В субботу в итальянском городке Лечче министры финансов "большой восьмерки" соберутся для того, чтобы выработать повестку дня июльского саммита. Причем на сей раз финансовая "восьмерка" будет работать в полном формате, что подразумевает допуск России на все, без исключения, заседания.
Министры финансов будут обсуждать два вопроса, пояснил корреспонденту "РГ" замдиректора департамента международных финансовых отношений, государственного долга и государственных финансовых активов Минфина России Андрей Бокарев: экономику и реформу Международного валютного фонда.
Повестка дня выглядит явно интригующе. Причем итальянская сторона до последнего не собирается раскрывать, что подразумевается под пунктом "экономика". По крайней мере на момент подписания номера в печать на сайте G-8 так и висело всего два пункта без расшифровки первого. Экономика, и все тут.
А говорить можно о многом: от регулирования финансовых рынков до обнародования списка региональных валют. И в то же время говорить об этом бессмысленно, поясняют эксперты. Два месяца прошло после апрельского саммита "двадцатки", а к коренной реформе мировой экономики никто так и не приступил, сетует экономист, лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц. Построение нового экономического порядка ограничивается несколькими разрозненными инициативами, а основные усилия сосредоточены на срочных мерах по борьбе с рецессией. Идеи выхода из глобального кризиса, предлагаемые экономическим сообществом, пока не принесли практического результата, вторит ему в недавнем радиоинтервью руководитель Национального института развития Сергей Глазьев. Идеи глобального регулирования есть, однако наблюдается полное отсутствие понимания того, как их воплотить в жизнь. В частности, по словам Глазьева, после встречи "большой двадцатки" американские финансовые власти ослабили требования к рискам, хотя "двадцатка" рекомендовала прямо противоположное. При этом рассуждения о том, что нельзя заниматься протекционизмом, оказываются разговорами в пользу богатых, потому что у бедных не остается другого выхода, видя беспомощность глобальных регуляторов что-либо сделать, пояснил он.
Что касается реформы МВФ, то вопрос этот сложный и, скорее всего, длительный, считают эксперты, как российские, так и западные. Всерьез говорить об этом будут не раньше осени на ежегодном собрании акционеров МВФ и Всемирного банка в Вашингтоне, куда соберутся все члены этих двух финансовых институтов. Там же и примут какие-то первые решения. Будут ли они реализованы, вопрос довольно сложный - все упирается в главного акционера, коим являются США. Так уж сложилось, что без их голоса ни один даже мало-мальски значимый вопрос не может быть принят.
Технически все выглядит следующим образом. Согласно уставу фонда решение может быть воплощено в жизнь при условии, если будет набрано 85 процентов при голосовании. В руках США находится чуть больше 16 процентов голосов, и соответственно они имеют полное право наложить вето. Что и происходит. Достаточно вспомнить дела двухлетней давности, когда Россия попыталась нарушить традиции и предложила избрать на пост директора-распорядителя фонда альтернативного США и ЕС кандидата. Попытка, понятное дело, провалилась, так как не было набрано соответствующего кворума.
Поэтому предсказывать сегодня, что какие-то реформы пойдут, дело неблагодарное. МВФ, по сути, своеобразный рычаг политического давления на весь мир посредством предоставления кредитов. Отдать часть своих голосов, читай полномочий, просто так "финансовая семерка" не собирается. А потому слишком велико разногласие между двумя финансовыми клубами: "семеркой" и "двадцаткой". Равно как нет и единодушия в самой "двадцатке".
Да и формальные поводы у старой элиты есть. На долю США приходится около 25 процентов мирового ВВП. Кстати, глава МВФ Доминик Стросс-Кан в апреле поставил вопрос либо о снижении доли США, либо о пересмотре доли вето. Пока, правда, какого-либо резонанса это предложение не получило.