Свою книгу об Алексее Маресьеве Борис Полевой назвал "Повесть о настоящем человеке". То есть о Человеке с большой буквы, который, по Горькому, звучит гордо.
В новые времена самую эту идею высмеяли, как могли. Кому помешал Человек, который звучит гордо, понять нельзя. Сейчас вот юбилей выдающегося актера Алексея Баталова, и говорить о его героях без таких определений невозможно: как тут быть? Или актер всю жизнь нам врал? Мол, я вас сейчас разыграю согласно господствующей идеологии, а на самом деле людей, которые звучат гордо, не бывает?
Один тоже большой актер на мой вопрос о спектаклях и фильмах советского времени так и сказал: это все было вранье. Я тогда подумал: вы нам врали, а мы вам поверили!
Это "поверили" во сто крат важнее. Миллионы людей, подпав под обаяние настоящего человека, старались и сами быть честней, добрей, отзывчивей, неустрашимей. Количество хороших людей, несомненно, возрастало. Число добрых и благородных дел - тоже. Процесс бывает обратным: гады на экранах порождают гадов в жизни. Что мы сегодня и наблюдаем.
Иными словами, размышляя об актерах класса Баталова, мы впрямую приходим к практике так называемого социалистического реализма. Нам показывали героев, за которыми хотелось тянуться. Шофер Саша Румянцев отважно бросался в бой за правду и поплатился за это свободой, но товарищи не дали свершиться несправедливости. Где здесь вранье? Или ученый-ядерщик Гусев из фильма "Девять дней одного года", для которого дело его жизни было превыше самой жизни. А что, в натуре таких не бывало?
Людей, за которыми хочется тянуться, показывает любой настоящий кинематограф мира. Без всякого соцреализма. Такие герои ведут свою родословную прямиком от Гамлета - персонифицированной совести. Или от Ромео с Джульеттой - персонифицированной верности. Герои погибали, а мы сверяли себя с ними: похожи ли, достойны ли? Потому эти персонажи и стали вечными. Герой-камертон - необходимейший тип героя. Чтобы все общество было, как тот человек, - настоящим.
Очень иронизируют сегодня над первой большой ролью Баталова в фильме "Большая семья": мол, полкартины там говорят о болтах и гайках, о строительстве большого корабля.
Так ведь и Гусев говорил в основном о термояде и об ответственности ученого, придумавшего орудие массовой смерти. На самом деле эти разговоры о деле много интереснее разговоров о том, что опять выкинула Собчак, и уж точно умнее. Потому что они на самом деле о совести, о назначении человека, о морали большой семьи, в которой мы обитаем. Иронизировать тут не над чем. Первая большая роль Баталова в кино - рабочий парень с верфи - стала его взлетом и определила его аплуа "социального героя". Определила неожиданно для самого актера: из школы-студии МХАТ он вышел артистом характерным. Но эта сторона его дарования осталась совершенно не известной зрителям: Баталова трудно представить в роли махинатора-приспособленца. А вот в роли "настоящего человека" он на своем месте. У нас немного было актеров такого мощного "позитивного обаяния" и героев такого притягательного интеллекта: Баталов, Ульянов, Кадочников или Ивашов, актер одной роли, не доигравший в жизни главное: кто еще? А теперь таких актеров и героев не стало. И наше кино сразу замусорилось. Словно мир перестали мыть и чистить - он нравственно неопрятен.
Есть люди-камертоны. Само их присутствие заставляет окружающих подтягиваться. Таким был, например, Михаил Ромм - при нем невозможно было соврать, слукавить, смалодушничать. Таковы и герои Баталова. Включая классических: Гурова из "Дамы с собачкой", Протасова в "Живом трупе". Но на людей и страну сильнее действовали современники - они сообщали рутинному миру необходимую высоту. С этой высотой можно было сверяться. Испытывать стыд, потому что ты не дотянулся. Стыд бывает полезным чувством: он тоже заставляет подтягиваться - читать больше, думать лучше.
Не этот ли ореол, окружавший героев Баталова, определил выбор режиссера Михаила Калатозова, искавшего актера для фильма "Летят журавли"? Борис в пьесе Розова участвовал в одной любовной сцене и потом уходил на фронт, где погибал. Маленькая роль. А казалась главной. Потому что Борис потом присутствовал в каждом кадре фильма как некий идеал. Как укор. Как призыв к совести.
Сейчас для таких моментов истины снова, как в старой России, вешают иконы в угол - укоряющий взор мифических старцев в золоченом окладе должен заставить одуматься, вспомнить о душе. Примерно такую функцию выполняли в атеистической стране "настоящие люди" - герои Баталова. А до него - герои Николая Крючкова, Бориса Андреева. Правда, замолить грехи, чтобы грешить дальше, перед их взором было невозможно - страна верила не заклинаниям, а делам. Это было результативней. И, несомненно, духовней.
Человечество склонно свой идеал видеть где-то в глубинах вечности или воображения, близоруко не замечая его отблески вблизи. Поисками идеала и того самого "существа-камертона" рождена вся мировая мифология. Советское кино попыталось этот идеал не только смоделировать, поместив его в реальность, но и собрать из частиц реальности. Из характеров, исторически существующих. Алексей Баталов - самое яркое воплощение этой идеи в современной теме. Ему повезло стать светочем нации. И в этом смысле "Девять дней одного года", "Дело Румянцева", "Летят журавли", "Дорогой мой человек", "Москва слезам не верит" - программные фильмы эпохи: роль, которую они сыграли в мироощущении общества и в формировании поколений, сопоставима с Библией. Конечно, это библия локальная, сформулированная для отдельно взятой страны и для "новой исторической общности", но все равно это свод тех же человеческих законов. Эти законы абсолютно укладывались в общечеловеческие. Отсюда безоговорочное признание, которым пользовались в мире все эти фильмы, осыпанные международными наградами за гуманизм и художественное мастерство. Наше кино было среди лидирующих кинематографий и по числу наград, и фактически: в лучших творениях оно смотрело на жизнь в перспективе. А это всегда ценится мировым сообществом.
Сегодня Алексея Баталов открещивается от идеальности своих героев и в шутку и всерьез. Напоминает, что Гоша пил, да и жену первую бросил - грешен насквозь. Что Гусев во имя науки жертвовал не только собой, но и близкими. И т. д. Вы об этом думали, когда смотрели? Вот и я не думал. Отмечал, но периферийным зрением. Потому что видел главное качество - человек настоящий. Этим настоящим увлекался. Его искал в жизни. Герои Баталова в отличие от образов в окладах были из плоти и крови. И ничто человеческое им не было чуждо. Но люди были надежные - за это их полюбили и любят до сих пор. И тоскуют, не находя в современном кино ничего подобного.
Между этими главными ролями Баталов сыграл много других, рядовых. Его рядовые роли вполне могли бы составить биографию другого актера. У Баталова они на обочине. Обочина хорошая, крепкая, профессионально выстроенная. Но обочина. Потому что есть магистраль, которой нет у большинства актеров. Им просто не повезло: они не умели так вызывать доверие людей одним появлением, одним взглядом. И ответные взгляды зрителей не устремлялись к ним с такой надеждой. У Баталова это миссия, назначенная судьбой, счастливой психофизикой и стечением обстоятельств. Сам он едва ли сознает собственное место в общественном сознании России ХХ века - из понятной скромности или потому, что большое видится на расстоянии. Поэтому так легко иронизирует над своими героями, сообразно новейшей моде отыскивая на солнце пятна. Не надо, по-моему. Это оскорбляет чувства верующих.
Увы, Баталов давно не снимается. Коммерческая потребность в настоящих людях на диком новорусском рынке так и не возникла. А потребности человеческих душ: кто ж о них сегодня всерьез думает? Журавли улетели, Бориса больше нет: его убили еще раз. Но его тень на экране, как в шекспировской трагедии, по-прежнему ждет, когда пробудится в людях совесть. И смотрит на нас умными баталовскими глазами: станем ли мы снова настоящими?