Мы встретились со Львом Абрамовичем Додиным 9 мая под раскаты военных оркестров и первой майской грозы. В канун и день своего юбилея Додин репетирует "Повелителя мух" как обычно - до глубокой ночи. Премьера его должна состояться в начале июня, а сразу вслед за ней еще одна - "Прекрасное воскресенье для разбитого сердца" по пьесе Теннесси Уильямса. Нынешней весной принято долгожданное решение о выделении для Малого драматического театра - Театра Европы места для строительства нового здания. Именно с вопроса о новом доме мы и начали наш разговор.
Лев Додин: 20 лет назад мы сидели с замечательным финским архитектором Сиреном и фантазировали, как можно перестроить жилое здание, в которое уже тогда вторгся и врос наш театр. Речь шла о невозможности жизни в крошечном пространстве нашего маленького областного театра. Сегодня, когда МДТ стал одним из крупнейших театров федерального подчинения, одним из трех Театров Европы в Европе, а пространство не изменилось, возникает необходимость строительства Новой сцены Малого драматического театра - Российского европейского международного театрального центра. Здесь могли бы полноценно осуществляться жизнь и развитие труппы театра от старшего поколения и до молодой студии, вестись исследовательская работа по истории и теории современного художественного театра, могла бы осуществляться деятельность, которая вытекает из обязанностей нашего театра как Театра Европы - проходить международные семинары, сезонные актерские и режиссерские школы, дискуссии и другие акции Союза европейских театров, заявок на такую работу у нас избыток, а удовлетворить мы можем только малую часть. Речь уже идет не просто о строительстве более удобного здания МДТ, не о решении жилищного вопроса, а о создании образцового пространства русского художественного театра ХХ1 века. Не хочу прямых параллелей, но, тем не менее, хотелось бы сделать нечто подобное тому, что когда-то сделали Станиславский и Немирович-Данченко, создав по проекту Шехтеля уникальное и по сей день остающееся лучшим здание художественного театра ХХ века - МХТ.
РГ: Каким вам сегодня видятся очертания этого нового пространства?
Додин: В нашем будущем доме - здании интеллигентной санкт-петербургской архитектуры - все должно настраивать зрителя не на развлечение и отвлечение, а на максимальную сосредоточенность и готовность к серьезной душевной работе. В отличие от обычного театра, когда более двух третей, а иногда и более трех четвертей здания отдается зрителям, а артистам остается тесное пространство, где они ютятся как обслуживающий персонал, в будущем театре так называемое закулисье должно составлять не менее 40, а может быть, и 50% здания, и в нем все должно подчеркивать, что это не просто место для производства представлений, а художественный дом, где артисты проводят основное свое время, во всяком случае, все время своей жизни в искусстве: здесь идет серьезная исследовательская духовная работа. Речь идет об уютных гримерных, о хорошо оборудованных репетиционных помещениях, необходима хорошо эстетически, технологически, содержательно оборудованная библиотека (вспоминается традиционная английская) - профессия артиста прежде всего интеллектуальная профессия. Необходимы залы для аудио- и видеозанятий, небольшой спортивный комплекс и т.д. и т.п. Здесь же находится школа театра, школа и театр под одной крышей - не просто удобное соседство, а знак связи и преемственности. Младшие учатся, видя, что есть чему учиться, глядя на старших, старшие работают, видя, что их нагоняют младшие, и учатся тому, что старшие в начале пути, а может быть, и сейчас, делать не умеют. Когда-то Вахтангов открыл магическую формулу "школа-студия-театр" - в ней сокрыта непрерывность развития, непрерывность жизни живого театра, а не посмертное "функционирование зрелищного предприятия".
Вот такого рода, думается, необходим сегодня Дом-Театр, воплощающий в камне и пространственных формах идею художественного русского репертуарного театра, его резкое отличие от предприятий шоу-бизнеса. Необходимо создать, так сказать, анти-шоу-бизнес пространство.
РГ: Школа всегда была для вас важнейшей, если не главной, частью театра. А сейчас вы стали преподавать еще и в Летней школе, которую проводит Союз театральных деятелей. Что это вам дает?
Додин: Я, конечно, немного времени провел в Звенигороде, но испытал очень сильные впечатления, если не сказать - потрясения. Прежде всего, конечно, от энергии, азарта и нетерпеливой, ненасытной жажды познания, которую буквально излучали, источали слушатели школы. Это чувствовалось в содержании нашей беседы, в содержательности вопросов, в энергии, внимании и тех разговорах, которые мы вели. Это ощущалось, наконец, просто в молодой и, подчеркну, осмысленной радости праздника закрытия и в той грусти, которая этому празднику сопутствовала, потому что, конечно, молодые люди ощущали, что им подарили три недели радости, счастья, возможности общения, возможность чувствовать себя причастными к тому, что называется театральным искусством. Подарили три недели ощущения нужности, а очевидно, что эти молодые люди, уже поработавшие в театрах отдаленных мест России, в театрах СНГ, в театральных рус скоязычных группах и коллективах русской диаспоры за рубежом, чрезвычайно неудовлетворены тем, что делают. Они чрезвычайно не сыты своим и чужим творчеством. Они хотят научиться большему, понять, как можно делать большее и как сделать то, чем они занимаются, действительно содержательным и действительно нужным.
РГ: Многие сегодня полагают, что прагматичность сегодняшних молодых, детей времени, пронизанного новыми возможностями и вездесущным Интернетом, сильно влияет на качество театрального образования и мешает ему. Так ли это?
Додин: Ничего подобного, это скорее мы - взрослые свои собственные комплексы переадресовываем молодым, которых мы стесняемся зачастую, от которых боимся требовать большего, чем мы иногда сами можем потребовать от себя, перед которыми боимся показаться слишком наивными, слишком старомодными, слишком приверженными традиционным культурным и нравственным ценностям. Судя по нашему общению и судя по духу самой школы и в этой требовательности, и в этих ценностях молодые люди чрезвычайно нуждаются. И мы делаем большую ошибку, когда стесняемся эти ценности передавать, на них настаивать и, если хотите, требовать следовать им.
РГ: Ваш предыдущий спектакль по роману Уильяма Голдинга "Повелитель мух" просуществовал не так долго и стал легендой. Что заставило вас вновь вернуться к этой знаменитой антиутопии?
Додин: Прежде всего накопились некоторые новые размышления, ощущения времени и жизни, которые хочется как-то выразить. Я долго живу с какими-то сюжетами. Например, "Долгое путешествие в ночь" я хотел сделать, наверное, лет пятнадцать. Так же было и с чеховским "Платоновым", которого я прочитал впервые в 1975 году, и обнаружив этот поразительный текст, везде мечтал его поставить - на меня тогда смотрели, как на сумасшедшего.
Что касается выбора момента для постановки, на это влияют какие-то конкретные соображения. Мы недавно выпустили наш новый курс, создали внутри театра молодую студию, и хочется, чтобы она как можно дольше продолжала жить в режиме непрерывного созидания, в режиме работы нон-стоп, как сказали бы сегодня, как это было в школе. Обыкновенно полгода паузы для актера - ситуация нормальная, но молодым к ней надо еще подойти, создать какие-то внутренние резервы и реальные запасы: когда у актера есть три-четыре крупные работы, они позволяют ему ждать, совершенствуя роли. Когда этого нет, ожидание становится очень опасным.
Сегодня я разрываюсь между молодыми и нашими взрослыми актерами, для которых мне тоже хотелось бы еще многое сделать. Поэтому пришлось увеличить, так сказать, собственную интенсивность труда. К "Повелителю мух" мне давно хотелось вернуться. Было жаль, что эта вещь ушла из репертуара театра по разным причинам: объективным, потому что все мягко говоря подросли, и более печальным (ушли из жизни Владимир Осипчук, Сергей Бехтерев, кто-то сегодня уже вне театра), и, наконец, совсем странным, потому что украли декорации со склада, который находится вне театра, а в тот момент цветной металл ценился очень дорого. С другой стороны, меня многое в том давнем и любимом спектакле не удовлетворяло, мне казалось, целый ряд вещей мы так и недовыразили, не вполне еще сами понимали, о чем собственно идет речь. Сегодня, когда в мире происходит то, что происходит, а мы прожили и проживаем то, что прожили и проживаем, эта серьезная и глубокая история становится до болезненности актуальной и необходимой нашему времени. Я это ощущаю по отзывчивости ребят, которые ведут пробы с огромным энтузиазмом и затратой.
РГ: Что вас сегодня прежде всего волнует в этой истории?
Додин: Мы привычно и немножко наивно говорим - антиутопия, а в романе есть важнейшее обстоятельство, которое легко уходит от нашего внимания: герои романа попали в эти обстоятельства в результате мировой войны. По сути, они дети страшнейшей мировой катастрофы, то есть это история о том, что могут сделать с остатками цивилизации и самими собой дети мировой катастрофы.
По логике нашего предыдущего понимания истории, мы должны бы выносить некоторые уроки из того, что случилось. Но получается, что, впитав с молоком матери воздух национальных и мировых катаклизмов, мы ввергаем себя и мир в новый катаклизм. Отвечая на страшный вопрос, может ли быть искусство после Аушвица, мы видим, что искусство все еще творится, хотя на наших глазах превращается в нечто другое, чем то, что мы привыкли считать искусством. Но вот может ли быть нравственность, человечность, любовь и вера в человека после Аушвица и ГУЛАГа - это действительно очень большой вопрос. То, что в мире сегодня люди и страны делают друг с другом и что мир делает с самим собой, заставляет бояться, что, пройдя Аушвиц и ГУЛАГ, можно только дальше идти по пути ужаса. Опыт катастрофы вместо позитивных уроков истории, о которых мы так привыкли говорить, порождает только следующую катастрофу. Или почти физиологическое стремление к ней, быть может, связанное с ужасом от предыдущей. Потому что ничто так не опасно для человека, как ужас и страх. А опыт этого взаимного страха и ужаса в глубине нас, видимо, сильно укоренился и со временем только усиливается.
Обзоры, отчеты, анонсы лучших культурных событий - в "Афише РГ"