Одиннадцатая российско-германская конференция "Потсдамские встречи", которая в мае нынешнего года собрала в столице Бранденбурга далеко не последние умы двух стран, должна была быть посвящена проблемам либерализма в современном мире. Само название "Либерализм - виновник кризиса?", безусловно, заимствовано с первых полос разноязычных газет, потчующих своих читателей обсуждением этой проблемы уже не один месяц. Разве что знаки препинания в разных изданиях не совпадают: там, где одни предпочитают ставить восклицательный знак, другие ограничиваются многоточием или знаком вопроса.
В Германии - несмотря на то, что кризис связывают с провалами и противоречиями теории и практики австрийской и чикагской школ экономики, неизменно отстаивающих преимущества свободного рынка, - либералы в последние месяцы парадоксально набирают очки у электората (напомню, что в сентябре немецкий избиратель должен решить судьбу парламента, а значит, и федерального канцлера).
В России к либералам исторически относятся с предубеждением, с иронией: и у Фаддея Булгарина, и у Александра Проханова они вызывают равное подозрение, а наш просвещенный евразиец Александр Дугин попросту предлагает объявить новый крестовый поход против США и Запада как рассадников либерализма и уничтожить к чертовой матери и либеральную ересь, и ее носителей, и земли, их рождающие.
Но при разных традициях и разных подходах к либеральной теории и практике все же казалось, что в Потсдаме, где дискуссия, как правило, имеет характер интеллектуального мозгового штурма и где важную роль играют не столько политики, сколько философы и литераторы (на этот раз из России были приглашены Людмила Улицкая и Виктор Ерофеев, а также Лариса Вербицкая, Элла Памфилова, Леонид Гозман, Эмиль Паин, Екатерина Гениева и др.), удастся избежать политических банальностей.
Не удалось. И тон, как ни странно, задал бывший министр экономики ФРГ граф Отто фон Ламбсдорф, прямой потомок министра иностранных дел Российской империи в 1900-1906 годах Владимира Николаевича Ламсдорфа. В своем докладе он, признавшись в любви к России, стал оценивать текущий российский момент с точки зрения немецкого либерала, которому практическое применение конституционных прав и свобод граждан одной восьмой части суши кажется ущемленным и нецивилизованным.
И началась обычная политическая дискуссия о современной российской жизни, где одни, понятно, спорили с немецким министром, другие с теми или иными оговорками соглашались... Только неизвестно, зачем было тащиться за тридевять земель, чтобы обсуждать вопросы, ответы на которые легче всего получить на московской или петербургской кухне.
Такого рода публичные дискуссии памятны мне еще с советских времен: во время них обычно лукавят почти все участники, ибо точно знают: что русскому хорошо, то немцу - смерть.
При этом заявленная форумом проблема вовсе не бессмысленна (с вопросительным знаком в названии, разумеется), так как затрагивает фундаментальные проблемы человеческого общежития, в том числе и бытия культуры. Либерализм, родословную которого ведут, как правило, от эпохи Просвещения, на самом деле корнями своими связан с куда как более ранними периодами истории: он появляется в тот момент, когда формируется собственность и появляются понятия индивидуальности и свободы. Для одних первым либералом был Лао-Цзы, для других - Пифагор, третьим кажется, что первым партийным документом либералов была английская "Великая хартия вольностей" 1215 года.
Либерализм - это эгалитарная форма гуманизма. И для верного его понимания важно усвоить: дело не только в отстаивании свободы от догм и активном самоопределении, но прежде всего в том, что человек волен распоряжаться собой и своей собственностью, что он не может быть чей-то собственностью (даже государства), но только собственником, который не должен ущемлять права и безопасность других людей.
Однако практическое применение теории на практике оборачивается неразрешимыми, на первый взгляд, противоречиями. И главное из них сформулировано в известной теореме Кеннета Эрроу "О невозможности". По Эрроу либеральный парадокс состоит в том, что невозможно разработать универсальную и справедливую демократическую процедуру, которая была бы совместима с неограниченной свободой личного выбора.
И в этом смысле либерализм не совместим ни с социализмом, ни с демократией (хотя порой даже Карлу Марксу казалось, что это возможно). Как то ли в шутку, то ли всерьез заметил Исайя Берлин: "Свобода для волков ведет к смерти овец". И именно поэтому либерализм никогда не овладеет массами, в лучшем случае его идеи будут разделять те творчески ориентированные граждане, которые, входя в национальные элиты, тем не менее всегда недовольны действиями властей, связанных мнением большинства, пусть и демократически озабоченного (там, где для одних важны равенство и формально понимаемая справедливость, для других важна индивидуальная свобода).
Соотношение либерализма и демократии в обществе приблизительно такое же, как соотношение высокого и массового искусства. При этом важно помнить, что высокое искусство может быть скверным, а массовое - первоклассным, даже выдающимся ("Евровидение-2009" доказало это со всей очевидностью). При этом либерализму нужна прививка демократии, и наоборот.
В этом смысле примечателен диалог, который состоялся между Ириной Антоновой, легендарным директором Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, и современным классиком польского кино и театра Кшиштофом Занусси во время российско-польского форума общественности, который проходил в Москве на следующий день после завершения дискуссий в Потсдаме.
Занусси высказал сомнения в том, что серьезное искусство нужно сегодня не только зрителю, но и государству, которое предпочитает поддерживать популярную культуру, научившуюся имитировать интеллектуализм, понятный и приятный и власти, и потребителю. Он сетовал на то, что подлинное искусство все больше и больше прописывается в резервациях для избранных. Ирина Антонова, напротив, вспоминая выставки последних лет, утверждала, что самые сложные из них вызывали огромный зрительский интерес, а в музей с каждым днем приходит все больше и больше молодежи. "Ночь музеев", которая прошла в России 16 мая, лишь подтвердила эти слова: молодые люди буквально осаждали музеи, выстраиваясь в длиннющие очереди. И они же потом отправлялись на дискотеки - человек есть существо амбивалентное.
Но, рассуждая о соотношении политических течений в обществе, важно не забывать о соотношении политики, идеологии и жизни как таковой. Неслучайно - и вполне справедливо - Ф. Энгельс определял идеологию как ложное сознание, выражающее специфические интересы определенного класса и при этом выдающее себя за ценность, отвечающую интересам всего общества. Идеологии формируют некий достаточно иллюзорный социальный мир, своего рода укрытие от трагедии подлинного человеческого бытия, от некоей "травматической реальной сущности" (Жижек Славой).
Кому приятно каждый день устраивать очную ставку с самим собой.