23 апреля в театре Et Cetera - громкая, масштабная премьера: русская версия бродвейской постановки "Продюсеры", поставленная по мотивам одноименного фильма Мэла Брукса. Картина, а вместе с ней и постановка расскзаывает историю двух дельцов от шоу-биза, которые задумали поставить комедию о Гитлере. В главных ролях - Максим Леонидов и Егор Дружинин. Литературной адаптацией текста занимался Алексей Кортнев (он же в свое время переводил "Иствикских ведьм" по Апдайку) Накануне премьеры "Продюсеров" Обозреватель "РГ" встретилась с продюсером постановки Давидом Смелянским и, среди прочего, поговорила с ним о хитрости и успехе и любви к театру.
Российская газета: Давид Яковлевич, мы уже ждем премьеры, готовимся писать рецензию…
Давид Смелянский: Буду рад вас видеть как гостей, а не как критиков. Объясню почему. Просто наша с Александром Калягиным позиция: когда рождается ребенок, в течение какого-то времени гостей не зовут. Поскольку мы готовим публичное действо, то не звать гостей нельзя. Но высказывать мнение уже после первого спектакля считаю неправильным. Я еще помню те замечательные времена, когда театральный критик Александр Свободин и вся когорта его коллег садились писать рецензию со второго-третьего просмотра. Потому что смотреть премьеру и "на коленях" писать рецензию - не получается ни удовольствия, ни толкового текста.
РГ: Вы спродюсировали более шестидесяти постановок. И вот сейчас сами ставите спектакль про продюсеров.
Смелянский: Во-первых, надо уметь посмеяться над собой и своей профессией. Во-вторых, мы с Калягиным затеяли спектакль про авантюристов. А в профессии любого продюсера, даже если нет финансовой авантюры, всегда есть творческая. Я имею в виду риск. Более того, я все время говорю Калягину, что мы с ним - два персонажа из этого мюзикла, потому что во время финансового кризиса ставим такой широкомасштабный проект.
Что значит для меня этот мюзикл?Еще один опыт. Мне безумно нравится это произведение. Оно меня захватило много лет тому назад, когда я увидел первый фильм.
РГ: А когда и где это было?
Смелянский: Это было лет 10 назад. Я посмотрел фильм "Продюсеры" в Нью-Йорке на домашнем видеомагнитофоне. И, сразу же захотел завладеть такой же кассетой. Этот фильм 1968 года непросто было достать. С тех пор я загорелся идеей - еще до появления знаменитого бродвейского мюзикла - воплотить эту историю на сцене. Долго не знал, как подступиться. Потом я своего друга и партнера (мы работаем вместе 15 лет) Калягина заразил этой идеей. Мы полетели в Нью-Йорк смотреть этот мюзикл вместе. И в результате "заболел" и он.
Три года мы вели переписку с правообладателями, потому что хотели получить мюзикл в том виде, в котором он мог идти в России.
РГ: Вы говорили, что раньше никогда не занимались мюзиклами. Но вы же наверняка смотрели те из них, которые были поставлены в России.
Смелянский: Могу я сказать страшную правду? Кроме "Метро" и "Монте Кристо",я ничего в России не видел. Я смотрел практически все мюзиклы на Бродвее. Однако этот факт никоим образом не выказывает моего отношения к происходящему. Просто так сложилось. Я не видел и счастлив этому обстоятельству, потому что могу идти своим путем.
РГ: Вы могли не видеть российские мюзиклы, но слышать о них. На самом деле сейчас выпускать еще один очень рискованно, потому что за последние годы репутацию жанра, скажем так, подмочили.
Смелянский: Даже если я ставлю сказочку "Волк и семеро козлят" для детей, у меня, как у продюсера, есть опасения. Это может быть скучно, неинтересно детям... Волнуюсь, равно как и берясь за крупномасштабное действо. Другое дело, поскольку я являюсь нормальным человеком, то втайне надеюсь на успех. Почему? Потому что людям всегда интересно заглянуть за ту сторону кулис.
РГ: Продюсеры в пьесе ставят спектакль о Гитлере, который неожиданно производят фурор. Как, на ваш взгляд, зазвучит сегодня у нас в стране эта тема? Будет ли она воспринята, как юмор?
Смелянский: У меня по поводу этого материала были точно такие же опасения, как в вопросе, сформулированном вами. Я понимаю его истоки, и они абсолютно справедливы. Для Америки и Европы - это одна история, для России - другая. Взять хотя бы даже количество погибших людей. Опасения мои длились ровно до того момента, когда я узнал, что в Израиле мюзикл "Продюсеры" прошел с огромным успехом. Представители национальности, пережившей Холокост, с пониманием отнеслись к постановке. Она имела там отличную прессу. Я думаю, что и у нас это должно пройти. Потому что отношение к этой теме в спектакле - с сарказмом, с иронией, с юмором. У Карла Маркса есть такая фраза: "Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым". Ее переиначил Вознесенский, который сказал "Смеясь над собой, мы освобождаемся от хлама".
РГ: Расскажите о работе актеров в вашем спектакле - Максима Леонидова, Егора Дружинина. Об Алексее Кортневе, который редактировал текст.
Смелянский: Мы с Калягиным были инициаторами появления Леонидова в театре. У Максима замечательное театральное образование. Он - хороший театральный артист. И, поскольку часть моей жизни прошла в Ленинграде, где я учился в театральном институте на факультете экономики и организации театра и кино, то я видел Леонидова в дипломных спектаклях, когда он играл Элвиса Пресли.
РГ: Вы имеете в виду спектакль "Все эти звезды"?
Смелянский: Да. Из музыкальных занятий их курса получились замечательные выпускные работы. Приглашая Дружинина, который тоже окончил Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии…
РГ: Опять скажут: питерские пришли.
Смелянский: (смеется) Я не вижу в этом ничего плохого. Дружинин необычайно пластичен и артистичен. Помимо этого, у Леонидова и Дружинина чрезвычайно близкие человеческие связи. А это - очень важно, когда люди по-человечески совпадают.
Что касается Кортнева, то он был редактором российской версии. А также автором стихотворного текста. Я никогда с ним раньше близко не был знаком. Он оказался милым образованным человеком, знающим свое дело.
РГ: Американцы приедут на премьеру, посмотреть что получилось?
Смелянский: Мы послали приглашения. И Мелу Бруксу. И Натану Лэйну. (Натан Лэйн, Мэттью Бродерик и Ума Турман играли в американском фильме "Продюсеры" - римейке картины 1968 года, выпущенном в 2005 году. Мел Брукс - создатель первого и второго фильмов, автор музыки и слов Прим. С.А.) Надеемся, что через некоторое время, они откликнутся. Все может быть. Но даже если сейчас они не приедут, то если у нас получится успешная постановка, она станет залогом того, что эти люди могут появиться здесь. Я надеюсь, что мы будем играть пьесу три года - так оговорено в лицензии. Мы должны играть какое-то определенное количество спектаклей в год.
РГ: Вы будете вводить потогонную систему, как на других мюзиклах, когда спектакль играют по нескольку раз в день?
Смелянский: Никто никогда такие мюзиклы несколько раз в день не играет! Если и играют на том же Бродвее, то разные составы. Поверьте мне, я знаю предмет. У нас не будет двух спектаклей в день. Потому что еще не на всех персонажей есть два состава исполнителей. И меня это озадачивает, потому что все - живые люди. Но мы все равно будем делать два состава, потому что так для эксплуатации правильно.
Смелянский: Человек только сам может освободиться от своих страхов, развеять их невозможно (смеется). Я честно скажу, что не знаю, как у нас получится. Потому что мы ставим американский мюзикл. Знаю лишь одно: то, что я вижу на репетициях -танцевальную, вокальную, музыкальную составляющую - у меня вызывает радость. И поскольку я смею себя обманывать, что немножко знаю про театр, то мне кажется, что мы на верном пути.
РГ: Кстати, о вокальной составляющей. Во многие мюзиклы, которые ставились в России, приглашали молодых артистов, у которых голос от природы есть, но нету школы.
Смелянский: В спектакле "Продюсеры" шесть главных персонажей: Макс Бьялосток, Лео Блум, Улла, Роджер де Брис, немец и очень маленькая роль секретаря Роджера де Бриса.
Достаточная серьезная вокальная составляющая у Максима Леонидова - Макса Бьялостока. А он - и актер, и вокально-одаренный человек. Обе актрисы, одна из которых из нашего театра, с прекрасными вокальными данными и образованы. И остальные тоже. Что же касается хоров и музыкальных сцен, то поют приглашенные специально обученные люди и актеры театра, которые умеют это делать.
РГ: Давид Яковлевич, вы готовили постановки разного масштаба. С мюзиклом, если можно сравнить, работается легче или тяжелее?
Смелянский: Каждый раз, начиная новый проект, я всегда сильно волнуюсь по этому поводу. Даже если идет рядовой спектакль. Двух одинаковых произведений быть не может. Мне посчастливилось быть генеральным продюсером 850-летия Москвы на Красной площади. Колоссальное действо с точки зрения организационной составляющей. И я думал, что осилить такое невозможно. Потому что там только две тысячи артистов, 700 человек вспомогательного состава, из которых триста не говорили по-русски (это были английские партнеры). У меня была настоящая граница закулисной части на Красной площади, когда с одной стороны находилась линия, которую могли перейти только Андрей Кончаловский и я. На нас висели всевозможные "вездеходы", которые давали нам это право. В результате видеоверсия этого праздника была куплена 15 или 20 странами. И с успехом прошла по миру.
У меня был колоссальный опыт создания версии оперы "Борис Годунов", возле стен Святогорского монастыря в Михайловском, где участвовали 700 человек из Большого театра. Этот проект мы готовили полтора года. Это - отдельный опыт. Сопоставить его…(разводит руками).
РГ: Давайте я уточню вопрос - что именно вам дает первый опыт постановки мюзикла? Радость? Озорство?
Смелянский: Озорство, я думаю, в плане возраста уже не очень подходит. Но драйв и радость я ощущаю.
Вообще продюсер - это такой боец невидимого фронта. Он же не выходит на поклон. Выходят актеры, режиссер. И успех -у артиста. А у продюсера… Лично для меня, когда я тихо захожу в конец зала за 3-5 минут до окончания спектакля, и смотрю, как публика встает и рукоплещет. Это - высшие минуты моего профессионального наслаждения. Значит, все, что я задумал, получилось. И когда решил соединить тех, кто делает с теми, для кого делается - все правильно!
Я преподаю в РАТИ.И детям - так я называю студентов - говорю: если вы готовы есть черный хлеб тяжелой жизни ради этих пяти минут, вам имеет смысл заниматься этой профессией. Если вам нужен гламур, блеск, суета и внешние атрибуты красивой жизни - то все бессмысленно.
Это очень тяжелая работа, иногда доводящая до отчаяния, до постоянных бессонниц, до подступающего ужаса, что ничего не получится и финансово ты летишь в тартарары. Но результат дорогого стоит.
РГ: Мне всегда было интересно, что чувствует продюсер, когда капризничают актеры. Вы работали и с мэтрами сцены, и с начинающими…
Смелянский: Актеры такие, какие есть. И есть одна единственная возможность с ними сосуществовать. Заставить себя, каким бы ни был характер актера, любить его. При этом должна быть дистанция. Как только ты начнешь доказывать правоту-неправоту - все бессмысленно. Актера надо принимать таким, каков он есть. Все остальное обречено на провал.
Как вы сказали, я работал с достаточно многими актерами, музыкантами и так далее. Некоторые из них были выдающимися, некоторые - великими. И практически с каждым после совместной работы я поддерживаю дружбу.
Но нельзя забывать о том, что любой актер - человек с подвижной психикой. Его выбирают, не он! Ему хочется, чтобы определенный ряд режиссеров, выбирали его для своих работ. Чем более выдающийся актер, тем выше у него точка отсчета. Он хочет, чтобы с ним делал спектакль Роберт Стуруа или Питер Штайн. А еще же есть звездность! И с ними надо сосуществовать, потому что нужно двигаться в деле, которое вы делаете вместе, только вперед.
Есть замечательный режиссер Глеб Панфилов. Мы начали с ним делать и потом имели счастье долго играть спектакль "Sorry". Он был режиссером-постановщиком. Художником был Давид Боровский. И двое блистательных актеров - Инна Чурикова и Николай Караченцев. Когда мы договорились о постановке, то обозначили четкие сроки - через три месяца она должна была быть готова. Она репетировалась девять (!) месяцев. У меня было два выхода: либо прекратить, либо найти для себя объяснения, почему я должен терпеть. Я их нашел. И мы сыграли 550 спектаклей. И продолжали бы играть, если б не болезнь Николая Петровича.
РГ: А что чувствует продюсер, когда ему надо убедить человека, который не понимает что, зачем и, может быть вообще далек от искусства, дать деньги на постановку. Кстати, кажется, такой момент есть в вашем новом спектакле.
Смелянский:Опять же возвращаюсь к студентам. Я им говорю, когда вы придете в банк или к какому-либо бизнесмену, у вас будет только три минуты, когда вас слушают и когда вас слышат. За эти три минуты вы должны влюбить в себя или в то дело, которое вы предлагаете, банк или партнера, чтобы они встали рядом с вами.
Не сумели за это время - дальше можете не продолжать.
РГ: Цыганочка с выходом.
Смелянский: Да (смеется). И эту "цыганочку" приходится танцевать постоянно. Другой вопрос, если говорить конкретно о себе, томне проще. Поскольку я давно на рынке существую и у меня есть некая репутация. У меня есть кредит первоначального доверия: когда я прошусь на встречу, знают, что я просто так не приду. И надо выслушать.
РГ: Но вы ведь когда-то тоже начинали.
Смелянский: С точки зрения этой профессии я начинал в ранне-перестроечное время. Первая антреприза на постсоветском пространстве: "Игроки 21" в Московском художественном театре (показывает на фотографию, висящую на стене). До этого понятие антрепризы существовало только в дореволюционной России. И этот спектакль делался такой командой - Филатов, Невинный Евстигнеев, Юрский, Калягин, Хазанов, Тенякова, Яцко и другие. И спектакль стал сразу таким громким и успешным, что в Проезд Художественного театра пройти было невозможно. А в театр нас пустил тогда Олег Ефремов.
Следующая постановка у меня была ""Sorry". А затем - тоже Московский художественный театр - дебют на драматической сцене Галины Павловны Вишневской в спектакле "За зеркалом".
РГ: Правду ли говорят, что, если бы не вы, не было бы центра оперного пения Галины Вишневской?
Смелянский: Вишневская сама по себе так велика, что не будь меня, это бы придумал кто-то другой. Просто мы как-то сидели с ней в поезде, ехали из Свердловска в Омск, везли спектакль "За зеркалом". Сидим, пьем чай. И между делом я сказал: "Галина Павловна, а что вы все мотаетесь по миру? Вам надо в России иметь свою оперную школу".
Едем потом этим же поездом обратно из Омска в Свердловск. Пьем чай. Она говорит "А что вы сказали?" Я испугался, вдруг сказал что-то не то? Обидел великую женщину? Но повторил: "Вам надо иметь свою оперную школу!"
Прошло какое-то количество времени. И я пришел к Галине Павловне домой для того, договориться с ней о датах новой серии спектаклей в Московском Художественном театре. Было как-то все странно, потому что у них дома водопроводчики меняли батареи, и одновременно стояли четыре телевизионные камеры, потому что Ростропович принимал участие в грядущем юбилее Шнитке. Я понял, что не очень ко времени. Мы поговорили, и я собрался уходить. Спустился на один пролет внизпо лестнице к лифту. И вдруг меня возвращают: "Давид Яковлевич, Мстислав Леопольдович хотел бы с вами поговорить".
Я вернулся. Зашли на кухню. И уже Мстислав Леопольдович спрашивает "А что вы сказали?" Я: "Сказал, что Галине Павловне нужна своя оперная школа!" Он: "Идея блестящая"… И уже через некоторое время была встреча с Виктором Черномырдиным, а потом и с Юрием Лужковым.
РГ: Мне кажется, что у продюсера во взаимоотношениях со спонсором есть такой момент: вот приходит человек, давший деньги, на премьеру спектакля, который еще сырой. Не созрел. И продюсер это знает. А тот, кто вложился, хочет отдачи…
Смелянский: Я стараюсь, чтобы человек пришел на тот спектакль, который уже готов.
РГ: Но на премьеру-то он придет!
Смелянский: А я, может, и не позову!
РГ: Такое возможно? Ему же хочется триумфа, гостей пригласить…
Смелянский: Если я чувствую, что неудача, зачем же мне подставлять себя и его. Век дикого бизнеса, на мой взгляд, прошел. Им занимаются внятные люди. Поэтому, если я скажу, мол, пока не надо, еще не готово, будешь расстраиваться - не придут.
Но знаете что? Была такая Книга о вкусной и здоровой пище Елены Молоховец, в дореволюционное время. У нее был такой пассаж: если к вам неожиданно пришли гости, и вы не готовы к их приему, то… У каждого есть свои секреты, для того, чтобы гости остались довольны. Я так долго пишу эту "поваренную книгу", что у меня есть свои секреты - сколько перца, сколько соли и когда добавить "немножечко баклажан".