Когда Гарри Поттер впервые обрел плоть на киноэкранах, Дэниелю Рэдклиффу стукнуло одиннадцать. Приступая к шестому фильму "Гарри Поттер и принц-полукровка", актер отметил свое двадцатилетие. Популярный герой непоправимо менялся, с ним надо было что-то делать.
Джоан Роулинг начинала эту эпопею как писательница-сказочница. Сочинила фантазийный мир Хогвартса, придумала массу специальных терминов, а главный герой мог бы до скончания веков оставаться мальчишкой. Но роман подхватило кино - искусство конкретное и плотское. И Джоан Роулинг из романистки переквалифицировалась в сценаристку: пришлось учитывать, что герой обрел черты реального парня по имени Дэниел. А парень, в отличие от литературного героя, имел обыкновение расти. Теперь Гарри достиг критического возраста, он звезда лондонских сцен, игры с метлой в песочнице уже не к лицу.
И тогда, просчитав тупиковость ситуации, миссис Роулинг опрокинула свой фэнтези в жанр старого дамского водевиля со смешными воздыханиями и недоразумениями. Она повлюбляла своих юных героев, причем каждый любит не того. Она не опасалась, что читатели-зрители уличат автора в старомодности - ее аудитория уже не знает, что такое старинный водевиль, и в этом смысле писательница в безопасности. Кроме того, она предельно сблизилась с модным у подростков жанром "молодежной комедии" - есть все его приметы. Кроме одной: секса. Создав этот гибрид водевиля с комедией пубертатного возраста, Роулинг предусмотрительно вернула любовь в то русло, какое было проложено во времена голливудского "кодекса Хейса", - когда киногероям разрешено было целоваться, "не отрывая ног от пола" - то есть, не ложась в постель и не приступая к делу. Зал это принимает как должное: персонажи, воспитанные в строгости Хогвартса, вряд ли способны трактовать любовь как секс. Зато Ватикан отреагировал мгновенно и картину одобрил: впервые за последние десятилетия у нас вышел молодежный фильм, целомудренный до стерильности.
Любовные излияния героев, их рассуждения о неразделенной любви стали в картине главным, отодвинув экшн на третий план. Режиссер Дэвид Йетс с видимым облегчением вводит в фэнтези совершенно бытовые комедийные краски - чересчур стандартные, пожалуй. Но зал охотно разражается понимающим хохотом. Водевильная нирвана иногда взрывается очередным пулевым пролетом темных сил через мрачный Лондон - и тогда вступает в свои права старый готический ужастик, черты которого в этой серии проступают напористей, чем прежде. Во всяком случае, детворе, которая ждет привычную волшебную сказку, картину смотреть уже небезопасно: могут стать заиками. Тучи клубятся и не расходятся, в фильм входят мотивы смерти и похорон - сначала комических, а потом и серьезных. Но все это открывает перед эпопеей, страдавшей определенной монотонностью, новый драматургический пейзаж: после навязчивой Лаванды, смешно лобызающей Рона, после его блаженной физиономии и любовных терзаний печальной Гермионы приятно поволноваться за Гарри, который готовиться в очередной раз спасти человечество. Сам же Поттер вступает в возраст Люка Скайуокера из самых ранних "Звездных войн", и даже его чем-то напоминает.
Джоан Роулинг, по-видимому, настроена решительно и готовит нас к крутым переменам. Она патетически расстается с ключевыми персонажами эпопеи, некогда незыблемый Хогвартс переживает агонию, финал обещает новые приключения Поттера, но уже на каких-то совсем иных просторах. Птенцы вылетели из гнезда - что-то будет.