Я встретилась с Вуди Алленом в Лос-Анджелесе, где он редкий гость. Он прибыл на целый месяц в связи с постановкой в лос-анджелесской опере "Джанни Скикки" Джакомо Пуччини.
Я только что посмотрела его комедию "Вики, Кристина, Барселона" и была еще под впечатлением какой-то "коктейльности" - свежей смеси вроде бы не смешиваемых компонентов. Стало уже трюизмом говорить, что Аллен - певец Нью-Йорка. Даже не просто Нью-Йорка, а маленького, закомплексованного нью-йоркского богатыря, с которым и судьбе не сладить, так закалил его великий город. А в его новой картине - история двух американок, попавших в Испанию и заболевших, но вовремя вылечившихся от сумасшедшинки Старого Света. Все иное, но почему же сквозь демонстративно европейский антураж так отчетливо просвечивают все те же американские комплексы, все та же простота мегаполиса, все та же насмешка над обстоятельствами?
Российская газета: Почему Европа? Почему вы решили вырвать своих героинь из привычного контекста их жизни?
Вуди Аллен: Я давно уже хотел сделать фильм европейского типа - такой, какие делали Трюффо, Годар, Бергман, Феллини. Назвать еще десяток? Могу. И не просто хотел, я их часто копировал в своих фильмах - брал то из одной картины, то из другой, иногда сразу из нескольких. Но действие происходило в Америке, и это неизбежно расставляло свои акценты, корректировало мои замыслы. И только теперь я смог снять чисто европейский фильм, где сталкиваются не обстоятельства, а характеры, где по жизни можно путешествовать на велосипеде, а сама жизнь видится немного размытой, как бы не в фокусе.
РГ: Тогда почему именно Барселона?
Аллен: А почему нет? Барселона - город, где я спокойно мог бы жить. Если бы мне предложили снимать в Судане или на Украине или еще в каком-нибудь месте, мне незнакомом, я бы точно сказал: "Нет!". А Барселона - замечательный, очень красивый город.
РГ: Давайте поговорим немного о ваших актерах. В фильме есть четыре премьерные роли и четыре-пять проходных, эпизодических. И ничего в промежутке. Эти четыре главные роли сыграны превосходно - с массой полутонов и недосказанности в ролях европейцев и жесткой отчетливой графикой в ролях американцев. Что побудило вас взять именно этих актеров.
Аллен: Ну, Пенелопа Крус напросилась сама. Позвонила и попросила разрешения прийти. Когда она только вошла, я ахнул: "Господи, насколько же она красивее в жизни, чем на экране!" Мы поговорили, и мне стало понятно, что одно из центральных мест в моем будущем фильме будет за нею. Потом мне передали через общих знакомых, что Хавьер Бардем интересуется работой со мной. Ну вот, два сумасшедших испанца у меня уже были, а фильм даже еще и не проклюнулся. Потом все потихоньку стало прорисовываться. У меня давно была идея, правда, довольно смутная, о том, как две подружки приезжают погулять в Сан-Франциско. Сан-Франциско я заменил Барселоной, и вся эта история стала уплотняться. Когда я понял, о чем будет фильм, я позвал Скарлетт Йохансон сыграть одну из американок. Она сказала, что сценарий сначала должен посмотреть ее агент, а затем ее мама. После того как они посмотрели и одобрили сценарий, Скарлетт поменяла агента, и пришлось начинать сначала. Ребекку Холл я пригласил, думая, что эта флегматичная достойная британка оттенит Скарлетт. Кроме того, с ней будет легко работать. В который раз я ошибся! Ребекке обязательно нужна была подробная мотивация каждого шага. Она и Скарлетт этим заразила, так что та подошла и тоже спросила: "Какая у меня здесь мотивация?" Я ответил: "Твоя зарплата". Надо уметь работать с актерами.
РГ: Вы показывали актерам, как нужно играть в этом фильме?
Аллен: Конечно, особенно Хавьеру Бардему - как играть любовные сцены. Просто замучился с ним, совершенно не умеет изобразить страсть, то ли дело я! Я, конечно, не такой актер, как Дастин Хофман или Де Ниро, - они выходят на площадку и творят чудеса, но уж в своих узких пределах я достоверен как никто. Могу играть профессора, психоаналитика, интеллектуала, жулика, так что мне есть что показать.
РГ: Вы чувствовали, что открываете какую-то новую страницу в своем творчестве?
Аллен: Нет. Мне все время кажется, что я нахожусь в бесконечном процессе, и то, как я делаю очередной фильм, не очень отличается от того, как я делал предыдущий или буду делать последующий. Вообще мне кажется, что мои фильмы очень слабо связаны и с местом действия, и с моим собственным состоянием. Я не чувствовал какой-то особенной свободы, снимая в Европе, я не чувствовал себя особенно счастливым, снимая фильмы о счастливых людях или счастливых моментах. Когда я снимал "Хватай деньги и беги!" или "Бананы" - два моих самых легкомысленных фильма, я вовсе не испытывал какую-то легкость или подъем. В то же время, снимая такой тяжелый фильм, как "Мечта Кассандры", я был счастлив, и у меня все ладилось - женитьба, дети... Так что здесь никакой связи нет. Все случайно.
РГ: То есть вы хотите сказать, что ваши личные ощущения и то, что вы делаете в кино, никак не пересекаются?
Аллен: На уровне технологии - нет, на более глубоком уровне - конечно, да. Для меня фильмы - способ примириться с миром. Кто-то примиряется с миром, коллекционируя марки, кто-то становится гигантом в своей профессии, кто-то алкоголиком - это все примирение с окружающим миром. Мой путь примирения - совать нос в человеческие отношения и не задирать голову, а то становится страшно. А отношения - всего лишь отношения, они как электрические провода: иногда замыкаются, и тогда ток течет, а иногда они разомкнуты - и ничего не происходит. Вот и щелкаешь выключателем: туда-сюда, туда-сюда...
Кстати
12 января Ассоциация международной прессы, аккредитованной при Голливуде, присудила премию "Золотой глобус" картине Вуди Аллена "Вики, Кристина, Барселона" как лучшему фильму в жанре комедии и мюзикла.
Обзоры, отчеты, анонсы лучших культурных событий - в "Афише РГ"