"А р к а д и н а. (Маше).
...Станем рядом. Вам двадцать два года, а мне почти вдвое. Евгений Сергеевич, кто из нас моложавее?
Д о р н. Вы, конечно.
А р к а д и н а. Вот-с... (...) Оттого я и сохранилась, что никогда не была фефелой, не распускала себя, как некоторые... Вот вам, - как цыпочка. Хоть пятнадцатилетнюю девочку играть".
Вспомнил эту сцену из чеховской "Чайки" на открытии восемнадцатого по счету "Славянского базара", когда на сцену выпорхнула София Ротару, и ее прекрасное юное лицо, увеличенное двумя плазменными экранами, обратилось к бесконечно доброжелательной витебской публике, встретившей певицу так, словно до нее не было почти трех часов увлекательного шоу. Похоже, что даже Лара Фабиан должна была обзавидоваться. Но Софие Михайловне и этого все-таки показалось мало: "Я не вижу ваших рук, где ваши руки!" - восклицала она, и публика прославленного, лучшего на всю Европу открытого эстрадного амфитеатра с радостной готовностью вскидывала свои длани над головами, чтобы шквал аплодисментов был еще яростней и мощнее. "Буковинский соловей" (так прозвали Софию Ротару в начале шестидесятых годов прошлого века в Черновцах, где стремительно взошла ее звезда) одарила фестивальную публику 2009 года двумя песнями, напомнившими шлягеры тридцатилетней давности (только, пожалуй, без их мелодизма), и упорхнула со сцены, выжав из нас аплодисменты не меньшие, чем при своем первом появлении. Но в них все же было больше праздничной вежливости, чем искреннего восторга. И, конечно, известная толика милого удивления, - надо же, как поразительно выглядит, прямо хоть пятнадцатилетнюю девочку играть.
Я очень люблю Софию Ротару, и пока она пела, вспоминал не только чеховский текст, разумеется, но поразительную человеческую и творческую судьбу этой замечательной певицы, для которой писали такие композиторы, как Владимир Ивасюк, Оскар Фельцман, Арно Бабаджанян, Давид Тухманов, Владимир Матецкий... В ее песнях, да и в самой ее биографии, - история одной из самых прекрасных женщин огромной страны, но одновременно и история Советского Союза (помните, "ты, я, он, она, вместе целая страна..."), и ее родной Буковины, и Украины, и России, с Украиной разделенной... Она, обладая уникальным талантом и опытом, наверняка способна рассказать об этой жизни такое, что доступно лишь немногим, что не может рассказать никто, кроме нее. Но в том юном создании, что завершало гала-концерт открытия "Славянского базара" 2009 года, словно ничего этого не было, - милая молодая энергичная певица по имени София Ротару, отличающаяся от таких же милых молодых и энергичных действительно существующими незаурядными вокальными данными, пропорхала над сценой, не желая никого, как принято говорить на молодежном сленге, "грузить", - ни себя, ни публику. Словно и не было ничего в ее еще недлинной - если судить по облику - жизни.
"Верните мои морщины", - потребовала Анна Маньяни от фотографа, который решил превратить немолодую женщину в юную красавицу при помощи ретуши. Морщины не умаляли царственности и бесконечной привлекательности этой поистине великой итальянской актрисы, они были не частью ее облика, но отпечатками самой ее жизни - в высоком, смешном и прекрасном существе прожитых лет. Маньяни не боялась стареть, как не боялись стареть Джульетта Мазина или Симона Синьоре. Как не боялись стареть Клавдия Шульженко, Леонид Утесов или Марк Бернес. Я не знаю, что они переживали на склоне лет, когда им надо было подниматься с постели по утрам, - но на сцене они не стеснялись своего возраста и не сетовали на него. Напротив, он становился источником творчества, каждый прожитый день умножал не только класс мастерства, но и расширял территорию искусства. Они не боялись сначала взрослеть, потом обретать зрелость и извлекать новые созвучия в преклонном возрасте. Они не боялись потерять публику, которая помнила их молодыми и старела вместе с ними. Они знали, что интересны молодежи, и не только за свои ранние роли и песни, но и за то, как они разговаривают с ней, перевалив в пенсионный возраст.
Есть поэты и артисты, которые остаются в памяти миллионов, не успев постареть, - как Владимир Высоцкий или Жак Брель. И нам не дано узнать, какими бы они стали, доживи до семидесяти или семидесяти пяти. Но, к счастью, мы знаем, каким был в эти годы Булат Окуджава и как словам его песен внимали все от мала до велика. Понятно, что с годами нужно искать свой репертуар, способный выразить новые отношения с жизнью и с искусством. Всякий раз придется мучить авторов слов и музыки, которых становится все труднее выбирать. И всякий раз уговаривать агентов и продюсеров, что вас еще помнят и любят и что не только манящая свежесть юности имеет своих потребителей и фанатов.
Разумеется, артистам эстрады много труднее, чем их коллегам в театре или в кинематографе. Эстрадные шоу - на сцене ли или на экране телевизора - требуют той энергии и динамики, которая легче дается молодым, когда скорость пения или танца способна заменить талант. Индустрия развлечений встроена в большую экономику, где ставка делается на энергичных и молодых, способных много зарабатывать и много покупать, где нужны сантименты только в виде восторга перед новой моделью яхты или автомашины. Когда читаешь объявления о приеме на работу, то становится совершенно ясно, что все они обращены не к тебе, шестидесятилетнему, что их должен отыскать кто-то другой - не старше сорока, а то и тридцати пяти. Молодежный стиль, победивший в моде, в массмедиа, в искусстве предполагает энергию, напор, спортивность и готовность юного пионера к любым испытаниям. Некую жизнеутверждающую простоту в отношениях с миром и его обитателями. Как известно, "нам нет преград на море и на суше". Только отчего охватывает чувство физкультурной бессмысленности и пустоты. "Приди и я все упрощу!" - было такое объявление на 16-й полосе еще "Литературной газеты" советских лет. Пришли. Упростили. Научили давать простейшие как мычание ответы на самые сложные вопросы, утверждая, что по-другому в цивилизованном потребительском обществе жить невозможно. Но почему так притягивает, так завораживает восьмидесятилетний Шарль Азнавур или Цезария Эвора, которая вышла на мировые эстрадные подмостки уже изрядно пожившей женщиной? Почему так интересно сегодня слушать Иосифа Кобзона, который не стесняется прожитых лет?
Поймал себя на мысли, что рассуждения эти выглядят как старческое брюзжание, что сожаления об ушедших годах перемешаны в них с завистью к молодым, спортивным и длинноногим. Наверное, отчасти так оно и есть. Хотя я всегда восхищался молодостью и поныне готов воскликнуть вслед за Генриком Ибсеном: "Молодость всегда права!" Но заметки эти о другом. О том, что настоящий талант не нуждается в ретуши, что он вполне может быть равен своим годам.
Тем и интересен.
...В гала-концерте открытия "Славянского базара" было немало талантливых артистов. Но для меня творческой кульминацией этого праздника стало выступление Раймонда Паулса и Лаймы Вайкуле. Они, не скрывая своих лет, продемонстрировали не просто класс мастерства, но поразительную человеческую глубину, которой так не достает сегодня и которая не боится властного влияния времени.