Из студенческого кружка кафедры оперативной хирургии, которым руководил Владимир Кованов, вышли корифеи отечественной, да и мировой медицины - Валерий Шумаков, Александр Коновалов, Глеб Соловьев, Лео Бокерия, Борис Константинов, Игорь Кирпатовский, Михаил Перельман.
А кафедра та была на базе Первого Московского медицинского института, который теперь именуется медицинской академией имени Сеченова. И когда недавно "Сеченовка" в Колонном зале Дома союзов отмечала 250-летие своего существования, академик РАМН Лео Бокерия выступил с докладом, посвященном Владимиру Васильевичу Кованову. Бокерия говорил о значимости 200 научных работ своего учителя, об особом внимании Кованова к проблемам пересадки органов, к внедрению научных разработок в практику отечественного здравоохранения. Но более всего о тех одиннадцати годах, когда Владимир Васильевич был ректором Первого меда.
Именно в ту пору журналистская судьба свела меня с этим удивительным человеком. Не раз была в его ректорском кабинете, в его лаборатории, в его квартире в Староконюшенном переулке, в его кабинете в Академии медицинских наук, когда он стал ее вице-президентом. И не только о медицине мы говорили иногда часами. У него была феноменальная память на события, людские судьбы, фамилии... Он рассказывал о том, как в США обедал у Элеоноры Рузвельт, о том, как еще до войны видел Клару Цеткин и Эрнста Тельмана. О том, как во время войны придумал брать у коров кровь, чтобы поить раненых, у которых большая потеря крови, низкий гемоглобин. И ходило коровье стадо за госпиталем.
Сознаюсь: название этой заметки я позаимствовала у академика РАМН Михаила Перельмана - Михаил Израилевич именно так назвал только что вышедшую свою книгу, посвященную в том числе и Кованову. В конце августа 1954 года Перельман обратился к Владимиру Васильевичу, который тогда был проректором Первого меда и заведующим сектором здравоохранения ЦК КПСС, с просьбой зачислить на должность ассистента кафедры оперативной хирургии. Кованов этой кафедрой заведовал, заявление подписал и направил молодого доктора в отдел кадров. А там - от ворот поворот: нет московской прописки. Тем, кто не жил в те жестокие времена, это может показаться абсурдом - отсутствие прописки лишало человека всяких прав на работу в Москве. Тогда Кованов взял всю ответственность на себя, и будущий ведущий отечественный пульмонолог стал сотрудником Первого меда.
Но Владимир Васильевич никогда не жил по канонам. Он жил, да простят мне высокопарность, по совести. Только один эпизод из его светлой жизни. Он тогда начинал ректорский путь. По понедельникам принимал посетителей. И вот в июле, когда начинался абитуриентский прием документов, зашел к нему 17-летний юноша и сбивчиво, с обидой в голосе рассказал, что у него не принимают документы. Кованов тут же позвонил в приемную комиссию. И секретарь сказал, что в приемной целый день сидит мать этого юноши: "Примите ее - и вы поймете, в чем дело". А дело было очень даже непростое. Мать оказалась учительницей. Работала в одной из московских школ. Незадолго до войны был арестован ее муж - отец юноши. Арестован и расстрелян без суда и следствия. Жену с ребенком выслали далеко на север, где не только школы, но и дорог не было. Мальчик часто болел. И мать совершила подвиг: она дома прошла с сыном всю программу средней школы. Но школьного аттестата у парня не было. В хрущевскую оттепель отца посмертно реабилитировали, мать и сын вернулись в Москву. Мать просила ректора только об одном: допустить сына к сдаче экзаменов на лечебный факультет. "Не выдержит сын конкурс, станем решать, что делать дальше. А выдержит, тогда вам решать его судьбу..."
Теперь бы сказали: "Нештатная ситуация". А тогда она казалась и вовсе невозможной. Но Кованов не был бы Ковановым, если бы не взял ответственность на себя. Парень все экзамены сдал на "отлично". А Владимир Васильевич подписал приказ о его зачислении на первый курс лечебного факультета. И, пожалуй, никто в институте не знал, как урегулировал эту нештатную ситуацию ректор.
Потом, когда Кованов уже не был ректором, он случайно в пригородной электричке встретился со своим крестником. Владимир Васильевич молодого человека не узнал. А молодой человек напомнил ему ту давнюю историю, которая, по сути, решила его судьбу.
Гражданин доктор Кованов, наверное, не мог поступить иначе...