По традиции наряду с программой, подготовленной специально приглашенным куратором в Арсенале, свои проекты показывают страны в национальных павильонах.
Это не повод рассматривать биеннале как самый престижный (и самый давний, проводящийся аж с 1895 года) чемпионат по современному искусству. Хотя на ней и вручают "Золотые Львы". Но это точно и не аморфный смотр арт-достижений. Биеннале - повод сверить часы, по которым живут художники и искусства стран-участниц, ощутить ритм времени, единство и разность мира. Это возможность заглянуть в будущее. Проект в Российском павильоне называется "Победа над будущим". О нем рассказывает его куратор Ольга Свиблова.
Российская газета: "Победа над будущим" - звучит не слишком оптимистично.
Ольга Свиблова: Для меня "Победа над будущим" четко рифмуется с "Победой над Солнцем". Была такая опера, созданная футуристами Михаилом Матюшиным и Алексеем Крученых. Декорации к ней придумал не кто иной, как Казимир Малевич. Между прочим, его "Черный квадрат" зрители первый раз увидели именно в этой опере. Годом позже Малевич пишет картину с тем же названием. "Победа над будущим", как и "Победа над Солнцем" звучит как слоган или название абсурдистского манифеста. Но у того и другого названия есть драйв.
РГ: Иначе говоря, проект не ведет полемику с русским авангардом, а, наоборот, продолжает его темы?
Свиблова: У русского авангарда была энергетика, задававшая вектор движения вперед. Именно ее сегодня нам так не хватает. Понятно, почему. Во времена кризисов страх перед будущим парализует мир. И сегодня мы боимся не столько кризиса, сколько неизвестности и неопределенности с ним связанных. Победа над собственными страхами - вот о чем идет речь. Вот, чего нам не хватает и что мы ищем в искусстве.
РГ: Вы выбрали молодых художников как самых отважных?
Свиблова: Я выбирала тех, чей мир уже сформировался. Художников очень разных. Работы Иры Кориной, которая для Венеции создала "Фонтан" из старых кухонных клеенок, не спутать с картинами Павла Пепперштейна, где супрематические фигуры загадочным образом вырастают из обычной реальности. Стеклянная Ника Самофракийская от Андрея Молодкина, в которой пульсируют-переливаются кровь и нефть, красное и черное, не похожа на поролонового мотоциклиста Сергея Шеховцева. Фреска с футбольными болельщиками от Алексея Каллимы отличается от инсталляции "Art life, или Муки творчества" Георгия Острецова. А "Черные дыры" Анатолия Журавлева, которые притягивают зрителей, - это крохотные кружочки фотографий реальных людей, живших в ХХ веке. Целостность и непохожесть их художественных вселенных - это было главное. Этот акцент обусловлен темой "Создавая миры", которую задал главный куратор биеннале Даниэль Бирнбаум. Ну, и, разумеется, важно, что все эти художники, выражаясь языком телекомментаторов, находятся "в хорошей спортивной форме".
РГ: Хорошая форма в творчестве, в отличие от спорта, не определяется возрастом.
Свиблова: Разумеется, нет. Когда я начинала думать о Венецианской биеннале этого года, появилась мысль показать работы Эрика Булатова или Владимира Янкилевского. Это наши патриархи. Но от этой идеи пришлось отказаться. До тех пор пока наш павильон не будет отреставрирован, мы можем забыть о показе живописи музейного уровня. Для начала нужен хороший климат-контроль. Даже когда Павел Пепперштейн предлагал свои работы маслом, я предпочла рисунки. Их хотя бы можно закрыть стеклом. Живопись не закроешь так. А я не могу дать гарантию, что она не зацветет грибком в сырых стенах.
С другой стороны, проект на биеннале и не требует музейного подхода. Когда люди приходят в музей, они настраиваются на то, чтобы внимательно посмотреть каждую работу, вникнуть в нюансы… Венецианская биеннале предполагает совсем другой ритм. Это… галоп. Крупнейшие эксперты мира должны осмотреть 72 павильона только в садах Джардини. Плюс национальные павильоны, которые занимают палаццо вокруг. Плюс есть огромная параллельная программа. Естественно, эксперты двигаются галопом по Европе. И нельзя эти факторы не учитывать. Следовательно, показываемые работы должны иметь мощный энергетический драйв, чтобы остановить внимание и запомниться.
РГ: Национальные павильоны в эпоху глобализации не выглядят анахронизмом?
Свиблова: Конечно, нет. Собственно саму Венецианскую биеннале, возникшую в конце XIX века, можно считать предвестием и инструментом формирования нового глобального мира. Национальное в нем - одна из необходимых красок различий. Все ждут национальной специфики. Но при этом таким образом поданной, чтобы ее можно было понять. Люди хотят видеть знакомый, понятный язык. И здесь важен баланс. Нужны произведения, которые могут быть понятны людям из разных уголков мира и в то же время должны нести национальную специфику.
Это очень сложный и тонкий процесс. И касается он не только Венецианской биеннале. Все хотят видеть национальное. Но этого национального не требуют от французов и итальянцев. Зато от китайского, индийского, российского, латиноамериканского искусства - требуют. Это вопрос стереотипов. Я считаю своей задачей показать, что современное российское искусство в однозначные стереотипы не укладывается.
Когда мы говорим сегодня о современном русском искусстве, мы прежде всего должны думать о том, чтобы его могли увидеть. Посмотрите Арт-Базель - там присутствуют одна-две русские галереи. И в трех-четырех западных есть работы наших художников. В Арт-Майами-Базель участвует одна российская галерея. На ФИАКе - две галереи. Это при том, что на этих арт-ярмарках представлены сотни галерей и тысячи авторов. Если говорить всерьез, доля наших художников там - меньше пикселя.
Задача - ввести наше искусство в международный контекст. Оно, на мой взгляд, имеет все основания в нем полноценно и полноправно участвовать. Для меня это тоже было мотивацией при выборе художников новой генерации. 35 - 45 лет - тот возраст, когда уже есть опыт, сложился индивидуальный мир и еще есть энергия его воплощать в работы. Вкус будущего в это время - это предчувствие победы.