1 января вступила в действие IV часть ГК, в Государственную Думу уже поступил законопроект о внесении в нее изменений (проект Федерального закона N 63587-5 "О внесении изменений в часть четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации"), причем рассмотрение этого законопроекта в первом чтении уже неоднократно откладывалось. Чем же вызвано столь пристальное внимание к документу?
Вероятно, с неоднозначной позицией, которую занял ряд западных стран в отношении России. Как сказано в пояснительной записке, проект направлен на реализацию обязательств, принятых Российской Федерацией в рамках присоединения к ВТО. И теперь законодателю предстоит оценить интересы России в сложившейся политической обстановке. В частности, председатель правительства Владимир Путин согласился с предложением о начале переговоров по замораживанию ряда соглашений РФ в рамках вступления в ВТО. А законопроект предполагает неуместный, как можно подумать, режим благоприятствования для иностранных правообладателей. Неудивительно, что он подвергся критике и, в частности, ряд замечаний содержится в заключениях правового комитета Государственной Думы и Общественной палаты.
Изменения в ст. 1273 закрепляют право правообладателя на вознаграждение даже в том случае, если воспроизведение осуществлялось в личных целях, что является положительным моментом. Но экспертам непонятна трактовка "воспроизведение в случае необходимости", при котором не будет требоваться согласие правообладателя. Кто эту необходимость будет определять? И даже если суд, то каким образом эту необходимость доказывать?
Изменения в ст. 1299 вроде бы имеют целью усиление охраны авторских прав, поскольку в случае нарушения производителями технических средств, предназначенных для устранения технических мер защиты авторских прав, прав авторов (и других правообладателей), последние будут вправе требовать возмещения убытков или выплаты компенсации фактически в любом случае. То есть из текста закона будет исключен случай использования, когда согласие правообладателя не требуется. Фактически эти положения не согласуются с другими нормами ГК, допускающими возможность использования произведений без согласия правообладателей. Опять-таки, как говорят на этот счет специалисты, "фактически вне закона будет объявлена любая деятельность по выпуску и использованию целого класса специального программного обеспечения", а развитие инновационных средств безопасности будет зависеть от иностранных компаний (производителей программного обеспечения, на котором работает сейчас весь мир). Изменения в ст. 1516, с одной стороны, стремятся унифицировать нормы ГК и соглашения ТРИПС, предоставляя охрану наименованиям, которые могут и не содержать указания на географический объект, но принадлежность которых к определенной территории можно установить. Соответственно на такие наименования будет распространяться режим места происхождения товара (п. 1 ст. 1516 ГК). Возникает ряд логичных вопросов: кто и как будет эту принадлежность устанавливать? Не повлечет ли такое новшество в качестве последствия введение в заблуждение пользователей?
Из положительного: законодатель все же стремится к унификации норм международного и национального законодательства, посему поправки предполагаются в ст. 1229 в части условий ограничения исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, а именно - их замена положениями Соглашения ТРИПС. Хотя нельзя не отметить, что положения ТРИПС касаются лишь отдельных объектов (перечисленных в ст. 1225 ГК), а каким образом будут урегулированы иные виды результатов, пока не ясно.
Изменения в ст. 1483 предлагают исключить возможность отказа в государственной регистрации товарного знака, если он аналогичен некому доменному имени, права на которое возникли ранее, чем была подана заявка на регистрацию товарного знака. Это разумно и с точки зрения общих положений ГК по интеллектуальной собственности, и в той связи, что ТРИПС не выделяет доменное имя в качестве самостоятельного охраняемого объекта.
Будем следить, как будет развиваться прохождение проекта в Государственной Думе.