В минувшее воскресенье отечественная митинговая практика отметилась знаменательной новинкой: среди "хулиганствующих элементов", попавших в Москве под карающую руку разгоряченного ОМОНа, оказались люди в военной форме, да не простой, а украшенной генеральскими лампасами. Их, впрочем, волновали отнюдь не судьбы российской демократии и даже не социальные последствия экономического кризиса, а "развал армии и разрушение обороноспособности страны", как говорилось в обращении организатора манифестации - Союза советских офицеров.
Под "развалом армии" новые "несогласные" безусловно имеют в виду реформы, задуманные и уже запущенные министерством обороны, которое предпочитает, правда, иную терминологию - "формирование нового облика Вооруженных сил". Такого рода иносказательность в какой-то степени понятна.
С одной стороны, нам уже не раз и не два объявляли об успешном завершении военной реформы, сводившейся на практике к некоему косметическому ремонту и так и не затронувшей насквозь прогнивший фундамент армейского здания. В этом смысле военное строительство последних лет сродни отечественному партийному строительству: что бы ни создавали - получается КПСС. Так и Вооруженные силы, невзирая на все "новации", оставались, по сути, этаким "союзом советских офицеров" - с чудовищной дедовщиной, пресловутыми генеральскими дачами, раздутым "Арбатским военным округом", офицерской неустроенностью и, главное, устаревшей (и по форме, и по содержанию) структурой, не приспособленной к новым геополитическим и технологическим реалиям. Не случайно же на вопрос социологов, хотели бы вы, чтобы ваш сын, брат, муж или другой близкий родственник служил сейчас в армии, отрицательно отвечают по разным опросам примерно 70 процентов респондентов.
С другой стороны, само слово "реформа", с которым мы прожили все 90-е годы и которое практически забылось в "нулевые" годы, вызывает у многих (и не только у военных) аллергическую реакцию или в лучшем случае сомнения и подозрения.
Что в целом не должно никого обманывать: действительно началась военная реформа, призванная не просто поменять облик (это дело Юдашкина), но и выстроить современные Вооруженные силы, которые отвечали бы реальным, а не выдуманным вызовам и угрозам XXI века.
Можно, наверное, согласиться с одним из упреков в адрес нынешних армейских реформаторов: сначала неплохо было бы определиться с потенциальными противниками, затвердить новую военную доктрину, концепцию национальной безопасности, а затем уже приступать к переменам в полном соответствии со всеми обозначенными рисками. Это был бы, разумеется, нормальный путь в нормальном обществе, не обремененном ни ностальгией по прошлому, ни мифологизацией настоящего, ни иллюзиями относительно будущего.
Замечу, что требование непременно указать на "потенциального противника" скрывает в себе некую "военную хитрость". Те, кто его выдвигает, хотят одного: чтобы поименно были названы Соединенные Штаты и НАТО. Тут же в ответ последует: так дайте нам такой же военный бюджет, как в США, дозвольте сформировать многомиллионную армию, иначе ведь не справимся... А не назвать их в качестве этих самых "противников" - значит, в конец запутать общественное мнение, обработанное "патриотами"-антиамериканистами.
Еще один штрих к картине состояния "военных умов". Группа ветеранов Вооруженных сил (В. Илюхин, В. Варенников, Л. Ивашов, И. Родионов, примкнувший к генералам полковник В. Квачков и другие записные "патриоты") опубликовала недавно письмо, где, возмущаясь намеченными переменами, приводят "убийственный" аргумент: прежняя система, мол, просуществовала около 80 лет после реформы, начатой М.В. Фрунзе, и "выдержала проверку не только временем, но и суровыми испытаниями, особенно в годы Великой Отечественной войны".
Известное дело, генералы чаще всего готовятся к прош лым войнам. Реформа Фрунзе была действительно новым словом в военном строительстве, но сказано оно было в определенном историческом и национальном контексте и, кстати, с учетом опыта проигранной Россией Первой мировой войны. Так стоит ли сохранять нетронутой армию, эффективность которой была весьма низкой уже через 16 лет после реформы (вспомним начальный период Великой Отечественной войны), а в дальнейшем обеспечивалась в основном неограниченными мобилизационными ресурсами? Может, и с экономическим кризисом будем справляться советскими методами 80-летней давности?
Помимо концептуальной несостоятельности экстенсивного подхода к военному строительству под лозунгом "Назад, в будущее" есть еще неумолимые факты нашей нынешней жизни. Как бы ни держались "советские офицеры" за дорогую их сердцу (и федеральному бюджету) армию, ни их мужского рвения, ни материнского капитала, увы, не хватит, чтобы залатать зияющие демографические дыры. По подсчетам специалистов, где-то к 2011-2012 гг. число молодых людей, достигших 18-летнего возраста, сравняется с количественными потребностями Вооруженных сил. Иными словами, расчет на то, что в случае масштабного вооруженного конфликта мы сможем призвать под знамена несколько миллионов человек (как в свое время Петр I во время Северной войны провел 25 призывов), теряет всякий смысл.
Рационально ли тогда вообще готовиться к глобальной войне, для которой нет ни объективных, ни субъективных причин (не считать же таковыми "страшилки" в виде коварного "внешнего врага", только и ждущего, как бы уничтожить Россию)? И чем плоха компакт ная современная армия мирного времени, что, разумеется, не исключает локальных конфликтов и локального же ее применения (при обязательном общественном контроле)?
Добавлю и такой вопрос: стоит ли продолжать плодить генералов, офицеров, пугливых призывников, если уже, как считают наши соседи китайцы, в военном деле произошла революция? Революция технологическая, в результате которой исход сражений решается не "человеком с ружьем", не полчищами солдат, а современными цифровыми средствами связи и информатики, космической разведки, практически исключающими "контактные бои"...
Означает ли все сказанное, что реформа проводится безу пречно? Увы, нет.
Главная, пожалуй, претензия в том, что вокруг всех решений создана информационная блокада. Конечно, понятны опасения, что оппозиция (прежде всего из числа нынешних и бывших службистов "Арбатского округа") сумеет в очередной раз потопить реформу в словопрениях и в апелляциях к "славному героическому прошлому". Но закрытость порождает подозрения и фобии, которые можно и нужно развеять, чтобы получить поддержку гражданского (во всех смыслах) общества, искренне, уверен, заинтересованного в создании новой по форме и содержанию армии. Да и самим военным надо подробно и убедительно разъяснять, что не станут они жертвами реформы, а только выиграют от нее.
При одном непременном условии - выполнении всех тех обещаний, которые им уже даны и которые еще будут даны. Иначе "новый облик" обернется "оскалом", а совсем не тем, чего от него ждут.