"Река Потудань" Андрея Платонова появилась в "Студии театрального искусства" Сергея Женовача не случайно. Этой виртуозной в соединении плоти и чувства прозой они открыли малое пространство своего удивительного дома, что совсем недавно воскрес на бывшей Малой Коммунистической улице в Москве.
Мифология этого пространства бывшей золотоканительной фабрики купца Алексеева, придуманная художником Александром Боровским ("РГ" писала об этом чуде воскресения старого московского квартала), чувственно и плотно соединяет в себе все времена и боли, все победы и катастрофы, сквозь которые оно прошло. Когда идешь вдоль кирпичных стен, то замечаешь следы грубых советских арматур, напоминающие раны, которые художник не удалил, но, сохранив печать времени, деликатно вписал в рукотворную фактуру интерьеров. От этих следов истории, вписанной в стены, возникает щемящее чувство кровного родства.
Платонов с его осязаемо чувственной словесной фактурой точно вписался в миф нового театрального здания. Ожидающую начала спектакля публику сначала угощают хлебом, салом и жиденьким чаем в алюминиевых кружках времен военного коммунизма, а потом проводят по лестнице вверх, вдоль странных стен, которые хочется рассматривать как ландшафты. Солдат, провожающий нас, деликатно предлагает оставить в деревянных ячейках мобильные телефоны, и мы входим в просторную комнату с узким балконом по всему периметру.
В комнате ничего, кроме простых табуреток для 30 зрителей и деревянных пронумерованных досок, из которых отец и сын будут строгать кровать, шкаф и гроб. Но главное - в ней есть кирпичная стена с выдолбленным когда-то и сохраненным "руслом" фабричной арматуры. Подсвеченное Дамиром Исмагиловым (художник по свету), это русло становится самым важным мгновением спектакля, под взглядами библейски невинных героев платоновской прозы превращаясь не в природную, но житийную реку Потудань (так и у Платонова природа становится житийным ландшафтом).
Чувственная простота этой истории о мужчине и женщине, застигнутых любовью посреди голода, смертей и болезней, касается самой интимной ткани, там, где плоть не выдерживает, падает под напором чувства. Об этой неуемной тоске желания мало кто писал так целомудренно ясно, как Платонов: "Оказывается, надо уметь наслаждаться, а Никита не может мучить Любу ради своего счастья, и у него вся сила бьется в сердце, приливает к горлу, не оставаясь больше нигде".
Прекрасно расслышав эту библейскую, к Песне Песней восходящую интонацию платоновской прозы, Женовач только на ней и фиксирует свое и наше внимание, что-то важное упуская из виду. Он рассказывает историю о любви, которая не связана с чувственностью, живет вне плоти. Но не замечает иные интонации, иные содержательные планы. Вскоре замкнутая в маленьком пространстве горстка публики начинает замечать художественную неоправданность своего положения.
Уходя в первую ночь любви, персонажи Марии Шашловой и Андрея Шибаршина стелют домотканую дорожку и закрывают за собой дверь. 30 зрителей на табуретках остаются в комнате одни. Неловко поеживаясь, скучая и смущаясь, они ждут возвращения молодых. Им не оставлено для раздумий никакой философской и формальной провокации, которая бы оправдывала такое интимное решение пространства. О чем думать 30 взрослым людям, пока дети занимаются где-то любовью? О чистоте этой любви? О феномене Платонова? О гражданской войне? Или, к примеру, о фильме Александра Сокурова, сделанном по той же прозе, в котором разворачивались совсем иные темы - чувство одиночества, пустоты, холода и тоски, невозможности подлинной встречи?
Оставив публику наедине друг с другом, Женовач невольно обострил вопрос, на который сам так и не смог ответить: зачем ему понадобилось именно это пространство и в нем - именно 30 человек? Актеры, работающие мило и обаятельно, существуют по законам самой обыкновенной сцены-коробки. Их игра не спровоцирована ни парадоксами платоновской прозы, ни парадоксальным пространством, и сама, в свою очередь, не провоцирует на иной, необычный способ восприятия.
Однако, чтобы увидеть диковинное русло реки Потудань, текущей по серой кирпичной стене, стоит попасть в "Студию театрального искусства" в здании бывшей золотоканительной фабрики купца Алексеева.
Обзоры, отчеты, анонсы лучших культурных событий - в "Афише РГ"