Авария на руднике, произошедшая осенью 2006 года в Березниках Пермского края, оказалась уникальной с той точки зрения, что таких крупных разрабатываемых калийных месторождений в стране больше нет. Однако одновременно она и типична.
На вопросы "РГ" отвечает председатель правительственной комиссии по предотвращению негативных последствий аварии в Березниках министр природных ресурсов и экологии Юрий Трутнев.
Российская газета: Юрий Петрович, правительственная комиссия по ликвидации последствий аварии в Березниках работает уже более двух лет. Ее главные выводы? Или точку ставить рано?
Юрий Трутнев: Самый главный вывод - это то, что строительство подземных сооружений и объектов на земле должно быть согласовано. Ситуаций, когда под землей осуществляют шахтные выработки в растворимых солях, а сверху принимают решение построить город, быть не должно. Тем более когда известно, что в мире до 25 процентов таких шахт рано или поздно затапливается.
Сейчас трудно найти ответственных за те решения. Они принимались в середине 30-х годов прошлого столетия. Поэтому самое главное сейчас - не повторять таких ошибок. И хочу подчеркнуть: наша комиссия работала не для того, чтобы найти причину аварии. Она занималась предотвращением ее последствий. Наша главная задача была и остается - обеспечить безопасность людей, инженерной инфраструктуры, инфраструктуры жизнеобеспечения города. И в этом отношении комиссия свою задачу выполнила.
Сейчас зима, температура в Пермском крае доходит до минус сорока градусов, и, слава Богу, все люди имеют крышу над головой. Во всех домах тепло, свет, железнодорожные составы с грузами идут по железнодорожному полотну... Вся эта работа выполнена. В очень сжатые сроки. В сложных условиях. Я считаю, что все члены комиссии (у нас были представители минтранса, минрегиона, Пермского края, ОАО "РЖД", многие другие) поработали хорошо.
В то же время, пока остаются хоть какие-то возможные риски, связанные с аварией, комиссии рано заканчивать работу.
РГ: Что вы имеете в виду?
Трутнев: На последнем заседании комиссии ученые нам докладывают: провал полностью заполнился водой, соответственно, расширение провала продолжаться не будет. Единственная опасность - незначительные эрозионные процессы весной. Ученые говорят о том, что расстояние в 64 метра от провала до железнодорожного полотна не изменится. То есть дороге ничего не угрожает. В то же время само существование провала рядом с железнодорожным полотном лично у меня вызывает напряжение. Поэтому что решили? Есть два института, которые уже многие годы наблюдают ситуацию в этом бассейне, знают все досконально, и оба они дают одинаковые заключения. Тем не менее спать хочется спокойно. Поэтому правительственная комиссия приняла решение: Ростехнадзор обязан привлечь третий институт, в России или за рубежом, который компетентен в таких вопросах. Он проведет отдельную экспертизу и скажет, есть опасность для железной дороги или нет. После этого примем окончательное решение.
Оплатить эту работу мы предложим компании "Уралкалий".
Вторая проблема. Что будет за пределами зоны аварии? Есть ли риски на территории всего месторождения? И ответы ученых, скажу честно, мне понравились не до конца. Риск затоплений аналогичных месторождений существует всегда. Это системный риск.
Тогда возникает следующий вопрос: что расположено над этими пространствами? Если лес, то, как бы ни было грустно, это допустимо по отношению к экономике страны. А если не лес? Если там жилье, объекты инфраструктуры? Доклад по всем таким рискам Ростехнадзор должен подготовить к следующему заседанию комиссии.
Третье. Если для железнодорожного сообщения нет риска, значит ли это, что нет необходимости в строительстве 53-километрового обходного участка железной дороги? Ответ был такой: нет, не значит. 53-километровый участок надо строить. Почему? Потому что он полностью обходит все поля выработок Верхнекамского месторождения калийных солей и таким образом снимает все теоретические риски. Его хотели построить раньше, но не нашли средств. Сейчас это надо сделать, чтобы второй раз не столкнуться с этой проблемой.
РГ: Получается, что строительство обходной железной дороги прямого отношения к аварии не имеет? И значит, деньги, которые пойдут на строительство этой дороги, нельзя относить к ущербу?
Трутнев: Еще раз подчеркну: наша комиссия не занимается определением ущерба, это дело других органов. Здесь нужно говорить о другом. Мы предложили компании "Уралкалий" полностью погасить все издержки, понесенные бюджетами всех уровней для переноса инфраструктуры и переселения людей. На днях принято решение о подписании соглашения между "Уралкалием" и администрацией Пермского края о компенсации расходов бюджета в размере 2,5 миллиарда рублей. Это соглашение будет утверждено минфином.
Будет продолжаться работа по повышению устойчивости инфраструктуры - будет и дальнейшее продолжение финансирования.
РГ: Складывается впечатление, что компания "Уралкалий" вовсе не виновата в аварии, но исключительно из чувства гражданского долга готова возместить все убытки?
Трутнев: Давайте я вам расскажу простые вещи. Первое. Работа на шахтных полях, которые оказались затопленными и на которых произошла авария, велась в 60-70-е годы прошлого века.
Второе. Месторождение осваивается уже где-то 80 лет, и в каждый период времени государство и компания принимали те технологические решения, которые соответствовали уровню научных знаний на текущий период времени. Понятно, что сегодня технологии 60-х и 70-х годов не были бы применены. Но тогда они применены были. И, наконец, последнее. Все работы тогда производились по прямому разрешению государственных органов.
Можно ли признать "Уралкалий" правопреемником советского "Уралкалия", действия которого так или иначе совокупно с геологическими факторами привели к затоплению? Думаю, что юридически - да. В то же самое время каково соотношение геологических и технологических факторов? Ученые сегодня не могут дать этого ответа. Одновременно возникает другой вопрос: а мы сегодня являемся правопреемниками тех государственных органов, которые принимали проектные решения?
РГ: У нас в стране есть еще похожая ситуация, когда города построены на пустотах?
Трутнев: Таких крупных разрабатываемых калийных месторождений в стране больше нет. Шахты угольные тоже представляют определенную опасность, но скорее с точки зрения экологии. Березники - это уникальное явление.
РГ: В условиях кризиса не предполагается ли, скажем так, закрывать глаза на некоторые экологические нарушения?
Трутнев: Есть твердая позиция руководства правительства: законодательство должно соблюдаться всеми вне зависимости от ситуации в экономике. И это относится не только к экологии.
Вы знаете, что в 2008 году мы достаточно активно занимались в стране геологоразведкой. Открыто 66 нефтяных месторождений, общий объем воспроизводства составил около 500 миллионов тонн, то есть мы разведали запасов нефти больше, чем добыли.
Провели мониторинг инвестиционных планов компаний на 2009 год. Ситуация выглядит следующим образом: "Газпром" и "Сургутнефтегаз" сохраняют объемы геологоразведки на уровне 2008 года, то есть в полном объеме. "ЛУКОЙЛ", "Роснефть" и "Татнефть" - ниже уровня 2008 года, но в объеме лицензионных обязательств. Скажем так, собираются снизить инвестиции в геологоразведку "ТНК-ВР", "Славнефть" и мелкие компании. Сегодня правительство предпринимает все необходимые меры, чтобы ни один рубль государственных вложений в геологоразведку на 2009 год не был сокращен. Государство в полном объеме выполнит всю свою часть задач, связанных с воспроизводством минеральной базы. И мы настаиваем, чтобы такую же работу проводили компании, чтобы точно такую же ответственность взяли и они на себя.
В геологоразведке мы помогаем компаниям - уменьшением фискальной нагрузки, снижением административных барьеров, упрощением процедур землеотвода, лицензирования и так далее. Государство идет бизнесу навстречу. И бизнес должен, на мой взгляд, демонстрировать встречную ответственность. И никаких послаблений ни в части выполнения лицензионных требований, ни в части соблюдения экологического законодательства мы не планируем. Будем наказывать, как и прежде.