тогда впервые образовался дефицит в размере порядка 15 миллиардов рублей, который погашался из остатков, накопленных в предыдущие годы.
РГ: В чем же причина дефицита?
Калашников: В 2001 году было принято не очень удачное решение по Единому социальному налогу (ЕСН). Он полностью искажает суть страховых выплат как отложенной заработной платы. Это побор, это фискальные изъятия, которые ни работодатель, ни работник не связывают с реальными выплатами с наступлением страхового случая.
Кроме того, возник целый ряд налоговых льгот, которые автоматически распространились и на социальное страхование. Одно дело, когда налоговые льготы и преференции государство дает тем или иным субъектам, чтобы их под держать, что совершенно правильно и что делается во всем мире. И совсем другое дело, когда это распространяется на источники финансирования социальной защиты людей. Таким образом, мы, во-первых, социально не защищаем людей, а во-вторых, у нас возникают определенные проблемы, связанные с наполняемостью фонда.
Приведу пример. Известно, что в основном люди болеют на больших предприятиях. А вот на малых предприятиях бюллетень практически не берут. Означает ли это, что на малых предприятиях более здоровые условия труда? Да ничего подобного! Все дело в том, что система выплат по временной нетрудоспособности на малых предприятиях осуществляется по минимальному тарифу.
Сейчас принято решение о возвращении с 2010 года на страховые взносы. При этом за некоторых субъектов хозяйственной деятельности, которые раньше имели преференции, взносы будет выплачивать государство. Я считаю, что это абсолютно правильное решение.
Переход от ЕСН к страховым взносам практически закроет проблему дефицита Фонда социального страхования.
РГ: И все же возможное сокращение рабочих мест приведет к сокращению фондов оплаты труда. Соответственно уменьшатся отчисления в ФСС.
Калашников: Да. Это еще одна серьезная проблема. Фонд социального страхования наполняется в пропорции от фонда оплаты труда. Если темпы роста оплаты труда будут такими же, как в последние 3-4 года, то это означает, что проблем с наполняемостью Фонда социального страхования не будет. Если произойдет снижение темпов прироста, то снизится объем доходов, что создаст трудности в выполнении намеченных обязательств.
И еще один момент, на который я хотел бы обратить внимание: на сегодняшний день Фонд социального страхования дефицитен только в части страхования от болезней и в связи с материнством. Что же касается страхования от несчастных случаев на производстве и профзаболеваний, то здесь у фонда достаточно денег. Более того, мы рассматриваем ряд предложений, связанных с тем, чтобы большую часть средств, предназначенных на эти цели, выделять предприятиям на предупредительные меры по охране труда. В частности, сейчас на предупредительные меры мы можем оставлять предприятиям до 20 процентов сборов и рассматривается возможность увеличения.
РГ: Вы, вероятно, мониторите ситуацию. Как вы ее ощущаете, какие перспективы?
Калашников: Социальное страхование имеет другой временной тренд, чем оперативная социальная политика. Для нас более важны актуарные расчеты на 5-10 лет вперед. Тем не менее мониторинг мы ведем для того, чтобы усиливать те или иные направления работы, связанные со сбором платежей, с предоставлением тех или иных социальных гарантий отдельным группам. Ведь понятно, что если начнутся проблемы в одной сфере, например в сфере занятости, то это так или иначе изменит контингент обращающихся к нам за помощью по социальному страхованию. Мы, например, знаем из опыта 90-х годов, когда ситуация в социальной сфере была неблагоприятна, что одной из форм скрытой занятости является уход на больничный.
РГ: Значит, вы ожидаете что-то подобное?
Калашников: Мы думаем, что превентивные меры, которые сейчас принимаются, не допустят возникновения ситуаций, подобных тем, что были в 90-е годы. Но, если говорить о больничных, гипотетически существует модель, когда человек до того, как уволится, просто уходит на бюллетень. В этом случае больничный лист - своеобразная охранная грамота. И попробуйте, во-первых, человека уволить, а во-вторых, он имеет право на соответствующую оплату и может предъявлять соответствующие требования Фонду социального страхования. Другое дело, мы сейчас платим через предприятия. Но все равно ответственность по-прежнему лежит на Фонде социального страхования. Я не думаю, что с больничными возникнет какая-нибудь острая проблема. Но на всякий случай мы мониторим ситуацию с ними, чтобы адекватно отвечать на сиюминутные вызовы.
Страховаться от безработицы!
РГ: Тем не менее прогнозируется определенный спад занятости, прежде всего для завозимой рабочей силы, гастарбайтеров. А для россиян - уменьшение зарплат.
Калашников: При том дефиците рабочей силы, который сейчас образовался, мы можем довольно широко регулировать приток иностранных рабочих рук. Это тот демпфер, который вполне может решить вопрос занятости в стране.
РГ: Вы хотите сказать, что не подтвердится анекдот: встречаются два дворника, один другому говорит: "Товарищ, по-моему, я вас в Инкомбанке видел, не там ли вы работали"? Но ведь не бывает так, чтобы из одной структуры занятости люди переходили в другую...
Калашников: Вы совершенно правы. В мире, конечно, есть страны с абсолютной безработицей. Но вообще в нормальных экономически развитых странах это всегда структурная безработица. Но весь фокус заключается в том, что в рамках структурной безработицы, если какой-то сектор, например банковский, подвергается определенному сжатию, его кадры без помощи государства моментально перетекают в смежные сектора.
Приведу пример. Вот были более-менее активные инженеры в начале 90-х. Потом все они стали бухгалтерами. Образовался избыток бухгалтеров - они пошли в новый эффективный банковский сектор. Банковский сектор переполнился - переместились в инвестиционные компании. И это все идет по кругу.
Высвобождение рабочей силы, о чем сейчас много говорят, на самом деле не является массовым. Другое дело, что шума может быть много, а по количеству не так уж и значительно. Это первое. А второе, в случае неблагоприятного развития финансовой ситуации прессинг будут испытывать прежде всего те сектора экономики, где работают люди с высоким потенциалом самозанятости. Они-то скорее других найдут, куда пристроиться. Когда мы говорим о безработице, чего мы боимся? Общей, тотальной безработицы. Так вот, ее не может быть, потому что у нас минимум 5 миллионов рабочих мест свободны.
Что же касается второго момента, связанного со снижением заработной платы, это как раз то, чего быть не может по определению.
Но не забывайте, что ФСС - страховая организация. Поэтому мы считаем, что многие проблемы были бы сняты, если бы вернули страхование от безработицы. Во всем мире это нормальный страховой случай.
Напомню: в 1991 году, когда мы все ждали нечто ужасное, связанное с транзитной экономикой, был принят закон о занятости, который вводил двухпроцентные отчисления от заработной платы - страхование от безработицы. Однако та безработица, которую пророчили, не наступила, а для той, которая была, эти 2 процента оказались, что называется, выше крыши. К 2000 году у некоторых экономистов созрела мысль, что государство берет с людей избыточные деньги. И вместо того чтобы просто провести расчеты и снизить процент с двух, допустим, до одного, взяли и чохом перечеркнули принцип страхования от безработицы.
На самом деле проблема страхования от безработицы - это создание превентивных мер: помощь в организации самозанятости, переобучение и так далее. Поэтому возврат к социальному страхованию от безработицы, от потери занятости - это, я считаю, сверх актуальная тема.
РГ: Минимальное пособие по безработице на следующий год - 850 рублей. Это даже не прожиточный минимум. Что изменит страхование от безработицы? Пособия будут выше?
Калашников: Размер пособия будет зависеть от того, какая сумма страхования будет принята. Она может быть определена на основе актуарных расчетов. А вот вопрос собственности на страховые взносы - это краеугольный камень понимания, что такое страхование. Человеку надо задать вопрос: готов ли он платить и сколько, чтобы завтра, оказавшись без работы, он имел средства хотя бы к сносному существованию?
Я думаю, что сейчас есть очень хороший повод принять решение о введении страхования от потери занятости.
РГ: Есть довольно распространенное мнение, что в случае сокращения рабочих мест самыми уязвимыми окажутся инвалиды - их будут увольнять первыми. Что вы об этом думаете? У них есть дополнительные социальные гарантии по сравнению со здоровыми работниками?
Калашников: Насчет этого у меня тоже нет иллюзий. По одной простой причине. У нас есть две категории предприятий, на которых работают инвалиды. Первая - это реальные инвалидные организации, которые имеют специализированные производства. Например, наиболее широкая сеть у Общества слепых. То, что эти производства не будут сокращаться, нет сомнений. Нам просто фантастически не хватает таких работников.
Вторая категория - это инвалиды, которые работают на обычных предприятиях. Или не работают, но числятся для получения определенных налоговых льгот. Как вы понимаете, их точно в последнюю очередь будут сокращать. От них никто не требует высокой производительности труда. От них нужна численность, которая дает хорошие преференции. Поэтому нет смысла сокращать их.
РГ: Так повлияют ли последствия финансового кризиса на социальные выплаты?
Калашников: Еще раз хочу подчеркнуть: все социальные гарантии, которые человеку положены, он получит стопроцентно. Но болеть все-таки невыгодно, потому что зарплата выше больничного.
РГ: Кстати, а сколько человек в стране одновременно болеют?
Калашников: Работающих у нас сейчас 68 миллионов. Ежегодно выдается примерно 32 миллиона больничных листов. В итоге в среднем 140 тысяч человек ежедневно находятся на больничном.
Почему взносы эффективнее?
РГ: Все-таки непонятно, почему вы так уверены, что в 2010 году с переходом на страховые принципы не будет дефицита бюджета фонда? Ставки будут выше?
Калашников: Ставки - это вопрос дискутируемый, и пока однозначного ответа по этому поводу нет. Но увеличения эффективной ставки вроде бы не предполагается, она сейчас для Фонда социального страхования составляет 2,9 процента.
Почему же страховые взносы лучше? Во-первых, у нас все-таки есть проблема собираемости налогов. Можно сравнивать. Ведь одновременно со сбором ЕСН, который осуществляют налоговые органы, мы продолжаем собирать взносы по страхованию от несчастных случаев на производстве и профзаболеваний, которые в ЕСН не входят. И мы можем видеть, насколько разнятся уровни собираемости взносов у нас и ЕСН в налоговой службе. И это совсем не потому, что налоговая служба работает плохо, просто для нее собираемость - это валовый показатель. Мы же работаем с каждым работодателем, по сути, индивидуально. Нам проще с ними работать, потому что они знают, что эти деньги идут на вполне определенные вещи, это не обезличенные деньги Единого социального налога.
РГ: Простите, но когда отменяли регрессивную шкалу подоходного налога, нас убеждали: теперь-то работодатель всю зарплату будет платить "вбелую". Ничего подобного. Бизнес не реагирует. Почему он сейчас должен отреагировать?
Калашников: Я непосредственный участник всех тех дискуссий. Могу сказать следующее: любые умозрительные построения имеют право на жизнь. Но шанс их совпадения с практикой всегда недостаточно велик. Что касается Единого социального налога, то данные по его поводу обещания не оправдались по достаточно очевидной причине: мы отказались от налогового механизма финансирования социальных выплат и начали заменять его страховым из-за неэффективности первого и доказанной всем мировым опытом более высокой эффективности второго. Эффективность страховых взносов была доказана и опытом нашей страны в 90-е - начале 2000-х годов. То, что возврат к налоговой схеме повлечет за собой снижение собираемости, предсказывалось многими. Теперь, когда их опасения подтвердила практика, ошибочное решение, наконец, будет исправлено.
Санкур и другие вопросы
РГ: От читателей поступило много вопросов по поводу санаторно-курортного лечения. Судя по письмам, количество путевок, выдаваемых соцстрахом, с каждым годом уменьшается.
Калашников: Это неверно. Но проблема есть. В 2008 году и в 2005-м, когда вступил в силу закон о монетизации льгот, цифры сопоставимые. Сейчас у нас федеральных льготников насчитывается около 16 миллионов. Из них около 7 миллионов выбрали соцпакет. Из выбравших соцпакет подали заявление в 2008 году на санаторно-курортное лечение около 850 тысяч. Мы планировали оздоровить в 2008 году 330 тысяч человек. Это, конечно, не 100 процентов, как вы прекрасно понимаете, но это и не совсем мало. Сейчас правительство пошло на то, чтобы выделить на санкур дополнительные деньги - и это еще 150 тысяч дополнительных путевок. В целом за год почти 500 тысяч человек пройдут санаторно-курортное лечение.
РГ: А проблема выбора технических средств реабилитации решена? Допустим, человек не хочет брать дешевую коляску, которую ему предлагает ваш фонд. Он говорит: дайте мне эти деньги, я доплачу и куплю ту коляску, которая меня устраивает.
Калашников: Эта проблема у нас решена. В 2007 году вышло постановление, в соответствии с которым инвалид может приобретать технические средства реабилитации на свои деньги и мы ему компенсируем ту цену, которую у нас выиграл на конкурсе поставщик.
РГ: В продолжение вопрос от читателя-инвалида, которому по закону положен автомобиль "Ока". Но он хотел бы приобрести автомобиль улучшенной модификации. Может ли Фонд социального страхования выплатить компенсацию?
Калашников: Да, конечно, мы это делаем.