"Сказка Арденнского леса" - переделка знаменитой пьесы Шекспира "Как вам это понравится", сделанная Юлием Кимом в 60-е годы и тогда же поставленная Петром Фоменко в Театре на Малой Бронной.
Спектакль исчез, едва родившись: он был явно диссидентским. Авторы хулиганили, превращая сказочный Арденнский лес в место взыскуемой свободы. Потом он вновь поставил "Сказку" в Ленинграде в 1981 году.
В нынешней версии, которую Фоменко сделал со стажерской группой театра, диссидентский контекст едва различим. Но и здесь видно, как до сих пор волнует Петра Фоменко идея бегства в сказочный Арденнский лес. Видимо, она вообще никогда не оставляла его - иначе не было бы знаменитых фоменковских спектаклей, в каждом из которых видна тень сказки, утопии, сердечного воздыхания по утраченному раю.
Нынешняя "Сказка" появилась в афише прямо в канун Рождества, и в ней царит дух святочных веселий, перевертышей, карнавального шутовства и чудесных превращений. И главное из них то, что произошло с исполнителями: группа, набранная в 2007 году из уже профессиональных готовых актеров, превратилась в новую "Мастерскую Фоменко", в которой с радостью узнаешь уже знакомые и любимые "амплуа" и "маски". В театральном хороводе Фоменко всегда кто-то на кого-то похож, точно они и вправду дети одной семьи. Не случайно он нашел когда-то "двойняшек" - Полину и Ксению Кутеповых. Различное в сходном и сходное в различии - одно из важнейших свойств его режиссерской палитры.
Вот и здесь мы счастливо узнаем в прелестной Дженни образ Мадлен Джабраиловой, а в шуте Билли (Дмитрий Рудков) - родовое сходство со "старым" фоменковцем Кириллом Пироговым (Жак-меланхолик). Эти сравнения можно множить. В "Сказке" Фоменко (ему помогали Елена Невежина и Валюс Тертелис) включает в свою театральную семью и Анатолия Васильева. Его "маску" блистательно и точно создает ученик Васильева, а ныне актер "Мастерской" Никита Тюнин (чье кровное родство с "фоменками" давно обеспечено его сестрой Галиной Тюниной). Тюнин играет одного из двух братьев, Герцога Фредерика, с портретной васильевской бородой и его же грозным видом. А его брата, герцога Фердинанда, играет тоже бывалый фоменковец Олег Нирян, и его "маска" мягко, но точно намекает на самого Фоменко. В этой пародийной, почти капустнической стихии лежит вполне серьезный смысл: великий мастер создавать кружева полутонов, вторых и третьих планов, здесь Фоменко яростно настаивает на том, чтобы и первый план, точный словесный покров, был явлен во всем своем блеске и великолепии. И справедливо отдает должное Васильеву, который именно этим и занимался в своей "Школе драматического искусства". Что Никита Тюнин, кстати, блестяще доказывает, создавая виртуозно отточенную и странно интонированную речь Фредерика с явным отсылом к урокам Васильева.
В этом внутреннем привете уехавшему коллеге - тот же дух высокого театрального братства, которым напоен весь спектакль. Его усиливает милый иностранный акцент, разливающийся по сцене. Это македонец Иван Поповски уморительно смешно играет раблезианца и гедониста Чарли, телохранителя Фредерика. Это мужественную и изысканную дочь Фердинанда Розалинду с истинно французским шармом и почти без акцента играет француженка Наджи Мэр. Это эксцентричная итальянка Моника Санторо (дочь Фредерика Селия) заставляет всех вспомнить о том, что Италия по праву - родина импровизационной комедии масок.
Чем дальше длится история, написанная Кимом по канве шекспировской комедии, тем интересней наблюдать, как отыгрывается каждый поворот мысли, как остроумно интонируются самые тонкие и важные мысли, как виртуозно поются сложнейшие мелодии.
Ощущение точности и виртуозности дарят здесь не только фоменковские "зубры", но и "стажеры". Кроме упомянутых это Иван Вакуленко, который превосходно играет Орландо Дюбуа, возлюбленного Розалинды, Дмитрий Смирнов, тонко и парадоксально играющий его брата Оливера Дюбуа. Это острокомедийный премьер-министр Лебо Игоря Войнаровского, кокетливо-прелестная Феба Веры Строковой и мягкотелый ее воздыхатель Гильом (Степан Пьянков).
Здесь мы вновь узнаем и не узнаем Фоменко. Кажется, такого коктейля мы еще не видели: никогда еще его меланхолическая печаль по ушедшему миру, культуре и театру, его тоска и "память смертная" не соединялись так остро с виртуозной театральной легкостью и хулиганством.
И все же среди всех самых виртуозных интонаций спектакля меланхолическая стала всех слышней. Так же, как и роль Жака-меланхолика, сыгранная Кириллом Пироговым. Ушедший от мира скептик и мизантроп, он сродни шуту Билли, но в нем совсем не осталось веры. Разочарованный в кумирах, в идолах толпы и в самой толпе, в способности людей быть свободными и даже в самой любви, он к финалу переживает главную драму этой "сказки": влюбляется в Розалинду. Спектакль почти и кончается этим: его взгляд боли и отчаяния, в котором читаются вся безнадежность и все запоздалое раскаяние. В нем, как ни странно, есть и частичка самого Фомы, Петра Наумовича. Впрочем, его мудрые, печальные, лукавые и нежные, хулиганские и изысканно-романтические интонации разлиты по всему спектаклю, во всех его голосах и персонажах.