Около здания Сената, в котором с весны располагается Конституционный суд, всегда бдительная охрана. Это знает любой горожанин, хоть раз бывавший на Английской набережной, проходивший по Галерной улице - Сенат занимает целый квартал в историческом центре Санкт-Петербурга.
Но так ли уж неприступно, как кажется, воссозданное полгода назад в первозданной своей красе творение зодчего Росси? Насколько комфортно чувствуют себя здесь представители высшей судебной инстанции? Чем занимаются, когда не проводят пленарных заседаний? Эти и другие вопросы корреспондент "РГ" задала одному из старейшин Конституционного суда Гадису Гаджиеву.
Я прошла через фейс-контроль служебного входа и почти сразу заблудилась в архитектурных хитросплетениях старинного здания. Прямые лучи просторных коридоров сменяются в нем кривоколенными закоулками и неожиданными тупиками. "Как они сами-то тут ориентируются?" - подумала, выйдя, наконец, к массивной двери с табличкой "Судья Г. А. Гаджиев".
- А я ни разу не заблудился, - встретил меня хозяин кабинета. - План здания нам не выдавали. В этом не было необходимости. Когда понимаешь логику архитектора - а в данном случае она очень простая, изнутри Сенат представляет собой квадрат, - всё сразу встаёт на свои места. Как только я определил, где находится у нас зал судебных заседаний, мне всё стало понятно.
В просторном кабинете Гаджиева, окнами выходящего на Неву, первым делом обратила внимание на книжные шкафы, тянущиеся вдоль стен. Ни одной свободной полки, более тысячи томов!
РГ: Расставляли книги сами?
Гадис Гаджиев: Конечно, кто же еще? Тут нянек нет. Приехал вместе с сыном, разобрали с ним всё за два дня, разложили по полочкам. Постоянно пополняю своё собрание в еженедельных походах по книжным магазинам.
Попросила разрешение у хозяина посмотреть книги. Все они посвящены праву - гражданскому, конституционному, социальному, уголовному. На верхних полках литература по Международному праву и Европейскому суду.
Гаджиев: Самая старая из книг - "Законы гражданские" обер-прокурора 2-го департамента правительствующего Сената Игоря Матвеевича Тютрюмова. Издана была в 1911 году. Нашел раритет несколько лет назад в букинистическом магазине.
РГ: Много интересного находите в литературе прошлого?
Гаджиев: Без прошлого нет, как известного, будущего. Юридическая литература появилась в России в середине Х1Х века. В тот период мы в этом деле ни на шаг не уступали европейцам. Только издадут что-то новое во Франции, Германии - тут же следует перевод на русский язык! Сейчас, я думаю, мы отстали и отстали заметно. Особенно в том, что касается административного права. Сам я читаю и перевожу с английского языка всё, что необходимо мне по работе. Одна из моих книг - о Верховном суде США - была в своё время издана.
РГ: А судейские кабинеты в КС все одинаковые?
Гаджиев: Они похожи только на первый взгляд: отделкой, мебелью. Расположены на разных этажах. Какие-то на первом, где в царское время обитали истопники, какие-то - на втором, где кабинеты больше, потолки выше. Там заседали когда-то сенаторы. Мой - на первом, я, стало быть, истопник (смеётся). Не помогло, что "старослужащий", с 1991 года в Конституционном суде. Распределяли мы кабинеты между собой простым жребием. Женщины вытягивали свой счастливый билет первыми, так сказать, вне конкурса. Мы решили, это будет справедливо. Тем более, у нас всего три судьи-дамы.
РГ: Когда судьи приехали сюда в первый раз в прошлом году - знакомиться с будущим местом работы, реставрация ещё не завершилась, везде был строительный мусор, интересно, какая мысль мелькнула тогда у вас, наверное, "как мы тут будем работать"?
Гаджиев: Такой мысли не было. Наоборот, дикий восторг. Наконец-то, подумал, впервые за многие годы судебная власть России получит великолепное здание, удобные кабинеты.
РГ: А в Москве разве хуже было?
Гаджиев: То - московское - здание построено в начале ХХ века известным банкиром Рябушинским для страхового общества. Там всё очень просто. Как выразился Владимир Путин, когда впервые пришел к нам, "у вас тут чистенько, но скромненько". Теперь же мы находимся даже в лучшем положении, чем законодательный орган.
РГ: То есть, все эти годы вас "ел червячок" зависти - что у кого-то кабинеты просторнее, здание роскошнее?
Гаджиев: Нет, это требование 10-й статьи Конституции: все органы власти в России равны и самостоятельны. А если так, то ко всем должно быть одинаковое отношение с точки зрения материального обеспечения. То есть, если в Кремле для президента созданы определенные условия, то такие же должны быть и у органов законодательной, судебной властей.
РГ: Теперь парламентарии, побывав в Сенате, говорят о вас с завистью: хорошо устроились!
Гаджиев: А они уже строятся. Предполагается возведение нового современного парламентского комплекса в центре Москвы. Так что у них все впереди.
РГ: На вашем рабочем столе я вижу несколько телефонов, компьютер, а чуть в стороне - большой плазменный телевизор. Вы выключили его, чтобы не отвлекал от беседы?
Гаджиев: Я его ещё ни разу не включал. Совершенно нет времени. К компьютеру же у меня в принципе прохладное отношение. И телефонами (межреспубликанской, межобластной, правительственной связи) практически не пользуюсь. Предпочитаю читать тексты. Нам всегда оперативно распечатывают все необходимые материалы.
РГ:У вас нормированный рабочий день?
Гаджиев: У служащих Конституционного суда - да, с 9 до 18-ти. У судей расписание свободное. Мы можем и дома работать. Но я так не привык. Мне обязательно надо утром надеть галстук и пойти на службу. Я часто приезжаю пораньше, одним из первых, и остаюсь обычно до 21 часа. Начинаю всегда с того, что составляю график встреч и текущих дел. Очень много работы не связанной непосредственно с обязанностями в КС. Пишу статьи, встречаюсь с аспирантами, готовлюсь к конференциям. Аспирантов у меня восемь человек. Они из разных вузов: высшей школы экономики, Дагестанского университета, из школы частного права. Я до переезда в Петербург был профессором Высшей школы экономики, имеющей статус университета. Здесь открыт её филиал, буду продолжать преподавательскую работу. По закону судьи КС имеют право заниматься научной и преподавательской деятельностью. У меня педагогический стаж с 1975 года.
РГ: Можно уже почивать на лаврах!
Гаджиев: Есть такая старая истина: если хочешь чему-нибудь научиться - учи других. Это очень важно для судьи. Жизнь постоянно меняется. Появляются новые законы. Если не изучать их, не переучиваться, можно очень быстро стать не конкурентоспособным. И для того чтобы свой уровень поддерживать, надо преподавать.
РГ: А что у вас в Конституционном суде большая конкуренция?
Гаджиев: Имею ввиду конкуренцию не за место, а интеллектуальную. Я занял должность в высшей судебной инстанции страны, и, стало быть, должен соответствовать ей, прежде всего, с точки зрения знаний. Они должны быть таковы, чтобы никто не усомнился в том, что судья Конституционного суда принимает разумные решения.
РГ: Как вы между собой ладите - 19 судей?
Гаджиев: Отношения очень дружелюбные. Люди все культурные, общаться легко.
РГ: Часто вместе "чаи гоняете"?
Гаджиев: В Москве это бывало нередко. Там кабинеты располагались практически рядом. Здесь мы территориально отдалены друг от друга. Пока дойдешь от одного к другому, обед закончится. У меня самого вообще такой традиции нет - пить чай (или кофе) во время работы. С кем-то из коллег я поддерживаю более интенсивные отношения ещё с тех времен, когда мы были молодыми. Например, с Николаем Семеновичем Бондарем. Мы с ним давно дружим. К нему здесь, в Сенате, я один раз заходил. Поздравил с днем рождения, вручив бутылку хорошего коньяка. До меня (уезжал по делам в Москву) это сделали коллеги. У нас практикуются праздничные обеды. В столовой есть большой длинный стол в отдельном кабинете для судей. Удобно.
РГ: Вы тут один, без семьи. Грустно, наверное, возвращаться по вечерам в большой, красивый, но пустой коттедж на Крестовском острове?
Гаджиев: Я устроился таким образом. В пятницу вечером улетаю в Москву и три дня, включая понедельник, провожу в столице. По понедельникам заседаю в комиссии по развитию гражданского законодательства. Она создана недавно указом президента. Я член этой комиссии. Принимаю участие в разработке концепции гражданского кодекса. Так что у меня в некотором смысле "вахтовый метод" работы - четыре дня в Петербурге, три - в Москве. Одиноко мне не бывает. Работа захватывает. Такие бывают вопросы, что о времени совершенно забываешь. Недавно на пленарном заседании мы рассматривали дело о земельных паях. Я как раз был докладчиком. Мне кажется, очень важный для нашей страны вопрос. То, что происходило в начале 1990-х годов применительно к фабрикам и заводам - первый этап приватизации, мы сейчас рассматриваем применительно к сельскохозяйственным землям. Наше государство просто не знает, что с ними делать. Боится предпринимать что-то, делать шаг вперед. А надо.
РГ: Вы отслеживаете, как выполняются и выполняются ли вообще решения, принятые Конституционным судом?
Гаджиев: У нас есть подразделение контроля за исполнением решений, и мы всегда в курсе, что делает законодатель, какие принимаются судебные акты, как меняется судебная практика. Когда в начале года мы приняли решение о регистрации (прописке) в садовых домиках, если они находятся в пределах городской черты, то их стоимость сразу увеличилась на 25%. Результат, согласитесь, налицо.
РГ: Не могу оторвать взгляд от живописного полотна на стене вашего кабинета с изображением Кавказских гор. Это память о вашей малой Родине?
Гаджиев: Дагестан - всегда в моем сердце, специальных напоминаний для этого не требуется. Что касается картины, то это копия полотна 1862 года немецкого художника Горшельда. Оригинал находится в Дагестанском краеведческом музее. Изображен на ней Кавказский горный хребет, но, судя по некоторым деталям, это не Дагестан, а противоположная его часть, грузинская. Красивые горы! Они у всех одинаковы - и у нас, и у грузин. Было время, когда все жили в горах. Теперь больше в городах… Мой крестный отец поэт Расул Гамзатов, незадолго до своей смерти, при нашей последней встрече сказал мне: передай мое завещание дагестанцам - берегите эти нищие, голые и поэтому никому не нужные скалы. Он был большим философом, наш дорогой Расул. Его портрет я тоже привез с собой из Москвы. Как и подаренную им книгу стихов с дарственной надписью.
РГ: Приезжаете на работу и уезжаете с работы вы на служебном авто с мигалками?
Гаджиев: На наших машинах нет мигалок. Один раз дорожная милиция города перекрыла движение в центре, чтобы пропустить к Сенату всю нашу судейскую кавалькаду. Сразу появились огромные автомобильные пробки. Это не нормально. Петербург - город Х1Х века и он не рассчитан на колонну машин с мигалками. Сейчас мы ездим в общем потоке и, кажется, не создаем проблем горожанам. У меня есть своя машина. Но езжу я на ней редко. Плохо пока знаю город. А когда плохо знаешь, можешь нарушить правила. Потом будет стыдно перед работником ГИБДД. Статус всё-таки обязывает.
РГ: А пешком пройти - прогуляться по заповедным нашим местам удаётся?
Гаджиев: Не часто. Для этого нужно время, которого у меня катастрофически не хватает. Но могу сказать, что, когда вечером еду с работы, смотрю на гранитные набережные, воспетые Пушкиным, на старинные дома, то испытываю воодушевление, чувство гордости за сам город, за Россию, которой он принадлежит.
Конституционный суд РФ состоит из 19 судей. Назначаются они на должность Советом Федерации. Срок их полномочий не ограничен. Есть ограничения по возрасту: не моложе 40 и не старше 70 лет.
Самый молодой из нынешнего состава судей - Сергей Князев 1959 года рождения.
Старейшины - Анатолий Слива и Владимир Стрекозов. Оба - 1940 года рождения.
Первое заседание Конституционного суда нашей страны (тогда - РСФСР) состоялось 14 января 1992 г.
Самым долгим делом за всю историю КС, слушания которого длились почти полгода, стало дело о проверке конституционности указов президента о приостановке и прекращении деятельности Компартии. Конституционный суд принял миротворческое решение, указав на то, что в демократическом государстве запрета на идеологию быть не может.
Решением, повлекшим самые драматические последствия, стало признание противоречащим Конституции Указ президента N 1400 о роспуске Съезда народных депутатов. Решение было принято 21.09.1993 г.