"Повелитель мух" - страшная притча Уильяма Голдинга, написанная им в 50-е годы ХХ века. Она стала итогом его мрачных размышлений о природе человека. Нужно было пройти опыт двух мировых войн, Хиросимы и Освенцима, чтобы быть столь же мизантропичным, как Голдинг. Не случайно один из самых несентиментальных режиссеров нашего времени Лев Додин обрел в его лице своего единомышленника.
Первый раз Додин поставил его роман ровно 23 года назад, премьера по стечению обстоятельств тоже пришлась на лето. В театральной атмосфере 1986 года спектакль грянул как гром среди ясного неба. Еще вовсю шла афганская война, а на сцене МДТ художник Давид Боровский разбросал обломки настоящего самолета, чтобы 13 молодых актеров разыграли в них историю про воспитанных английских мальчиков, оказавшихся на необитаемом острове и превратившихся в стаю дикарей и убийц.
Все, кто помнит этот спектакль, рассказывают именно о них - об этих актерах, игравших один лучше другого. Петр Семак (Ральф), рано ушедшие из жизни Владимир Осипчук (Джек) и Сергей Бехтерев (Саймон), Игорь Скляр, игравший в разное время того и другого, Григорий Дитятковский (Хрюша) - они, игравшие мучительно и страшно, создали этому спектаклю ореол легенды.
Додин мог бы слово в слово повторить за Голдингом: "Я пришел к выводу, что человек болен - не отдельные люди, а всякий произвольно взятый человек". Изучение этой болезни ставило тогдашних актеров Додина на грань психического, а порой и физического выживания.
В середине 90-х, когда со склада украли декорации из цветного металла, спектакль сняли. Но Додин любит возвращаться к своим главным сюжетам. Судя по всему, сюжет о Вельзевуле (таково в переводе с древнееврейского подлинное имя Повелителя мух) оказался для него одним из самых привязчивых.
Нужно было прожить новый опыт разочарований и потрясений, войти в единый глобальный мир и вместе с ним встать над пропастью, чтобы по-новому зазвучал знакомый текст. Чтобы расслышать, что не сами по себе дети оказались на острове, а в результате атомной войны, затеянной их родителями. И в своем поведении они не самостоятельны, а лишь копируют родительские матрицы. Не просто копируют - усугубляют. В этом Лев Додин абсолютно убежден, находя здесь новую мотивацию для того, чтобы сегодня ставить "Повелителя мух": "Опыт катастрофы вместо позитивных уроков истории, о которых мы так привыкли говорить, порождает только следующую катастрофу" (интервью Додина "РГ" читайте в номере за 14 мая).
Вместо потрясения в новом "Повелителе" - ясное и спокойное созерцание той моральной деградации, которую шаг за шагом проходят "английские детки". Здесь Данила Козловский-Саймон, не имея того ореола добродушия и силы, который был у Петра Семака, играет милого, но опасного либерала-резонера, в болтовне погубившего не одно доброе дело. Хрюша, толстяк и умница, сыгран Александром Быковским раздражающе-гротескно: в нем ясно видна опасность, которую таит в себе высокомерие, прикрывающее глубокие комплексы. Милый улыбчивый "мальчик" Роджер (Алексей Морозов) как-то резко срывается прямо в кровавое и бесстрастное убийство. Не изменился у Додина, кажется, лишь взгляд на абсолютную жертву (Станислав Никольский, играющий Саймона, органично воспринял и повторил то, как играл этого мальчика-жертву, мальчика-Христа Сергей Бехтерев) и абсолютного палача (Джека играет Владимир Селезнев).
Новая команда "Повелителя мух" играет пафосней, резче, простодушней и грубей. Точно бутафорские обломки самолета, которые теперь валяются на сцене вместо прежних, настоящих, отразились на самом качестве, принципе актерской игры. Здесь никто не срывает себе психику, изучая бездны души и тайное действие Сатаны, здесь не перехватывает дыхание, точно из зала выкачали воздух, как это бывало двадцать лет назад.
Вместе с ними Додин тоже впал в "неслыханную простоту". И не случайно. В новом "Повелителе мух" он не исследует, не сострадает. Он работает в жанре предупреждения катастрофы, а это требует не тонко-психологических, а грубо-агитационных форм. Иначе - не услышат.