На 31-м Московском международном кинофестивале состоялась премьера долгожданного и широко обсуждаемого сейчас фильма Александра Прошкина "Чудо".
В редакции "Российской газеты" режиссер картины рассказал, что снята она была всего за 32 дня и 1 миллион 600 тысяч долларов. Во-первых, потому что не было другого выхода, во-вторых, потому что не предвиделось других денег, в-третьих, приходилось "догонять сезон" и поэтому снимать очень быстро. Но а в самых главных, потому, что мы все как жили, так и живем в ожидании чуда, и, может быть, чудо-то нас и делает людьми...
Александр Прошкин:
- Эта картина специально имеет некие лакуны, чтобы вступить в контакт со зрителем и чтобы зритель сам выносил свои решения, мнения, суждения. В ней нет вербально выраженного смысла. Она, с одной стороны, про те годы, а с другой - снята совершенно из сегодняшнего дня с ощущением и того времени, и сегодняшнего, потому что оно во многом пересекается, к моему большому сожалению. Ведь мы каких-то уроков не извлекаем...
К религии моя картина прямого отношения не имеет. Она, в принципе, совершенно о другом. И снималась, чтобы нам задуматься, как мы живем, и вспомнить, что существует такое старорежимное понятие, как совесть. Нам нужна встряска. В чудо, о котором речь идет в картине, я скорее верю - есть даже косвенное свидетельство того, что это было, и я не сомневаюсь в этом. Более того, я верю, что у каждого из нас в нашей жизни есть свое чудо. Есть моменты, когда нам неожиданно является какой-то перст. Особенно когда мы находимся в состоянии тупика или уже исчерпывается какой-то способ существования, которым мы живем, и вдруг что-то случается. И это не обязательно чудо с сиянием и стоянием. С моей точки зрения, Чернобыль - это тоже нам всем был знак...
Скорее всего, это картина ментальная, о том, что из себя представляем мы; ведь получается, что, для того чтобы нам пробудиться, нам нужно чудо. В картине все случается в тот период, когда общество уже дошло до предела к смерти Сталина и начинало кипеть. Я подозреваю, что сейчас в связи с кризисом и в связи с массой всяких других слагаемых мы тоже находимся на этапе, когда что-то нам нужно менять. Не в социальном, не в политическом смысле, - это все производные от состояния общества. А общество стало настолько глухо - абсолютно! Я два года "гундел" про состояние деревни после картины "Живи и помни". Мне вежливо аплодировали, и на этом все заканчивалось. А это настоящая трагедия! Я никак не могу сопоставить вал роскошеств и безумной траты денег, с одной стороны, и совершенно погибающее крестьянство - с другой. И страну, которая не в состоянии себя прокормить. Мы сейчас единственная страна в мире, в которой в связи с кризисом все дорожает. Везде все дешевеет, а у нас дорожает. Потому что мы ничего не производим. Потому что поля заросли, люди спиваются, им делать совершенно нечего, они ненавидят Москву, для них Москва - это обозначение некоего вампира, который из них все высосал.
В городе Тула, где мы снимали "Чудо", практически остановлен металлургический завод, которому 170 лет. Что такое остановить три доменные печи - полгода потом их нужно раскочегаривать! Куда девать людей? Работы там никакой нет. Все они рвутся в Москву... Мы все поневоле сворачиваем к сложностям нашей жизни. Я пытался делать картину не столько социального характера, сколько такую, чтобы люди поняли: нужно задуматься, что в нас должны происходить изменения. Пора бы уже. Мы столько нахлебались за XX век, и такая у нас была трагическая история, что мы обязаны в ней разобраться, обязаны ее не повторять. А мы ходим по второму-третьему кругу...
Полностью читайте "Деловой завтрак" в ближайших номерах "РГ".