Впервые показатели смертности от инфаркта миокарда в Перми стали приближаться к европейской норме.
О первых результатах внедрения новых медицинских технологий и экономическом эффекте от дорогостоящих операций рассказывает корреспонденту "РГ" Олег Лапин, заведующий инфарктным отделением ГКБ № 4.
Спасти и вылечить
Российская газета: Олег Михайлович, вероятно, в период экономических потрясений ваше отделение переполнено? Во время кризиса инфарктов в Перми стало больше?
Олег Лапин: Во всем Пермском крае фиксируется около 4,5 тысячи инфарктов миокарда в год. Но больше их пока не стало. Половина всех наших пациентов в возрасте 70 лет и старше. В основном это мужчины, женщин с инфарктом всего около 30 процентов. При этом тенденций к омоложению инфарктов в Перми нет, есть единичные случаи. В 1990 году мы диагностировали огромный инфаркт у 18-летнего парня. Сегодня в отделении есть пациенты в возрасте 25 лет.
РГ: Вы отвечаете за весь город, значит, одна городская больница способна вылечить всех инфарктных больных в Перми?
Лапин: Мы лечим львиную долю всех инфарктов в городе, к нам не привозят только жителей отдаленных районов Перми - Кировского и Орджоникидзевского. У нас 60 кардиологических коек, в том числе и палаты интенсивной терапии, плюс шесть реанимаций. Есть еще межрайонные койки - для больных из Пермского района, расположенного по кругу от города на расстоянии 20 километров. Каждый месяц мы лечим порядка 160 больных.
РГ: Вы начали проводить экстренные операции у больных с инфарктом. Довольно уникальное явление: в провинции предпочитают заниматься плановыми больными…
Лапин: Оперировать пациента с инфарктом очень сложно, эта служба находится на стыке реанимации и плановой кардиологии. Поэтому такие экстренные операции проводятся не во всех крупных городах России. Мы мечтали освоить стентирование (стент - тонкий, толщиной 0,015 до 0,125 миллиметра полый цилиндр из металлической сетки, вводимый в кровеносный сосуд для расширения просвета артерии - прим. ред.) еще в 1993 году, но в то время ангиографическое оборудование, необходимое для этого типа вмешательств, стоило два миллиона долларов. Ангиограф у нас появился только в 2008 году благодаря федеральным программам по здравоохранению.
Эффект экономии
РГ: А для чего нужна эта пресловутая экстренность?
Лапин: У человека смыкается коронарная артерия: на атеросклеротическую бляшку "сел" тромб. Чем дольше артерия закрыта, тем более обширным и глубоким становится инфаркт. Поэтому нам нужно как можно раньше "открыть" артерию, ввести в нее стент, то есть восстановить нормальный кровоток. Эффективнее всего проводить такую операцию в течение первого часа развития инфаркта миокарда. Через сутки вмешательство ни к чему не приведет: ткани сердца уже погибнут. Поэтому приходится работать очень быстро. Были случаи, когда мы вводили больному необходимые препараты прямо по пути в операционную.
РГ: И вам действительно удается спасти человека в течение этого часа?
Лапин: К сожалению, больные попадают к нам спустя примерно три часа после развития инфаркта: пока они соберутся вызвать "скорую помощь", пока "скорая" приедет и диагностирует инфаркт… В декабре прошлого года мы специально подсчитали: взяли 76 больных, из них в первый час было прооперировано только пять процентов. В первые шесть часов - 15 процентов, в первые 12 часов - еще 13 процентов. Получается, что 99 процентов больных с инфарктом мы оперируем в первые 72 часа!
РГ: Высокие медицинские технологии очень дороги, они окупаются?
Лапин: Когда мы убеждали чиновников края купить ангиограф для городской больницы, приходилось доказывать экономическую эффективность расходов. Просчитали баланс между скрытыми и внешними затратами на пациента. К примеру, лечение одного больного нам будет обходиться очень дорого: сначала ему введут тромболитический препарат, одна доза которого стоит 70 тысяч рублей. Стент, устанавливаемый в артерию, стоит 35 тысяч, плюс 15 тысяч рублей на коронарографию и пять тысяч на медикаменты. Итого - 120 тысяч на лечение одного инфаркта. Но еще мы просчитали, сколько государство потратило бы на этого больного, стань он инвалидом: на пособие, на льготные медикаменты - у нас получилась невероятная экономия. Уже через два года проведения чрескожных коронарных вмешательств наш ангиограф полностью окупится!
Снизошли до Европы
РГ: Получается, что теперь в Перми люди не должны умирать от инфаркта…
Лапин: Показатели смертности от инфартка миокарда в Перми постоянно колеблются. Могу привести в пример данные по своему отделению. Сейчас летальность на уровне 11 процентов. Но в декабре 2008 года, когда мы стали активно применять стентирование, летальность снизилась почти в два раза, до 6,5 процента. Это почти европейские показатели! Между прочим, средний показатель смертности от инфаркта миокарда в России - 18 процентов.
РГ: Можно сравнить эти блестящие показатели с тем, что было несколько лет назад?
Лапин: Самым неудачным стал 2007 год: перебои с медикаментами. В инфарктном отделении не было вообще никаких лекарств. Тогда мы составили специальную таблицу: какой препарат сколько стоит. К нам приходила бабушка, мы ей вручали этот список, она шла в аптеку и покупала на последние деньги лекарства для своего дедушки. Другого варианта не было. В тот год смертность от инфарктов приблизилась к 14 процентам. Сейчас таких проблем нет….
РГ: Вы научились оперировать экстренных больных, может, займетесь и плановыми?
Лапин: Как нам объяснили в местном минздраве, в условиях экономического кризиса надо решать первостепенные задачи. Мы планируем проводить 400 стентирований в год, этих экстренных операций для жителей Перми вполне достаточно. Плюс в институте сердца занимаются коронарным шунтированием. А с плановым стентированием придется повременить: один стент для такой операции стоит 2,5 тысячи долларов. Таких денег у края пока нет.
Справка "РГ"
В России регистрируется 240 случаев сердечно-сосудистых заболеваний (инфаркт миокарда, артериальная гипертония, сердечная недостаточность, инсульт) на 100 тысяч населения. В США - 24 случая, в Европе - 16 случаев на 100 тысяч населения, в Японии - 6 8.