В Астане на очередном заседании Совета глав правительств СНГ был принят план основных мероприятий гуманитарного сотрудничества Содружества Независимых Государств на 2009 - 2010 годы.
Сам факт того, что этот документ, включающий более ста крупнейших акций в области культуры и искусства, науки и образования, спорта и молодежного сотрудничества, был впервые принят на столь высоком уровне, весьма примечателен. При том, что сфера гуманитарных интересов участников Содружества стала ареной острой - не побоюсь этих слов - политической и идеологической борьбы (прежде всего во всем, что касается защиты собственной истории и национальных языков), главы государств и правительств хотя бы на уровне деклараций и планов согласились, что взаимодействие в духовной и интеллектуальной сфере - необходимый элемент жизни СНГ. Боюсь, что понимание это пришло лет на десять - двенадцать позднее, чем это было необходимо, и определялось в значительной степени некой сентиментальностью, нежели внятным представлением о реальном положении дел. Напомню, что соглашения о создании Совета по гуманитарному сотрудничеству, а затем и о Межгосударственном фонде гуманитарного сотрудничества были подписаны в 2005-2006 годах, когда уже не стеснялись в открытую говорить о том, что СНГ было создано не для цивилизованного сожительства, а для цивилизованного развода. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Правда, вопрос в том, не прошли ли мы точку невозврата друг к другу.
Первый Форум творческой и научной интеллигенции СНГ в Москве в 2005 году, среди инициаторов которого были Кирилл Лавров, Виктор Садовничий, Рустам Ибрагимбеков и некоторые другие видные деятели культуры, науки, образования постсоветского пространства, был местом встречи близких людей, связанных давними узами советского родства. Они и спустя четырнадцать лет после событий в Беловежской Пуще не могли (и не хотели) до конца поверить в то, что живут в разных государствах. Точнее, умом они понимали все, но чувство здесь сильнее интеллекта, поэтому любое заседание было либо началом, либо завершением застолья, где слова о братской и сестринской любви, о невозможности жить друг без друга не казались преувеличением.
Эти эмоции захлестывают и людей моего поколения, и тех, кто моложе лет на двадцать, а то и на двадцать пять, то есть тех, кому сегодня более тридцати пяти. Нам есть что вспомнить - у нас по существу общая память и нам не надо ничего объяснять друг другу. Куда бы ни разъезжались физики и музыканты из бывших советских пенат - от Токио до Ванкувера, как бы ни складывалась судьба моих друзей в Узбекистане или Туркмении, всем нам нужно было только увидеть друг друга, чтобы, оценив, как мы изменились (на что наплевать!), кожей почувствовать, насколько мы остались прежними, не то чтобы частью исчезнувшей империи, но частью неистребимого братства, которое в этой империи родилось. А оно не зависит ни от того, что говорят политики, ни даже от того, что они думают. Но чем громче мы пытаемся заговорить время, чем чаще клянемся в вечной дружбе, тем острее понимаем, что прошлого уже не вернуть и что каждая наша поездка в Киев, Астану или Ереван - это визит за границу, в суверенные государства, где не только своя валюта и таможня, но прежде всего свои - часто не похожие на наши - заботы и проблемы, свои страхи и даже (увы!) свои радости.
Как раз во время нынешней, майской поездки в Казахстан узнал о том, что в сентябре 2009 года в Астане откроется первая очередь Нового Международного университета. В нем будут учиться 25 тысяч человек, а преподавание будут вести только на английском языке педагоги из США и Великобритании. Образовательными и научными партнерами этого университета стали Стэнфорд, Беркли, Оксфорд и другие ведущие заведения англосаксонского мира. Если учесть, что в Казахстане уже работают высшие учебные заведения других западных и восточных государств, в СНГ не входящих (и, похоже, не собирающихся входить), что ежегодно пять тысяч стипендиатов президента Казахстана отправляются на учебу в Европу и США, то мы можем легко посчитать, какую долю среди учащейся молодежи занимают студенты Российско-казахстанского университета и филиалов МГУ. И доля эта будет, мягко говоря, невелика. То есть через одно поколение в Казахстане, где никто официально не притесняет ни русскую культуру, ни русский язык, ни культуры и языки других народов СНГ, значительная - если не большая - часть молодежи вряд ли будет читать Пушкина или Шевченко на языке оригинала. Уверен, что Казахстан будет придерживаться всех рекомендаций Евросоюза и Совета Европы в отношении культуры и образования национальных меньшинств - их подрастающее поколение сможет учиться на родном языке в средней школе. Но высшие учебные заведения в подавляющем большинстве своем будут либо казахскими, либо англоязычными. А это в свою очередь предопределит выбор языковых предпочтений и в общеобразовательной школе. Понятно, что реальность будет несколько сложнее - помимо казахского, русского и английского будут изучать китайский, турецкий, арабский, равно как и другие европейские языки, и в этом тоже выразится многовекторность внешней политики Казахстана. При том, что Казахстан является одним из опорных столпов Содружества, он неизбежно должен учитывать нынешнюю многополярность политического бытия - по крайней мере свое соседство с Россией и Китаем и влияние США, Евросоюза и исламского мира. Эта многовекторность очевидна и у других стран, входящих в СНГ. Жизнь есть жизнь. Поэтому нельзя забывать, что уже сегодня многие юные граждане новых государств, почти двадцать лет назад возникших при самороспуске СССР, никогда не были у своих соседей, но успели побывать в Лондоне, Париже или Пекине. И у них нет общих воспоминаний с их сверстниками из СНГ, разве что о недавно увиденном американском блокбастере или тайваньской компьютерной новинке. Они живут в новой исторической реальности, у них свои учебники по истории и свои представления о прошлом, которое во многом не похоже на наше. У них новые враги и новые друзья. Можно сколько угодно негодовать по этому поводу, но это не они писали те книги, по которым познают мир.
Можно сказать, посмотрите на карту, мы соседи и никуда друг от друга не денемся. Конечно, другого глобуса у нас друг для друга нет, но сколько непонимания, а порой и открытой вражды рождается между народами, живущими бок о бок, которые считали себя не просто соседями, но и родственниками. И нет больше сантиментов, есть лишь национальные интересы и государственный прагматизм. И принятый на заседании Совета глав правительств план лишь запоздалое отражение этой прагматики, ведь мы живем рядом в конце концов и должны поддерживать хотя бы видимость приличий...
По окончании заседаний наши казахские друзья, как водится, пригласили нас на банкет, во время которого казахско-татарско-русский квартет юных студентов из Петропавловского университета потчевал нас советскими и русскими шлягерами минувшего тридцатилетия. И когда они в очередной раз к радости собравшихся гостей из стран нового зарубежья заводили "Я люблю тебя до слез...", то мне казалось, что я напрасно впадаю в приступы мизантропии. Ведь все мы - молодые и старые - любим друг друга. Пусть и до слез.