Глава российского императорского дома великий князь Владимир Кириллович на фоне сонма близких и дальних царских родственников высился эдакой несокрушимой глыбой.
Тоже ирония судьбы. Впервые встретились мы в дни августовского путча 1991-го. Думаю, княжеская тревога "а что там будет?" и ускорила все откладывавшуюся встречу. Позвонила невиданная дотоле дочь: "Это княгиня Мария. Папа ждет". И мы рванули на машине в Сент-Брияк, что километрах в 500 от развеселого Парижа.
Великий князь из захолустья
Врезались мне в память совсем не княжеские черные теннисные туфли Владимира Кирилловича да темно-синее платье с белым старомодным воротником на супруге его - великой княгине Леониде Георгиевне, урожденной Багратион-Мухранской, что из царского грузинского рода. И первое, нагло лезущее в голову: а глава императорского дома совсем не богат. Вилла под названием "Кер Аргонид", построенная еще в начале 20-х родителями - великим князем Кириллом Владимировичем и Викторией Федоровной, внучкой английской королевы Виктории со стороны отца, выглядела не старинной, а просто старой. В больших из-за отсутствия излишней мебели покоях, то бишь комнатах, веяло русскими просторами. Из придворных фрейлин лишь добрая русская женщина Маша. Приезжала аж из Владивостока прибирать по хозяйству.
А вот приняли нас по-доброму. Угостили хорошим кофе, сваренным Леонидой. Ответили на многие, в том числе и на наивнейшие, вопросы. Задавали и свои, главным из которых был: "Навсегда ли покончили с августовским мятежом?" Продемонстрировали маленькую старинную детскую ванночку для путешествий, которую использовали в семействе еще в кои веки: тут имена всех потомков его деда с отцовской стороны. "Потом мы записали на ванночке нашу дочь Марию, - показал надпись Владимир Кириллович. - И нашего внука Георгия тоже. Это, быть может для меня с великой княгиней Леонидой Георгиевной, самый ценный предмет, который в доме сохранился".
Тут вбежал симпатичный мальчик-непоседа. Шаркнул ножкой. Быстренько и как-то привычно приложился к ручке моей симпатичной спутницы-журналистки. "Гога, ты что делаешь?" - вскричала Леонида, но Гоги, а по-настоящему великого князя Георгия Михайловича, уже и не было. Он говорил по-русски, но то был совсем не язык Владимира и Леониды. Полненький сынишка княгини Марии и принца Франца Вильгельма Прусского, которому еще давно присвоили имя Михаил плюс княжеский титул, был испечен из несколько иного теста. Время само забирает то, что так не хочется отдавать, и часто этим - заветным - оказываются не только годы.
Ну, а тогда мы, тоже не лыком шиты, прихватили собственные дары. Привезли в момент тотального всесоюзного дефицита нехилые по тем временам подарки: пол-литра "Пшеничной" и конфеты почему-то из Киева. До бутылки не дошли, а сладость пожелал великий князь отведать. Давненько не испытывал я чувства столь жгучего стыда. И одного вида открытой царственным жестом коробки было достаточно: шоколадки не только засахаренные, но и наверняка просроченные. И Владимир Кириллович, все быстро ухвативший, спас нас от извинений. Быстро проглотив конфетку и ухитрившись не поперхнуться, он выдохнул, умело скрыв отвращение: мол, ничего, даже своеобразно.
Но не было никакого панибратства, ни намека на дружеское братание. Россия переползала тогда из одной общественной формации в иную, и визитерам очень аккуратно было указано на наше весьма отдаленное место.
Когда ветви перебиты
Не собираюсь спорить с теми, кто за главенство Кирилловичей, а кто и против. В моих сундуках столько наших и чужих материалов на эту тему, что, может, и придет еще время доказать нечто. После убийства Николая II и его семьи старшим членом династии оставался двоюродный брат Кирилл Владимирович. И, оказавшись после известного 1917-го в эмиграции, Кирилл был признан в 1924-м главой императорского дома. Он отстроил нечто вроде поместья в захолустье, а после его ухода в 1938-м дом и все-все остальные менее вещественные, однако более весомые права унаследовал единственный сын Владимир Кириллович.
Романов В.К., 1917 г. р., место рождения - город Порвоо, Финляндия, не совершил в жизни ничего необычного или выдающегося. Разве что благополучно выжил, когда его бежавшая от большевиков беременная маменька споткнулась и здорово упала. Однако уважения все равно заслуживает громадного. Он как мог служил династии Романовых. Сохранил (по своему разумению) древнейший род. Ничем уж таким страшным не запятнал собственное имя. Хотел бы я, чтобы все мы говорили на родном русском с той чистотой, которая была свойственна лишь ему: речь и величественна, и проста, не вычурна, доходчива. Блюдя, вот какое прорвалось словечко, традиции и обычаи, он, как ему думалось, безупречно довел царственную фамилию до 1991-го.
Романовы нарасхват
И тут у нас грянуло. Хорошо, что обошлось без бунта, точнейшую характеристику которому дал великий Пушкин. А здесь история заслуженно вынесла если и не на гребень, то уж точно на волну императорский дом и его главу. Странно, но иногда после того самого визита обитатели жилища в Сент-Брияке обращались и ко мне, собственному парижскому корреспонденту влиятельной газеты, - слегка советовались. Предстояла первая поездка на Родину - в Россию.
А я искренне волновался за человека, чей возраст приближался к 74-м. Не привыкший ко всем этим словоизвержениям, усталый, взволнованный происходящим он теперь по логике должен был успевать повсюду. И вопреки всему успевал.
Вот меня приглашают на переименование французской улицы "Ленинград" в рю Петербург. И великий князь приколачивает, но как - взобравшись довольно высоко, табличку с новым названием. Я непонятно какими судьбами, но держу внизу лестницу, а вдруг чего. Потом спич Владимира Кирилловича на отличном французском. Важное выступление на пресс-конференции в Париже. Вот он в Петербурге встречается с мэром Собчаком - речи, волнения. Беседа с президентом Ельциным - и честь, и игра нервов. Но великий князь - это же не Рональд Рейган, привыкший к публике будто к собственной жене Нэнси.
Или, как по-иному напишешь, резкий отпор другим, вдруг невольно, но объединившимся представителям династии, носящим все ту же фамилию. То эти Романовы забыли и про род, и про свое место в нем, а теперь подвергают сомнению главенство ветви Кирилловичей, какие только публичные обвинения не выдвигая. Раньше все эти споры велись кучкой лиц, келейно и вяло, ныне же спор вырывается на широкие газетные страницы.
А тут еще поездка в Соединенные Штаты. Флорида - не ближний свет. Сначала надвигалась пресс-конференция с беспощадными американскими журналистами. Потом - выступление перед полутора тысячами бизнесменов с заранее написанными им докладами - Династия Романовых и будущее России. Испытание не из примитивных, особенно для человека, еще меньше года назад мирно правившего российским императорским домом из мало кому даже во Франции известного Сент-Брияка.
Великий князь отвечал, не скрывая эмоций. С вопросом на испанском, он, знавший шесть языков, легко разделался на языке Сервантеса. Согнулся, упал. Еще пару часов его пытались вернуть к жизни в больнице.
На миру и смерть красна. Он похоронен в Петербурге в усыпальнице Петропавловской крепости.