Политическая жизнь Японии испытывает нечто подобное землетрясению.
В среду премьер Таро Асо объявит о досрочном роспуске ключевой нижней палаты парламента - палаты представителей и проведении 30 августа новых парламентских выборов. Глава правительства, по его словам, использовал свои конституционные полномочия, "дабы убедиться, что большинство избирателей страны по-прежнему поддерживает либерально-демократическую партию".
Поводом для такого, прямо сказать, рискованного для Асо шага стало сокрушительное поражение ЛДП на недавних выборах в городское собрание Токио. На них либерал-демократы потеряли 10 мандатов, сохранив за собой лишь 38. Зато их оппонент - демократическая партия Японии вырвалась в лидеры, завоевав в крупнейшем муниципалитете страны 54 места.
Вспоминаю 1965 год, когда правящая партия потерпела в столице столь же сокрушительное поражение. То было время, когда из-за задымленности воздуха полицейским на перекрестках приходилось надевать противогазы. Тогда проблема "когай" (то есть промышленного загрязнения окружающей среды) обострилась в Японии настолько, что мэром столицы впервые был избран представитель прогрессивной интеллигенции - профессор Минобе.
Свою избирательную кампанию он выиграл под лозунгом: "За чистое небо над Токио!". Тогда под нажимом общественности крупному бизнесу пришлось потратиться на экологию. В результате Страна восходящего солнца вышла на первое место "в большой семерке" по результатам природоохранных мероприятий. На каждый миллион долларов своего ВВП Япония выбрасывает в атмосферу 263 тонны двуокиси углерода. Тогда как в Китае этот показатель сейчас составляет 2538 тонн.
Жители Токио теперь могут любоваться горой Фудзи так же часто, как и до послевоенного "экономического чуда". Однако после самых высоких в мире темпов роста в 1960-80-х годах японская экономика начала буксовать. Вслед за "потерянным десятилетием", как там называют спад 90-х годов, пришел мировой финансово-экономический кризис.
К тому же патриархальные пережитки в трудовых отношениях и в докризисные годы делали необратимый процесс глобализации весьма болезненным для японцев. А снижение рождаемости при росте продолжительности жизни создало непомерную нагрузку для пенсионной системы. В итоге снизился жизненный уровень и возросла социальная напряженность.
Под угрозой оказалась сама "полуторапартийная система", существующая в Стране восходящего солнца уже более шести десятилетий. Оккупировав Японию после ее капитуляции, американцы создали там две политические партии: либеральную и демократическую, дабы они чередовались у власти, как в США или Британии. Однако японцы привыкли не к "качанию маятника", а к консенсусу, то есть к поиску общего знаменателя через взаимные компромиссы. Поэтому японские либералы и демократы первым делом объединились, образовав устойчивое большинство в условиях многопартийности. А заветной целью оппозиционных партий стало иметь в палате представителей чуть больше одной трети мест, дабы блокировать попытки либерал-демократов вносить изменения в конституцию.
В итоге либерал-демократы управляют Японией почти весь послевоенный период, не считая нескольких перерывов на пару лет. Во время одного из них социалист Хатояма договорился с коммунистом Хрущевым подписать японо-советскую декларацию 1956 года. На ее основании было окончено состояние войны между нашими странами и восстановлены дипломатические отношения. Кстати, именно внук Хатоямы возглавляет сегодня демократическую партию Японии, которая уже завоевала большинство в палате советников - аналога нашего Совета Федерации или американского сената.
Однако ключевую роль в политической системе Японии играет палата представителей. Именно руководитель партии, получивший там наибольшее число мандатов, получает право сформировать правительство, то есть становится премьером.
Несомненно, поражение либерал-демократов на недавних выборах в законодательное собрание Токио вряд ли могло вызвать в стране резонанс, благоприятный для правящей партии. Так что решение Асо досрочно распустить парламент, что было его правом, но отнюдь не являлось обязанностью, на мой взгляд, свидетельствует о том, что кодекс самурайской чести "бусидо" по-прежнему задает моральные ориентиры для главных действующих лиц на японской политической сцене.