Посмотрев любой из фильмов Валерия Тодоровского, понимаешь: этот режиссер обладает продюсерским мышлением.
Все, на что клюет зритель, досконально просчитано: сюжет, жанр, подбор актеров, саундтрек... Правда, потом в дело вступают прокатчики - разумеется, тоже с заботой о зрителе. Незадолго до выхода на экраны последней картины Тодоровского они, например, заявили, что название "Буги на костях" решительно не годится: сегодня мало кто поймет, что речь идет о музыке, подпольно записанной на рентгеновских снимках. Пришлось поменять на "Стиляги". Предельно просто, хотя и менее выразительно.
"Мне тоже трудно быть другим"
- Ваш фильм "Стиляги" о том, как трудно быть другим. Вот вам самому - трудно? Вы часто попадаете в ситуации, когда приходится отстаивать свое право на автономность, непохожесть на других?
- Мы, к сожалению, выросли в стране, где все было очень регламентировано, и за свободу надо было драться, ее необходимо было выстрадать. Так что и мне не раз приходилось отстаивать свою свободу от общих мнений, идеологических и художественных стандартов.
- Сегодня в кинематографе вам тоже трудно быть другим?
- Очень. От идеологического диктата мы довольно быстро перешли к диктату коммерческому. Вообще, когда прокатчики и зрители тебе неустанно твердят: "люди хотят отдыхать", "не надо людей грузить" и т.п., хочется выйти к ним и сказать, как в том анекдоте: "Ребята, еще чуть-чуть, и мы уже до мышей... доработаемся". Ну хоть на десять секунд поплачьте, испытайте эмоциональный шок! Поверьте, это полезно".
"Некоммерческое кино никто не смотрит"
- Во всех странах прокатчики требуют "позитива" или только в России?
- Коммерческое кино во всем мире устроено в принципе одинаково. Но российское печально отличается. Дело в том, что у нас однородная зрительская аудитория. Новый фильм Клинта Иствуда "Гран Торино" собрал в американском прокате 138 миллионов долларов. При том, что он мрачный, длинный, с трагическим финалом. Я спрашиваю американцев: "Как же так? Мы же знаем, что фильм должен быть позитивным". Они говорят: "Такой фильм тоже сейчас на экранах. Просто на него пошли другие зрители".
- А российская киноаудитория что, на ваш взгляд, собой представляет?
- У нас, к сожалению, очень узкий зрительский спектр. Мы вынуждены работать на аудиторию в возрасте примерно от 14 лет до 21 года. То есть практически на подростков, которым надо, чтоб было "прикольно" и "позитивно". Поэтому кино у нас либо коммерческое - для идиотов, либо некоммерческое - для нормальных людей. Но некоммерческое кино никто не смотрит, и оно в кинотеатры редко когда попадает.
- Фильмы Тарковского тоже не были массовым кинопродуктом, но в советские времена они все же собирали относительно широкую аудиторию.
- Не стоит апеллировать к советским временам. Это была другая страна, другой мир, можно даже сказать, другая планета. Не было DVD, не было видео, и в прокат не попадали западные фильмы. Поэтому любая советская картина вызывала у нашей публики интерес.
- Разрыв между авторским и зрительским кино существовал и тогда. Почему теперь он превратился в пропасть?
- А вы вспомните начало 90-х. Люди в те годы вообще перестали ходить в кино. В стране не было проката. В кинотеатрах размещались мебельные салоны. А раньше как было? Человек с детства привыкал ходить в кино: папа повел, дедушка сводил, с мамой сходили... В 90-е эта традиция прервалась. Мы потеряли целое поколение кинозрителей. Те, кому сегодня двадцать, тридцать, тридцать пять, в кино практически не ходят. А ведь это тот зритель, чьи деньги после проката можно было бы вкладывать в производство некоммерческих фильмов, я уж не говорю об авторском кино. Нынешние подростки, слава богу, уже знают дорогу к кинотеатрам. Может быть, ходить в кино войдет у них в привычку и со временем они захотят смотреть нечто серьезное, а не всякую лабуду.
"Чужое хорошее кино меня вдохновляет"
- Я знаю, вы хорошо ориентируетесь в современном мировом кинопотоке. Когда вы смотрите блестяще снятый фильм, это вас вгоняет в депрессию - эх, я так никогда не смогу! - или, наоборот, вдохновляет, побуждает к работе?
- Хорошее кино всегда вдохновляет. Не в примитивном смысле типа "а я могу еще лучше снять". Нет, появляется радостное предчувствие открытий, еще никем не сделанных, в том числе и тобой. Ты говоришь себе: "О, все только начинается!"
- Вы можете снять фильм, который вам самому как зрителю был бы неинтересен?
- Нет, не могу.
- На этот же вопрос один известный режиссер мне ответил: "В принципе могу. Почему бы и нет?".
- Значит, он может. А я не могу. Ну только если попаду в ситуацию, когда буду умирать с голоду или надо будет заработать деньги на лекарства ребенку...
"Был герметичный кинозал - один на всех"
- Кинематограф способен формировать стиль и, что гораздо важнее, ценности общества, целых его поколений. Лучшим советским фильмам это удавалось. Современное российское кино может, по-вашему, справиться с такой задачей?
- Во-первых, такую задачу оно перед собой не ставит. Во-вторых, это уже невозможно.
- Почему невозможно? Общество перестало быть восприимчивым к духовным сигналам, идущим с экрана?
- Я думаю, не надо обращаться к советскому киноопыту. Да, были и выдающиеся режиссеры, были и потрясающие фильмы. Но общество получало только то кино, которое ему давали. Это был герметичный кинозал - огромный и один на всех. Зритель не имел возможности смотреть параллельно, скажем, гонконгские боевики или какую-нибудь эротику. Вот еще и поэтому кино работало как идеологический инструмент, формирующий общественные ценности. Теперь же мы живем в открытом мире. Каждый смотрит что хочет, у многих есть Интернет. Поэтому формировать с помощью кино единые, универсальные общественные ценности довольно трудно. Хотя непроизвольно это подчас происходит. Почему такой успех имел фильм "Адмиралъ" с Константином Хабенским в главной роли? Потому что людям хотелось увидеть русского героя-полководца, настоящего рыцаря. Понимаете, не иностранного, а своего. Фильм посмотрели 40 миллионов зрителей. Значит, он попал в некие ожидания, выразил массовую потребность в таком герое.
"Патриотические блокбастеры нужны и народу, и власти"
- Это действительно потребность? Или продюсеры, выполняя социальный заказ, просто навязывают зрителю "нужное" кино? Все эти патриотические блокбастеры - "9 рота", "Адмиралъ", теперь вот "Тарас Бульба"...
- Я думаю, что это встречное движение. Несомненно, существует верховная установка делать патриотическое кино. И в этом не было бы ничего плохого, если бы не примитивное подчас понимание, что такое патриотический фильм. Самый патриотический фильм, который я сделал, - "Стиляги". Потому что он воспевает талантливых, свободных людей в нашей стране. Мне даже странно, что это не был госзаказ.
"Телевидение - это зеркало, на которое нечего пенять"
- Снимая свое кино и одновременно продюсируя телесериалы, вы, мне кажется, находитесь в двойственном положении. Режиссер, снимающий полнометражную картину для большого экрана, - это одна художественная планка, телепродюсер - другая. Любой сериал на ТВ - это всегда уступка массовым представлениям о прекрасном. Вам трудно преодолевать в себе вкусовые разногласия между кинорежиссером и телепродюсером?
- Сериалами я начал активно заниматься лет десять назад. Первым моим сериалом, где я выступал как продюсер, был сериал "Каменская". Он идет до сих пор, и я им горжусь, он никак не нарушает моих представлений о вкусе. Кроме того, в качестве продюсера и сопродюсера я участвовал в таких телепроектах, как "Идиот", "Мастер и Маргарита", "Бригада", "Закон". Это тоже, на мой взгляд, очень серьезные и качественные работы. Но мне надоели охи и ахи по поводу сериальной низкопробщины, захлестнувшей экран. Телевидение - это зеркало, на которое нечего пенять. Да, таков наш зритель, таковы его вкусы. Когда зритель начнет меняться, в ту же секунду изменится и телевидение.
- Вы хотите сказать - каков зритель, таково и телевидение. А не наоборот? Предложение формируется спросом или спрос диктует предложение?
- Это вечный вопрос про курицу и яйцо. И он не имеет ответа. В моей продюсерской биографии был сериал "Линия судьбы", который я делал с режиссером Дмитрием Месхиевым. Потрясающий сценарий, потрясающе снято, потрясающе играют артисты Андрей Краско, Константин Хабенский, Валентина Талызина, Сергей Гармаш, Ирина Розанова... И - полный провал по рейтингу. Мне потом телевизионщики объяснили: "Ты сильно сыграл на повышение. Ты дал зрителям фильм, где надо думать, сопереживать, внимательно следить за сюжетом. А они не хотят". Тем не менее я продолжаю продюсировать сериалы. Надеюсь дожить до поры, когда у нас в стране появятся сериалы уровня "Клиент всегда мертв" - это, мне кажется, образец жанра.
- Значит, все-таки надо играть на повышение?
- Нет, надо находить приемлемый баланс. На телевидении сидят очень умные люди. И они все время этот баланс пытаются найти. Вот тут чуть-чуть ниже, а вот тут можно слегка сыграть на повышение. Очень сложная калькуляция.
"Успех просчитать невозможно"
- Для успеха картины продюсер должен, наверное, безошибочно просчитать, чего сегодня хочет зритель. Или просчитывать бесполезно, можно лишь угадать, обладая особым чутьем?
- Просчитывать всегда полезно. Но в истории кино тьма примеров, когда просчитывали - и ошибались. Как полно и примеров обратного свойства: никто не ждал успеха, а он вдруг грянул. Ну кто мог предвидеть, что "Оскара" в этом году получит "Миллионер из трущоб"? История какого-то мальчика. Ни одной звезды. Все происходит в Индии. Кому интересна эта Индия? Ан мировой хит! Причем недорогой, не блокбастер. Что, этот успех просчитал режиссер Дэнни Бойл или его продюсеры? Нет. Они просто сняли фильм, какой им снять хотелось. И оказалось, что он попал в массовые ожидания. Если можно было бы все просчитать, то фильмы типа "Миллионер из трущоб" никогда не снимались бы. Умные люди еще на стадии замысла сказали бы: "Стоп!"
- Шесть лет назад вы пришли на канал "Россия" советником гендиректора по кинопроизводству. Чему вас научило телевидение?
- Я получил бесценный опыт. Думаю, главное, что наполняет деятельность телепродюсера сногсшибательным драйвом, это мгновенная прямая связь со зрителем. Ты что-то сделал, вечером показали, через сутки видишь рейтинг. Ощущение, будто работаешь в онлайновом режиме. Да фактически так и есть.
- Успех на ТВ - это, по-вашему, рейтинг и все?
- С утилитарной точки зрения нет ничего важнее рейтинга. К сожалению, никто пока не придумал лучшего способа отличать успех от неудачи. Но при этом есть немало репутационных, имиджевых вещей. Понятно, что рейтинг сериала "В круге первом" был ниже, чем у многих проходных мелодрам. Но это успех. Тут ведь имеет значение и качество успеха. В конце концов, есть ощущение, что ты что-то хорошее сделал.
- Ни один крупный кинопроект сейчас не затевается без участия какого-нибудь телеканала, где властвует формат. Трудно быть зависимым от телеканалов с их форматами?
- Снимая "Стиляг" для канала "Россия", я понимал, что делаю дорогостоящий фильм. На него тратятся серьезные деньги, которые должны окупиться. Значит, телеканал, полагал я, имеет право мне что-то диктовать. А если ты делаешь фильм со скромным бюджетом, можешь сказать: "Стоп, не надо давить, я вам ничего не должен". Крупнобюджетный фильм - это другая степень ответственности. Если ты берешь много денег, то должен за них отвечать.
- Продюсерская идея и режиссерская могут находиться в конфликте?
- Этого в принципе быть не должно. Надо договариваться "на берегу". Как правило, так и бывает. Продюсерство - это на 90 процентов как раз то, что происходит за столом, задолго до начала финансирования и первых отснятых кадров. Беда, если ты ошибся. Ты, продюсер, подумал, что режиссер с тобой в одной лодке, а оказалось, он в другой. Что-либо исправить после этого практически невозможно. Фильм делает режиссер. А взгляд на продюсера как на человека, который приезжает на площадку и начинает там командовать, - вульгарный взгляд.
- Кино- и телеаудитория разнятся?
- Они разнятся возрастом. Киноаудитория - это подростки. Телеаудитория - это домохозяйки за пятьдесят. Нужно понимать, для кого ты снимаешь.
- Вы достаточно полно реализовали себя в качестве режиссера, продюсера, сценариста. У вас остались неудовлетворенные амбиции?
- Я не живу в мире каких-то удовлетворенных или неудовлетворенных амбиций. Просто у меня есть потребность и возможность делать то, что мне интересно.
Валерий Тодоровский окончил сценарный факультет ВГИКа. Хотел учиться на режиссера, но Ролан Быков, набиравший курс, этому воспрепятствовал. "Я прошел все туры до конца: пел, танцевал, разыгрывал этюды, сочинял, - вспоминает Тодоровский. - Когда был последний тур, Быков с комиссией выдергивали абитуриентов по одному и что-то еще спрашивали, а потом отпускали. Меня в какой-то момент тоже выдернули. Я был уже такой вымотанный, с ощущением некоего безумия. Я вошел в комнату. Быков показал мне на человека, одного из таких же абитуриентов, который сидел в углу, и сказал: "Он доктор, ты больной СПИДом. Давай!" Я повернулся к этому парню и произнес: "Доктор, у меня СПИД". Тот поднял на меня глаза и промямлил: "Ничего не могу поделать, это неизлечимо". Зависла пауза, после которой Быков вынес приговор: "Выходите оба". В списках поступивших меня уже не было".