Знаменитый телевизионный персонаж, актер театра и кино Юрий Стоянов вовсю готовится к Новому году.
Кроме того, что на экраны выйдет новогодний спецвыпуск "Городка", на канале "Россия" появится спецпроект - музыкальная комедия "Золотая рыбка". Актер говорит о ней как об "интеллигентной доброй сказке в духе филатовской сказки про Федота-стрельца". Юрий Стоянов играет в этой постановке... шесть персонажей.
Сегодня диапазон работ Юрия Стоянова невероятно широк. Спустя десятилетие вернулся на драматическую сцену - в Петербурге "на Стоянова"" поставили смешной и в то же время печальный спектакль "Перезагрузка"; Никита Михалков позвал в "12". Только что Стоянов снялся в новом фильме Дмитрия Месхиева "Человек у окна".
Российская газета: Юрий Николаевич, от съемок остались какие-нибудь артефакты?
Юрий Стоянов: Тарелочки битые. У Дмитрия Месхиева группа особенная. К примеру, серьезно относятся к традиции отмечать 100-й, 200-й, 600-й кадры. Я уже стал подумывать, не сопьюсь ли, как непьющий человек. А в конце съемок дарили декоративные тарелочки. Каждая из них - на 60 человек! - расписана вручную, и на каждой нарисованы окно и кактус.
РГ: Почему кактус?
Стоянов: Дело в том, что квартира, в которой жил мой герой, уставлена маленькими кактусами. И кактусы на тарелочках абсолютно разные. У водителя, к примеру, он растет из покрышки колеса. А у меня очень странный кактус - как раздвоенный человек. Кактус, которого не может быть. Такой "кактус не кактус".
Слишком много личного
РГ: Любопытно: еще пару лет назад вы сетовали на то, что Месхиев вас никогда не снимет - из-за вашего "телевизионного шлейфа". И вот случилось же.
Стоянов: Да, я этому очень рад. Сценарий "Человек у окна" был написан Ильей Тилькиным именно "на меня". И я сразу сказал, что вижу только одного режиссера, который может снять этот фильм. Месхиев - человек с невероятным чувством на фальшь, на вранье. Дима - режиссер, у которого на одном профессионализме роль не сыграешь. И мне кажется, в этой картине будет то, что уходит и из жизни, и из телевидения, отовсюду, - искренность. Не пошлая, не сентиментальная, а настоящая.
РГ: Сценарий написан "на Стоянова". Вы и инициатор этой истории?
Стоянов: Это слишком громко сказано! Я бы сказал, что я скорее дал толчок к названию, к ходу. Дело в том, что в Японии в крупных корпорациях, которые могут себе позволить заниматься социальной адаптацией людей умственно неполноценных, есть такая должность - "человек у окна". Причем в этом названии нет нарочитой красивости, это просто констатация. Потому что человек, занимающий такую должность, он действительно "человек у окна". Он в силу своей умственной неполноценности ничем другим заниматься не может. Но пока люди коптят над клавиатурой компьютеров, над банковскими документами, он стоит у окна и рассказывает им, что происходит на улице: вот зацвела сакура; вот проехал велосипедист и не заметил, что у него спущено колесо...
РГ: Как вы узнали об этом?
Стоянов: Мне об этом однажды рассказал наш консул в Токио лет 20 назад. И этот факт меня настолько потряс, что когда я начинал рассказывать о нем, то никогда не мог довести рассказ до конца - переходил на шуточки, потому что голос начинал предательски дребезжать. Слишком много личного во всем этом: я, не будучи умственно неполноценным человеком по диагнозу, большую часть жизни провел у окна, наблюдая за людьми.
Современный "Человек дождя"
РГ: Так о чем история в "Человеке у окна"?
Стоянов: Это история об очень неудачливом актере (но сразу оговорю - никакого закулисья, никакой атрибутики театра в фильме нет) и очень хорошем человеке, совестливом, очень болезненно реагирующем на всякую несправедливость, абсолютно не карьерном. Если бы жил он в XIX веке, с некоторыми оговорками это был бы князь Мышкин, если бы он жил в Америке в 70-е годы XX века, о нем бы сняли фильм "Человек дождя". А если бы он жил в России в 1960-е годы, о нем бы сняли "Берегись автомобиля". А если бы он жил в 1980-е, может быть, о нем бы сняли "Осенний марафон". Есть в них нечто общее.
РГ: Вы думаете, сегодня, когда властвует культ "человека дела", кино про героя-неудачника актуально?
Стоянов: Во-первых, давайте разберемся, что значит "неудачник". По какой шкале мерить? По той медийной, по которой я живу? Нет, это ерунда. Я знал одного человека такой эрудиции, такого ума, но который абсолютно не нуждался ни в какой публичности, ему было интересно в мире своих мыслей. Его знал очень ограниченный круг людей, которые, как и я, считали за счастье быть рядом с ним и слушать его. И что же, это неудачник?
А есть люди, трагически переживающие несоответствие своих чрезмерно завышенных амбиций и реальности. И тут мне вспоминается бывший наш человек, живущий ныне в Америке, который сказал Мише Жванецкому: "Миша, я чувствую, что здесь можно зарабатывать сумасшедшие бабки, но я не знаю, как!" Но вот в том-то и дело, что мой герой как раз не обижается на судьбу за то, что в профессии он не состоялся.
Как раз в этом смысле, мне кажется, может получиться очень важная картина.
РГ: Недавно в прокат вышел фильм-пародия на американские триллеры "Очень русский детектив", где вы сыграли классического полицейского, уходящего на пенсию. Вы хорошо знаете американское кино?
Стоянов: Я не просто его знаю, я его обожаю. На мой взгляд, Голливуд, эта "фабрика грез", выполняет с нацией важнейшую психологическую работу - реализует на экране все то, что не могут себе позволить простые американцы в жизни. Герои фильмов могут шлепнуть по попе секретаршу, за что в реальной жизни дают 10 лет, они могут заниматься любовью на работе, успешно освобождать заложников и т. д. И, снявшись в этом фильме, я вот так признался в любви к этому кино, к великим актерам - Де Ниро, Аль Пачино, Николсону, массе других замечательных артистов.
РГ: С кого из них "лепили" своего полицейского?
Стоянов: Всех собрал, поцеловал и сыграл. Я понимаю, что никогда в жизни с ними не снимусь, не снимусь у их режиссеров. Но я по крайней мере могу сыграть человека, похожего на их героев.
РГ: Сложно было для этой роли "состариться" на добрые 10 лет?
Стоянов: У меня в "Городке" есть 2-3 хороших старика, но вообще возраст я играю плохо. В БДТ был артист, который в 75 лет играл старика - шамкал, еле передвигал ноги, хрипел, кашлял. Однажды его Товстоногов остановил и спросил: "Скажите, пожалуйста, сколько вам лет?" "75", - ответил тот бодрым голосом. "А человека какого возраста вы играете?" - "63-летнего". Вот этого мне хотелось избежать. Надеюсь, удалось.