В конкурсе Московского кинофестиваля прошел третий российский фильм - "Петя по дороге в царствие небесное" Николая Досталя.
Этот режиссер обладает ныне редчайшим даром - видеть жизнь на уровне обычного человека, и этот взгляд неизменно полон сочувствия и понимания. Излишне напоминать, что вне такого дара искусство становится простым экзерсисом для эстетов и шариком в рулетке эстетски ориентированных фестивалей.
Все фильмы Досталя, от "Облака-рая" до "Штрафбата" и "Завещания Ленина", поэтому становятся портретами народа и времени. С ними можно вернуться в прожитые страной эпохи. Без интереса к прожитому и пережитому, без осмысления этого опыта страну поражает беспамятство, она снова будет наступать на те же исторические грабли. Поэтому при нормально функционирующем кинопрокате и нормальных отношениях кино со зрителем такие фильмы становились бы событиями, на них выстраивались бы очереди, о них бы думали и спорили. Они и теперь еще не оставляют надежды достучаться до впавшего в летаргию общественного сознания - и опять-таки на уровне отдельного человека.
Действие происходит в переломном 1953-м и делится на две части: до смерти Сталина и после нее. До смерти жизнь была песенная, после - тоже, но по-своему. Сюжет основан на реальной жизни реального человека. Его можно считать чудиком, можно - немного юродивым, каких на Руси сочувственно любят. Петя, чье имя вынесено в название, - длинный парень с безоблачным лицом, который сохранил в себе детство. Его замечательно играет дебютант Егор Павлов. Петя воображает себя дорожным автоинспектором и исправно выполняет эти обязанности, и весь шахтерский поселок ему в этом подыгрывает. Длинный нескладный Петя в этом фильме - как ребенок или щенок: проявляет в окружающих его людях их свойства, и лучшие и худшие.
Наблюдать за этим, оказывается, необыкновенно интересно. Я уже смотрел фильм раньше, теперь сел посмотреть начало, чтобы обновить в памяти. И застрял, не смог уйти, хотя знал все дальнейшее наизусть. Так читают любимые книги, впитывая уже не сюжет, которого почти и нет, а человеческие настроения, ожившие перед тобой излучения истории страны и людей.
Как и фильм Александра Прошкина "Чудо", посвященный той же эпохе, "Петя" Николая Досталя умеет эти излучения оживить - в беспрерывном закадровом журчании комсомольских песен, уроков гимнастики и "Последних известий" из радиотарелки, в женских прическах, в забытом стиле общения между людьми, даже в мертвой тишине и потрескивании промерзшей тайги. И город Кандалакша, где все происходило и где все снято, - словно застывший слепок того времени, живое свидетельство того, как мало в стране случилось реальных перемен. Катаклизмов много, но они все бессмысленны и беспощадны, если не приносят перемен в жизни, а для этого - перемен в сознании.
Чудик Петя - рентгенограмма народного сознания. Такого же незамутненно наивного, такого же доверчивого и столь же готового покорно принять любую судьбу, ему кем-то уготованную. Так, мол, надо. Так положено. Не нашего ума дела. Поэтому Петя и люди вокруг так хорошо понимают друг друга. На своем уровне сочувствуют друг другу, помогают пережить маленькие неприятности. А выше этого уровня - не положено.
К чему приводит такое сознание - фильм тоже покажет. Его финал сопровождает бодренькая мелодия, но с запинкой. Может, кто-то пытается очнуться? Вот помрачнели глаза у видно что умного человека при виде пленных, которых гонят в лагерь. Вот молодая врачиха, как может, урезонивает мужа в погонах НКВД. Хорошие люди, как поглядишь. Даже у мужа в погонах, наверное, есть своя правда: ну, достали СССР евреи с их сионизмом! Каждый истово верит в свою правду. И особенно верит в ту правду, что денно и нощно исторгает радиотарелка. В ту правду, что заставляет настороженно оглядываться: а ты, друг, часом, не враг ли? Через несколько лет братья Стругацкие напишут свой "Обитаемый остров" и придумают образ башен-излучателей, от которых болит голова у думающих, а у бездумных - не болит. Но и этот образ окажется слишком тонок, чтобы послужить противоядием. И фильмы, подобные "Пете", по-прежнему актуальны как тревожное напоминание.
Люди из прошлого уже не в первом фильме Николая Досталя смотрят на нас с экрана и безмолвно ждут от нас чего-то важного - такого, что сделало бы принесенные ими жертвы не бессмысленными. Но народ по-прежнему безмолвствует и до сих пор понимает имя палача России как имя России.
Иногда кажется, что в безоблачном лице Пети мелькает подобие прозрения. Мелькнет и погаснет: ведь Петя по дороге в царствие небесное! Он у нас - блаженный, чудик.