У поэта Андрея Дементьева вышла книга прозы.
"Ни о чем не жалейте вдогонку" - так называется этот труд, сделанный в жанре воспоминаний. Жизнь известного поэта всегда была насыщенной и интересной. Как говорится, есть что вспомнить, о чем он и рассказал обозревателю "РГ".
Андрей Дементьев: Не так давно был мой юбилей. И к нему у меня вышло шесть книг. В том числе двухтомник. Две книги в нем существуют самостоятельно. Первый том - "Все начинается с любви". В нем, в основном, стихи и документальная проза. А второй - воспоминания "Ни о чем не жалейте вдогонку". Жанр для меня совершенно новый. Я впервые взялся за такую работу. Попробовал рассказать о прожитой жизни, о литературе, друзьях, коллегах, о нашем времени. Отдельные главы посвящены журналу "Юность" и моей работе на Ближнем Востоке.
Российская газета: Я сама когда-то начинала в "20-й комнате" - отделе публицистики журнала "Юность". Этот период в моей жизни занимает особое место.
Дементьев: А уж в моей жизни какое! Я 21 год отдал "Юности", из которых 12 лет был главным редактором журнала.
Также в новой книге есть главы, посвященные тем людям, с которыми мне довелось работать, общаться, просто встречаться. Сейчас назову несколько имен: Михаил Шолохов, Михаил Горбачев, Галина Вишневская. Мстислав Ростропович, Чингиз Айтматов, Булат Окуджава, Андрей Вознесенский, Иосиф Кобзон, Алла Пугачева...
РГ: Что труднее писать - стихи или воспоминания?
Дементьев: Воспоминания писать очень тяжело. Я работал над этой книгой около двух лет. Сейчас уже готовлю второе издание, в котором буду добавлять то, о чем не вспомнил. Дело все в том, что я никогда не вел дневники. А Борис Полевой, с которым мне довелось более 30 лет работать и дружить, мне когда-то сказал: "Обязательно ведите дневники. Придет время рассказывать о своей жизни". Но я по своей занятости и неорганизованности иногда начинал, а потом - бросал. Так что в книге есть главы, которые так и называются "Из дневника" и указан год. Они написаны с позиции того времени, когда все происходило. Но таких глав немного. В основном я заглядывал не в дневник, не в блокнот, а в самого себя. В свою память.
РГ: Кто-то из ныне здравствующих героев книги уже ее читал?
Дементьев: Да. Я показывал, например, Иосифу Кобзону, Зурабу Церетели. Я уже получил первые отклики. Очень я боялся, как эта книга будет воспринята. Мне хотелось рассказать обо всех, с кем мне довелось встречаться. Я человек по натуре неконфликтный и стараюсь вести речь о том хорошем в людях, что привлекало и меня, и других. Конечно, я написал и о моем военном детстве, похожем на детство многих моих сверстников, которые прошли тот же путь.
Естественно, я вспоминаю своих учителей. Не только школьных, но и литературных, оказавших на меня серьезное влияние. Просто назову имена: Сергей Наровчатов, Михаил Луконин, Евгений Долматовский, Константин Симонов, Константин Паустовский, Александр Твардовский, Ираклий Андронников...
Отрывок из книги А. Дементьева, посвященный Чингизу Айтматову "Ни о чем не жалейте вдогонку",
ИЗ ДНЕВНИКА 1995 год
Я только что вернулся из США, когда неожиданно позвонил Чингиз Айтматов и пригласил меня на презентацию своего нового романа "Тавро Кассандры". "Билеты твои у меня. Я оставлю их на входе..." Я был тронут его вниманием. Чингиз почувствовал это и вдруг спросил: "Андрюша, как ты живешь?" И это еще больше растрогало меня. Теперь редко кто из знакомых и даже друзей так заинтересованно спрашивает тебя о твоем житье-бытье. Времена тяжелые. Все заняты собой, выживанием, суетою, своими удачами или огорчением.
Презентация проходила в "Палас-отеле". И когда мы с Аней приехали туда, опоздав немного, все уже началось. Я увидел знакомые лица - Михаил Сергеевич Горбачев с Раисой Максимовной, Фазиль Искандер, Евгений Евтушенко. Вела вечер Зоя Богуславская. Вела хорошо. Все говорили подолгу, с большим уважением и пиететом к классику. Он был доволен. Я тоже выступил. На банкете Чингиз сказал мне: "Разреши, я подпишу тебе книгу позже, дома. Не в спешке. Мне хочется тебе многое сказать..."
А я вспомнил, как прошлой весной мы с Аней приехали к нему в Брюссель из Парижа, на громоздком "Мерседесе", взятом напрокат и провели целый день в посольской резиденции, где у него были домашние апартаменты. На столе лежала рукопись того самого романа "Тавро Кассандры", который мы только что обсудили. Чингиз говорил тогда, что ему в Брюсселе хорошо пишется. И, выложив перед нами целую груду своих книг, изданных на разных языках, усмехнулся: "Видишь, я не вру..."
Мы провели у Айтматова целый день. Его очаровательная жена Мария принимала участие в наших разговорах, но не забывала при этом водружать на стол все новые и новые яства и напитки. А мы говорили о Москве, о литературных новинках, помянули нашего общего друга замечательного писателя Владимира Максимова...
За все долгие годы нашего знакомства с Чингизом, я не раз убеждался, - какой он тонкий и ранимый человек. Будучи всемирно известным писателем, он, как и все смертные, очень нуждался в добром слове, во внимании к своему труду простых читателей. Помню, во времена нападок на роман "Плаха" я послал ему письмо, в котором высказал свое восхищение этим непростым, но ярким произведением. Сцена охоты на волков с вертолета была написана так пронзительно и сильно, что ее можно поставить в ряд самых выдающихся страниц мировой литературы.
Чингиз ответил мне удивительным письмом. Оно не только свидетельство нашей дружбы, но и подтверждение моей убежденности в том, что без доброго слова коллег, без читательского понимания трудно быть счастливым писателем. Привожу письмо Чингиза Айтматова целиком.
Дорогой Андрей!
Та полушутка-полуистина, что с возрастом время наше уходит быстрее, увы, становится все более очевидной. Вот уж где настоящее ускорение! В самом деле, не успел собраться ответить на твое письмо, как вкатился новый 1987 год. (Легко писать очередную цифру, но не легко ее прожить.) Теперь получается, что отвечаю тебе через год, хотя это не так.
Но не в том суть, дорогой Андрей. Пусть время истекает, я же рад тому, что есть у меня такие искренние, в полном понимании этого слова, друзья, как ты. Сегодня пишу им письма, и прежде всего тебе.
О "Плахе" ведь что только не говорят: и с восхищением, и с высокомерием, и умно, и глупо. Но то, что сказано тобой в письме, для меня имеет особое значение. Я ведь, что называется, кожей чувствую рождение слова. Когда человек доподлинно правдив и доброжелателен - это ведь благо жизни!
Что скрывать, все мы жаждем такой взаимной теплоты, во всяком случае, мы с тобой, это точно. Но как много "оцинкованной жести" обретают в ходе бытия те, кто живет в мути зависти, снобизма, злорадства... И когда знаешь человека свободного от этих вещей и сам врачуешься им...
Твой афганский реквием, Андрюша, заставил меня опечалиться, заставил меня еще раз подумать о многом, что связано с этим несчастным делом. И вот тебе налицо все та же проблема - войны и личностных судеб... Должен ли человек жертвовать своей жизнью, даже в таких случаях - у меня большие сомнения...
Андрей, я желаю тебе и твоему журналу цельности духа, чем вы и отличаетесь...
Привет твоему дому от меня и Марии, от наших детей.
Обнимаю, друг.
Твой Чингиз. 7.01.1987 г.
С того времени прошло более двадцати лет. Действительно, годы несутся все стремительнее и все беспощадней, не оставляя надежд на то, что впереди этих лет будет больше, чем уже прожито. Но, слава Богу, мы не зацикливаемся на этом, потому что стараемся жить в том же ритме, что определили себе еще в юности... Но как-то опечалясь тем, что время все-таки уходит и что в этом времени так мало встреч с близкими друзьями, я написал еще одно письмо Чингизу Айтматову…
Послание Чингизу Айтматову
Не забывай друзей, Чингиз...
И тех, кто у судьбы в фаворе,
И кто сошел с Олимпа вниз,
Чтоб успокоиться на взгорье.
Не забывай, Чингиз, друзей,
Прошедших по твоим дорогам,
И верных мудрости твоей,
Твоим обидам и восторгам.
Ты стал поверенным послом
В стране - по имени Читатель.
И если мир пойдет на слом,
Тебя разрушить - сил не хватит.
Не забывай друзей, Чингиз...
Все, что писал ты в эти годы,
Как говорится, шло "на бис",
Вдали от китча, мимо моды.
Я видел на столе твоем
В далеком городе Брюсселе,
Как зарождался новый том,
Стремительно, как взлет газели..
В тревогах, в радости, в любви
Родится искренность Пророка...
И мир спасут слова твои, Когда ему так одиноко.
Р. S. В один из своих приездов в Москву, в конце ноября 2007 года Чингиз принял участие в моей авторской программе "Виражи времени" на канале "Радио России". Было много звонков в студию из разных городов нашей страны. И даже из-за рубежа. Звонили благодарные читатели, говорили добрые слова великому писателю. Чингиз, как мне показалось, был очень растроган, что его по прежнему широко читают, и в том числе молодые люди. И что несмотря на свое долгое отсутствие, он остается в центре внимания отечественной культуры, и его книги все так же необходимы и востребованы. А когда кто-то из радиослушателей спросил Айтматова о творческих планах, он с некоторой грустью ответил: "Планов много. Если судьба будет благосклонна, я постараюсь их воплотить в жизнь…"
Но судьба не услышала его.
… Помню тот страшный день …Я пробирался в пробках по запруженной машинами Москве, когда мне позвонили с радио. "Умер Чингиз Айтматов", - прозвучал в трубке печальный женский голос... У меня перехватило горло, и я прижал машину к обочине. Не замечая, как по лицу текут слезы, я тупо смотрел пред собой и никак не мог справиться с наступившим отчаянием. А девушка все просила: "Скажите радиослушателям несколько слов, пожалуйста. Успокойтесь... Мы подождем..." В этот день я улетал в Прагу, где должен был проходить "круглый стол" по проблемам русской диаспоры в европейских странах. Вместе с коллегами из Общественной палаты мы почтили добрым словом память человека, который так много сделал для объединения всех людей планеты.
А голос Чингиза вновь и вновь звучит у меня дома, когда я ставлю кассету с записью нашей последней встречи…
Обсудить материал в блоге автора