Когда ее угнали в Германию, ей едва исполнилось 16. Фильтрационные лагеря с крематориями и четыре года принудительных работ в общине Оверберга не вычеркнешь из памяти. Как и голодомор на Украине в 1933 году, когда она лишилась обоих родителей.
Евдокия Максимовна Короткова держит в руках письмо Фридриха Штрейтера, сына своего бывшего немецкого хозяина. Именно он подтвердил, что угнанная из России девочка батрачила на его ферме в Вестфалии, и Германия выплатила бывшей узнице компенсацию.
Свидетель сильнее документов
Рядом лежит учетная книжка члена КПСС, где есть запись о том, что с 1942 по 1945 год она находилась на принудительных работах в Вестфалии. А в папке с документами хранятся письменные показания двух украинских свидетелей, которые подтверждают ее принудительный угон в Германию. Тут же - уведомление из благотворительного Фонда взаимопонимания и примирения на получение денежной компенсации от немецкой стороны.
Перечитывая письмо Фридриха Штрейтера, оригинал которого хранится в архиве Фонда на немецком языке, она вспоминает о 10-летнем мальчике, слова которого сейчас на "вес золота". Как, впрочем, и прежде. Ведь в 2003 году, когда немецкая сторона собиралась выплатить Евдокии Коротковой первую денежную компенсацию, был еще раз перепроверен факт ее принудительного угона в Вестфалию. Воспоминания Фридриха Штрейтера сыграли решающую роль в выплате двух денежных компенсаций бывшей несовершеннолетней узнице фашизма.
Документы сильнее свидетелей
Правда, намного позже этих показаний (как, впрочем, и всех остальных документов) оказалось недостаточно, чтобы 83-летнюю Евдокию Максимовну признали федеральным льготником, которая могла бы претендовать на ежемесячные денежные выплаты у себя на родине. По нынешним российским законам и подзаконным актам свидетельские показания не имеют полновесного юридического значения. Вот если бы у нее на руках был официальный документ, который бы подтверждал все ее мытарства, уточняют работники соцзащиты, тогда другое дело! Опрос украинских свидетелей подтверждает лишь факт ее угона в Германию, а что было потом - неизвестно. То, что в учетной книжке члена КПСС имеется запись о принудительных работах в Вестфалии, так она опять же сделана со слов самой Евдокии Коротковой, не унимаются юристы. А слова, как известно, к делу не пришьешь. Нужна архивная справка.
Но кто из узников фашизма думал во время войны о справках, когда каждый день мог оказаться последним. Евдокия Максимовна вспоминает, как им - совсем молоденьким девчонкам - приходилось ежедневно убирать на территории фильтрационного лагеря трупы. Кругом была смерть, и надежды выжить в этом аду практически не оставалось. Единственное, в чем ей "повезло", вспоминает Евдокия Максимовна, так это то, что ее немецкий хозяин сам прошел плен в Первую мировую. Поэтому не бил и не издевался над худенькой девочкой, которая ежедневно доила 20 хозяйских коров и выполняла всю тяжелую работу в поле. К пленным русским, которых семья Штрейтеров брала на временные работы, также относились с пониманием. Именно там Евдокия Максимовна познакомилась со своим будущим мужем, который прошел Финскую войну и попал в плен во Вторую мировую. После освобождения его сразу же направили в действующую армию, а Евдокия Максимовна вернулась на Украину.
Семья Коротковых переехала в Сибирь из-за младшей дочери. Врачи посоветовали сменить климат. Здесь Евдокия Максимовна ушла на пенсию ветераном труда и отличником народного образования. Пробыв почти 4 года на принудительных работах в Германии, она хорошо овладела немецким, знание которого ей пригодилось в мирное время: преподавала иностранный язык в школе.
Статус через суд
В том, что Евдокия Максимовна могла получить статус бывшего несовершеннолетнего узника фашизма еще в 1996 году, когда оформляла документы для получения немецкой компенсации, не сомневается ее внук Андрей. Ведь с 1992 года статус бывшего узника фашизма автоматически давал право на федеральные льготы. А с 2005 года - на ежемесячные денежные выплаты.
То, что Евдокия Максимовна действительно обращалась за справками в Рудничный отдел социальных выплат и льгот управления соцзащиты населения администрации города Кемерово в 1996 году, говорит запись в архиве. Но почему соцработники не объяснили пожилому человеку его права и не поставили его на учет - непонятно. Тот, кто работал в то время, уже уволился. А нынешняя заведующая отделом Алла Искандерова лишь разводит руками. Хотя на вопрос корреспондента "РГ" отвечает, что любая информация о несовершеннолетних узниках фашизма - это повод взять пожилого человека на заметку и помочь ему с оформлением документов для получения льгот.
К сожалению, нынешнее законодательство по сравнению с 1992 годом несколько изменилось. Раньше устные и письменные свидетельские показания о принудительном угоне в Германию брались во внимание и служили поводом для бывшего узника фашизма получить этот статус официально. Но с июля 1999 года все изменилось. Министерство труда и социального развития опубликовало разъяснение, в котором еще раз уточняло перечень госорганов, которые имели право выдавать справки для установления гражданам статуса бывших несовершеннолетних узников фашизма. Если же пожилой человек располагал только свидетельскими показаниями (а таких, как показала жизнь, оказалось довольно много), он мог получить этот статус только после положительного решения суда в соответствии со ст. 264 Гражданского процессуального кодекса. И никак иначе.
Об этом говорит и юрист Рудничного отдела социальных выплат и льгот Валентина Журавлева.
- Это уже не первый случай, когда мы обращаемся в суд, - рассказывает она. - И ни по одному делу в отношении ветеранов войны и приравненных к ним категориям граждан не было отрицательного решения суда.
В суд Рудничного района уже поступило заявление от Коротковой, которая начнет устанавливать факты своей непростой биографии для назначения ей ежемесячных денежных выплат как бывшему узнику фашизма. Но на дополнительные ежемесячные материальные выплаты, предусмотренные указом президента в связи с 60-летием Победы, она претендовать может. Этот документ сохраняет принцип обратной силы. Не важно, когда будет установлен статус бывшего несовершеннолетнего узника фашизма, начисления в любом случае произведут с 01.05.2005.
На этой неделе Евдокию Максимовну Короткову вызвали в суд Рудничного района Кемерова, хотя по закону вместо нее на заседании могли присутствовать родственники. Она пришла. И суд вынес решение не в пользу бывшей узницы, сочтя доказательства того, что она была в плену, недостаточными. Несмотря на выступления свидетелей. После этого 83-летняя женщина слегла.
Какие документы могут подтвердить статус бывшего несовершеннолетнего узника фашизма:
архивные справки, выданные органами МВД,
подтверждение из минобороны,
справки, выданные воинскими частями,
архивные документы из ФСБ,
подтверждение из Российского общества Красного Креста,
документы из Международной службы розыска,
архивы музеев, в том числе созданных в местах расположения бывших немецких концлагерей,
выписки из книг движения воспитанников детдомов,
справки, выданные немецкими властями,
пропуска немецких предприятий, где принудительно использовался труд бывших советских граждан.
При невозможности получения перечисленных документов факт нахождения в концлагерях, гетто и других местах принудительного содержания может быть установлен на основании показаний свидетелей в соответствии с нормой ГПК РФ ст. 264, т.е. в судебном порядке.