"Стенокардия" как в медицинском, так и в социальном смысле слова - болезнь. Носит характер приступа, имеет четко выраженное время возникновения и прекращения. Возникает при определенных условиях, начинает стихать под влиянием нитроглицерина (взрывчатое вещество. - Прим. ред.).
Российская элита отгораживается от плебеев заборами или высокими ценами на жилье: свои "рублевки" есть даже в поселках городского типа. Но обособление особенно вредно для такой большой и разношерстной по богатству - природному, демографическому, социальному - страны, считают социологи. Общество же видит в нем опасность для цивилизации.
Престижные адреса были всегда, и элита всегда стремилась их заполучить. Без границ (читай - заборов, барьеров, стен) не обойтись. Они, как известно, структурируют пространства и формируют общности: бедные - богатые, Восток - Запад, горожане - сельчане, местные - приезжие. Но чем их больше, тем больше маргиналов - тех, кто не смог найти себя ни в одном из приграничий. Получается, что богатые граждане любого населенного пункта сами работают на то, чтобы "опасных" для их спокойной жизни элементов плодилось все больше.
- Строить заборы внутри собственной страны? Социальные проблемы только усугубятся, - считает знаменитый фотохудожник Екатерина Рождественская. - Помните фильм, где таким образом выращивали опасных зомби? Зачем же создавать условия, чтобы они появились в нашем обществе? От спокойного отношения между социальными группами зависит жизнь наших детей. Поэтому вопросам этим нужно уделять самое пристальное внимание. Ведь тем, кто построит забор вокруг своего дома, потом потребуется специальная школа для его ребенка, потом - специальный институт, а следуя этой логике - и специальная, какая-то необыкновенно безопасная страна.
Социологи считают, что сегрегацию рождает наше молчаливое согласие на изоляцию "групп риска". То, что происходит в больших городах мира - с помощью стен или более цивилизованно, - называется неприятным словом "геттоизация".
Между тем современный средний класс отказывается "оплачивать" солидарность в обществе.
Писатель Юрий Поляков уверен, что решить социальные проблемы города за счет обособления среднего класса нереально. По его мнению, "гетто" абсурдно и социально, и политически.
- Странна сама ситуация, когда в современную эпоху при нынешних технических высотах города ищут средневековые способы решения социальных проблем. Это ж все уже было: средневековый город, в котором на ночь запирали ворота и выгоняли всех негорожан. Сегрегация - это симптом базового противоречия современной цивилизации. Видимо, изжить модные противоречия, продолжая жить по тем законам, по которым мы живем сейчас, невозможно. И пресловутый кризис - тому подтверждение.
К слову, с Поляковым согласны и социальные географы, ученые, исследующие изменения городского и сельского ландшафта с точки зрения социальных проблем. Для большой и разношерстной по богатству - природному, демографическому и социальному - страны - сегрегация, обособление еще и классовое - неполезно. Границ в самых разных значениях этого слова у нас и без того хватает.
- Обособление каких-то районов и групп особенно чудовищно для нашей страны, - продолжает писатель. Он много ездит и видит, каким образом процесс сегрегации идет в России. - Только что вернулся из Тобольска, где был на премьере своей пьесы "Одноклассники". Она как раз и посвящена проблеме возведения "заборов". Один из моих героев на вечере встреч говорит: "Ну какие же мы одноклассники? Одноклассники - это люди одного класса, а мы с вами давно стали разноклассниками: один живет на Рублевке, другой - нищий, третий - побирающийся батюшка, которому нужно как-то содержать приход..."
- В провинциальных городах хорошо видно, как дореволюционная или советская хрущевская застройка вдруг обрывается и открывается "гнездо европейского благополучия". Все это пока в зачаточном состоянии. И "зазаборная" жизнь лишь эмоционально является источником неудобства для обычных горожан. "Гнезда" можно объехать, они пока не так часто отбирают у жителей доступ к пляжам, в лесные угодья и тому подобное. Но чем дальше, тем труднее будет разрешать социальные противоречия. Мне не понятен прогресс отказа от социального государства для того, чтобы в стране появилось 10 тысяч семей, которые могут построить себе средневековый замок. Это тупиковый для российской государственности путь.
Елена Новоселова
Нет лучшего способа для британца обеспечить себе личную безопасность и комфортное существование в опасных джунглях мегаполиса, нежели разбогатеть и приобрести жилье в элитном районе.
"Железный занавес" между теми, кто обладает толстым кошельком, и теми, кто на него готов покуситься, возникает при этом сам по себе - незримый, но весьма надежный и весомый. Этим занавесом являются большие деньги.
Скудно зарабатывающему, а уж тем паче безработному деклассированному элементу, склонному нередко к правонарушительной деятельности, делать в таких районах решительно нечего. Англия, страна с длинной историей стабильного социального уклада, не знавшая за последние века ни революций, ни гражданских войн, давно уже расставила всех на свои места: богатые и состоятельные живут в одних районах, бедные и нижесредние - в других. Путаница в этом деле случается крайне редко. Бедные британцы, и уж тем более бедные иммигранты, не в состоянии даже мечтать о покупке жилья в дорогом районе. Они и в принципе крайне редко наведываются в шикарные кварталы типа лондонского Найтсбриджа или Мейфера, потому что здесь им не по карману решительно все. Магазины, рестораны, химчистки и парикмахерские отгородились от малоимущих британцев своего рода "поясным коэффициентом", стригущим малоимущего под полный "ноль".
Именно поэтому каждый играет строго в пределах своей "песочницы". Прогуливаясь где-нибудь в районах массовой дворцовой застройки типа Итон-сквера или Риджент-парка, трудно вообще вообразить себе наличие в Лондоне бедности как таковой. Между тем подчас стоит только сделать шаг полукилометровой длины в сторону от благополучного района - и вот уже тут как тут высятся безликие грибы бетонных многоэтажек "социального жилья". Так именуют в Британии бесплатные хоромы, выделяемые районными советами малоимущим иммигрантам и собственным бедноватым гражданам. В этих дворах часто снуют подростки в надвинутых на глаза капюшонах. На каждом шагу встречаются полицейские.
Такие "грибницы" возникли на земляничных полянах благополучия неслучайно: "споры" были занесены сюда с подачи старого образца лейбористских правительств. Приходя к власти, лейбористы спешили внедрить своего потенциального избирателя в места проживания сторонников партии консерваторов - за консерваторов в Британии прежних лет голосовали, как правило, более зажиточные. Маргарет Тэтчер сделала в свое время решительный шаг в пользу выкорчевывания этих "грибниц": британская премьерша разрешила выкупать социальные жилища в частную собственность. Богатые жители элитных районов тотчас же начали мощную операцию по вытеснению "чужих" из своей песочницы, скупая у малоимущих их "социальные" дома и квартиры за очень приличные деньги.
Вопреки английскому лозунгу "мой дом - моя крепость" внешне дома британцев напоминают крепость меньше всего. Элегантная изгородь, чуть выше вашего колена, и настежь открытая калитка способны навести на подозрение, что доступ в жилище широко открыт не только для почтальона или доставщика пиццы. Однако впечатление ошибочное. Практически на каждом доме установлена новейшего поколения сигнализация, множество домов имеют у входной двери камеры наружного наблюдения. Полиция реагирует на поступающий из подвергшегося вторжению дома сигнал молниеносно: когда намедни в подземном гараже моего дома ошибочно сработала сигналиция, "бобби" объявились на пороге ровно через три минуты.
В британских домах, сгруппированных в единый жилой комплекс, часто существует целая служба по охране безопасности со своим офисом внутри комплекса. Именно в таком "девелопменте" проживает в Лондоне и ваш корреспондент. Охрана несет службу исправно, отбивая самим фактом своего присутствия охоту зайти "в гости" у непрошеных визитеров. Однако за долгое время своего проживания в этом месте я ни разу не видела не только проверки документов у приходящих сюда людей со стороны (требовать документы без серьезнейшего повода в Британии невозможно по определению), но даже не слышала вопроса - к кому идете. Если визитер в силу каких-либо причин вызывает у охраны сомнения, его передвижение внимательно отследят установленными на каждом шагу камерами и в случае чего обратятся за необходимыми разъяснениями.
Свою классовую сущность и социальное неравенство Британия таким образом мягко прячет за веками отработанными хорошими манерами и высокой культурой быта. Однако во рту британского общества - если брать его в целом - от такой халвы слаще не становится. Водораздел между богатыми и бедными в сегодняшней Британии беспрецедентно велик. Социальное неравенство четко фиксируется почтовыми индексами района проживания. Самые богатые округа столицы, такие как Кэнэри Уорф в лондонском Доклэнде, кичатся тем, что 18 процентов их резидентов имеют "подушевой" доход более чем в 100 тысяч фунтов стерлингов год. В беднейших районах более половины жителей имеют на свою грешную душу доход в 10 раз меньше. Жители богатого лондонского района Кенсингтон энд Челси живут в среднем на 10 лет дольше, чем жители промышленного Манчестера.
Опасаясь разбоя со стороны возможных Робин Гудов, а также утомившись мегаполисом как таковым, состоятельные лондонцы давно уже начали мигрировать подальше от городского центра, в удаленные на час-полтора езды пригороды. Поэтому к настоящему времени карта Большого Лондона довольно четко разделена по имущественному признаку: наиболее зажиточными районами являются именно пригороды, наиболее бедным - центральный Лондон.
Межа проходит, впрочем, не только по денежному признаку, но и по национальному. Напоминающий смешением языков Вавилонскую башню, Лондон по сути разделен на этнические общины: чернокожие британцы, переселившиеся из стран Карибского бассейна, живут преимущественно в южном пригороде Брикстон. В районе Эджвиа Роуд обитают выходцы с Ближнего Востока. На севере Лондона, в Голдерс Грин, проживает большая еврейская община.
Однако той интеграции разноплеменных новоприбывших в британское общество, о которой мечтали власти предержащие, фактически не произошло: каждый живет сам по себе. Случаются между молодежью и подростками различных лондонских "племен" и военные действия.Заборов и тем паче стен в Лондоне не видно. А город, между тем, разделен.
Ольга Дмитриева
Хотя и в столице страны- прародительницы прав человека кое-где действуют свои неписаные законы.
Думается, мрачновато выглядел бы Париж, этот "город света" и столица страны - прародительницы прав человека, если бы по примеру некоторых латиноамериканских мегаполисов здесь стали возводить стены между богатыми и не очень районами и устраивать блокпосты, дабы "чернь" держать на расстоянии. Народ бы этого явно не понял, а оппозиция подняла бы такой шум, что никому мало не показалось бы.
Тем не менее это отнюдь не значит, что в Париже нет урбанистического расслоения, скажем так, по социальному признаку. Люди со средствами всегда тяготели к центральным и западным районам, таким как, допустим, 7-й округ, что рядом с Эйфелевой башней, или 16-й, граничащий с Булонским лесом. Здесь даже есть закрытые для посторонних зоны, где еще с середины ХIХ века селились богачи. Среди них, пожалуй, самая известная носит название "Вилла Монморанси". По сути дела это утопающий в зелени квартал из сотни особняков и домов не выше трех этажей. Расположен он в 10 минутах ходьбы от знаменитого парижского теннисного комплекса "Ролан Гаррос" и занимает площадь где-то около одного квадратного километра. В этом укромном уголке проживают миллиардеры, звезды эстрады. Правда, есть народ и поскромнее - из тех, кому жилье досталось по наследству, а в денежную элиту самим пробиться не удалось.
Так вот, в недра "Виллы Монморанси" можно попасть только через одни из трех ворот. На изящных кованого железа пиках висит табличка "Частная собственность, посторонним вход запрещен". За тем, чтобы это правило соблюдалось, наблюдают консьержи. Конечно, имеются видеокамеры. Есть еще два охранника. Правда, воры сюда наведывались всего несколько раз. А если парни африканского происхождения и бузят, то, как правило, у себя дома, на городских окраинах.
Хотя недавно жители виллы всполошились: неподалеку городские власти, а там заправляют социалисты, решили построить несколько домов социального жилья. В столичной мэрии, впрочем, убеждены в том, что город - живой и многоликий организм, а поэтому надо самым активным образом бороться с социальным апартеидом. Отсюда и планы застройки на престижном западе Парижа. Понятно, что такой подход далеко не всем по нраву, и в первую очередь обитателям богатых кварталов, но муниципалитету трудно сопротивляться. Там же считают, что в смешении разных слоев населения независимо от материального положения, этнических корней - будущее и города, и страны.
Французы с содроганием вспоминают молодежные бунты осени 2005 года, когда полыхнули неблагополучные окраины, где, скажем так, варятся в собственном соку выходцы в основном из бывших колоний. Одна из мер, которые были разработаны для "разминирования" этих районов, заключается в следующем: постепенно сносить тамошнее "хрущевского" типа дешевое жилье, а народ расселять таким образом, чтобы избежать концентрации потенциально взрывоопасного населения.
Вячеслав Прокофьев
Громкое дело
После падения Берлинской стены многим европейцам казалось, что ни один город в мире больше не будет разделен искусственными перегородками. Жители другого далекого от Европы континента рассудили иначе. С той лишь разницей, что на смену идеологическому противостоянию теперь пришло разделение социальное.
В окрестностях аргентинской столицы Буэнос-Айреса началось возведение стены, которая отделит бедный пригород Сан-Фернандо от богатого Сан-Исидро. Инициатором строительства, как нетрудно догадаться, выступило руководство более престижного муниципалитета. Местные власти назвали это решение вынужденной мерой, которая поможет справиться с набегами грабителей из трущоб на престижные районы.
Протяженность возводимой стены должна составить 1,5 километра, высота - три метра. По мнению руководства Сан-Исидро, этих параметров должно хватить для того, чтобы отбить у неблагополучных социальных элементов желание поживиться за счет более удачливых соседей.
Подобная постановка вопроса вызвала бурные протесты со стороны жителей Сан-Фернандо. Они кинулись с кувалдами на те немногочисленные участки стены, которые уже были построены. В тех случаях, когда разбить каменное заграждение не удавалось, они изрисовали его лозунгами "Мы такие же, как они!"
Жители Сан-Фернандо потребовали от властей не устраивать гетто для бедных, а увеличить количество полицейских на улицах. Однако мэр Сан-Исидро Густаво Поссе пообещал, что доведет задуманное до конца, несмотря на решение суда, который недавно запретил строительство стены.
Впрочем, не исключено, что богатым и счастливым все же придется отказаться от своей скандальной инициативы. Ее противникам уже удалось заручиться поддержкой президента Аргентины Кристины Киршнер. На встрече с Поссе глава государства назвала планы строительства "социальным апартеидом".
При этом нельзя не отметить, что власти Сан-Исидро - далеко не первые, кому пришло в голову отгородиться от трущоб при помощи крепкого и высокого забора. Как рассказал "РГ" бразильский предприниматель Жорже Луис Силва де Барселуш, подобную идею уже давно вынашивали власти Рио-де-Жанейро. Причем в марте этого года было решено приступить к строительству.
Согласно плану местных властей, за оградой окажутся 40 наиболее бедных районов города, так называемых "фавел", вокруг которых предполагается выстроить бетонные ограждения высотой 3 и 5 метров.
Чиновники утверждают, что они просто пытаются сохранить леса, окружающие Рио-де-Жанейро: население города растет буквально с каждым днем, сюда стекаются люди, в основном бедняки, со всех концов страны. "У этого проекта - огромное количество противников, причем не только в бедных, но и в богатых слоях общества, - рассказал "РГ" Силва де Барселуш. - Здесь прекрасно понимают, что строительством "гетто" социальных проблем не решить".
Дарья Юрьева
Есть ли выход из гетто
Косовские сербы отделены от новых хозяев края албанцев не только плотным забором из колючей проволоки, но и иными стенами - политическими. Сейчас сербы готовятся к погромам.
Еще год назад в феврале 2008-го на улицы Северной Митровицы ежедневно выходили тысячи косовских сербов. Поначалу бурно скандировали, а затем лишь молча стояли с плакатами: "Мы не можем жить в гетто", "Не хотим жить в сербской резервации". К сожалению, уже тогда этих людей никто не слушал. Для новых хозяев края албанцев они были лишь досадным напоминанием о недавней истории.
С той поры прошло много дней. Однако в жизни сербского нацменьшинства мало что изменилось. Река Ибр по-прежнему разделяет Косовскую Митровицу на два непримиримых лагеря, а границы сербских анклавов теперь охраняют не только военные НАТО, но и европейские полицейские. Между тем люди вынуждены и дальше жить за плотным забором из колючей проволоки. Сербские дети ходят в школу только под усиленным сопровождением.
И все это время среди сербов не утихает страх от новых нападений с юга. Как сообщает авторитетное белградское издание "Глас явности", уже в самое ближайшее время могут произойти массовые нападения на сербов по всей территории Косово. По отработанному плану столкновения начнутся на севере, в селе Брджани в окрестностях Косовской Митровицы. Здесь намечено строительство десятка домов для албанцев, против чего категорически возражают живущие по соседству сербы.
Авторы кровавого сценария уверены, что если частная охрана албанских строителей начнет стрелять по митингующим сербам, те непременно откроют ответный огонь. Это и будет означать начало полномасштабного вооруженного столкновения в Косовской Митровице.
Владимир Белоусов