Польский писатель, специализирующийся "на эмоциях" и он же ученый, специализирующийся на молекулярной биологии, автор бестселлера "Одиночество в сети" Януш Леон Вишневский выпускает книгу за книгой.
Не так давно увидела свет книга для детей "Марцелинка. В поисках самого главного", а уже выходит новая книга Вишневского "188 дней и ночей" - электронная переписка с главным редактором самого важного в Польше глянцевого журнала для женщин "Пани" известной феминисткой Малгожатой Домагалик.
Российская газета: Пан Вишневский, почему вы решили написать эту книгу - "188 дней и ночей"?
Вишневский: Это решение было в действительности решением моего "соавтора" Малгожаты Домагалик. А я просто согласился. Мы долго переписывались по электронной почте до того, как было принято это решение. Она, кстати, написала рецензию на мою книгу "Одиночество в сети", в которой, несмотря на то, что книга ей понравилась, она сильно раскритиковала меня за мое отношение к женщинам. Она подумала, что я антифеминист. Мол, я описываю в книге умную женщину, а в конце делаю ее "глупой". Это стало предметом нашей переписки. И, в конце концов, Малгожата сочла, что наши письма могли бы стать интересным материалом для эпистолярного романа.
Так мы с Малгожатой и беседовали полгода, и днем и ночью, поэтому книга так и называется "188 дней и ночей". Не смотрите на меня так - у нас нет романа. Мы просто обменивались мнениями о религии, о косметических операциях, о гомосексуальности, о порнографии, о литературе, о музыке, да обо всем, что происходит за окном.
РГ: Вы еще и ведете рубрику в "Пани". Вам уютно в гламурном женском журнале?
Вишневский: "Пани" - журнал о стиле жизни. Возникнув еще в коммунистической Польше, он и спустя четверть века прекрасно существует, во время жесткой конкуренции. Он гламурен, но это не "Гламур". Этот журнал не только о моде, косметике и о том, "как получить космический оргазм в первую ночь". И я чувствую себя там очень комфортно: у меня есть свое место, чтобы выразить мужское мнение в очень женском мире. Мужчины ведь тоже читают "Пани". Я знаю об этом из приходящих электронных писем. Даже если они делают это втайне.
РГ: После этих 188 дней и ночей общения с феминисткой как вы стали относиться к феминизму. Не кажется ли вам, что надвигается матриархат?
Вишневский: Раньше я был феминистом, но больше им не являюсь. Феминизм означает, что женщины и мужчины равны, и это равноправие должно воплощаться во всем. А я открыто заявляю, что женщины лучше, и поэтому я больше не феминист. Это не дешевое кокетство. Это мое настоящее, глубокое убеждение. Убеждение мужчины 50 с лишним лет, ученого и писателя. Если посмотреть на статистику, касающуюся узников тюрем, то оказывается, что более 80% заключенных - мужчины. А среди приговоренных к смертной казни 99% мужчин и лишь 1% женщин. Акты агрессии обычно совершаются мужчинами.
Что же касается "надвигающегося матриархата", то я вовсе не вижу его даже на горизонте. Даже Германии, страна, известная самой болезненной реакцией на любую дискриминацию, где премьер-министр женщина, очень далека от матриархата.
РГ: Вы говорили, что первую свою книгу - "Одиночество в сети" - написали от грусти, одиночества. Творчество расширило ваш мир или усугубило одиночество?
Вишневский: Да, в моей жизни изменилось многое - став популярным, я вошел в определенный круг, который всегда немножко клановый. И в то же время я расстался с женой. Это было сложно, но в этом смысле я не католик, я не готов жить вместе "до конца жизни". Мы долго прожили. Я менялся и, очевидно, не так, как хотелось бы ей. Мне многое интересно, я все время что-то ищу... Наверное, это не для нее.
РГ: То есть вы стали более одиноки?
Вишневский: Нет. Хотя бы потому, что я много пишу. А когда я пишу, я не чувствую себя одиноким. Наоборот, ищу одиночества. Мне нравится вечером или ночью, попивая вино, слушая музыку (тем самым, вводя себя в состояние меланхолии) писать. И потом ведь все важное в науке, литературе создается именно в одиночестве.
РГ: Когда вас одолевает меланхолия и с ней не хочется расставаться, какую музыку вы ставите?
Вишневский: В основном Шумана. Еще Рахманинова. Иногда мне необходим Высоцкий.
РГ: А любите беседовать с самим собой, пребывая в одиночестве?
Вишневский: Не очень. Я иногда делаю это, когда разочаровываю кого-нибудь - я пытаюсь говорить словами этого человека. Как во время судебного заседания.
РГ: Когда вы были маленьким, вас воспитывали женщины?
Вишневский: Я рос в типичной коммунистической польской семье - три поколения в одной квартире. Родители работали, а нас с братом воспитывала бабушка. Но я не думаю, что был подвержен исключительно женскому воспитанию. Все-таки я пять лет учился в очень мужской школе - морской, - и эти годы девочки для меня были особым миром. С ними было здорово потанцевать, мы их воспринимали совсем другими, такими … деликатными, что ли. В общем, это были красивые эмоции.
РГ: Ваши книги очень эротичны. Вас за это не порицают католики?
Вишневский: Да, в Польше мы растем с Богом. Но вы знаете, поляки, при всей религиозности, католики скорее лишь на улице. А дома - уже другие. Да и вообще 90 процентов католиков живут совсем не как католики. К примеру, моя мама тоже католичка, что не мешало ей иметь трех мужей…
РГ: Проживая в воспоминаниях прошлое, не думаете, что поступили бы иначе, зная уже гораздо больше о женской психологии?
Вишневский: Может быть. Не знаю. У меня нормальные мужские тостероновые результаты в крови, поэтому у меня все равно типично мужские реакции на многие вещи. И то, что я психологически стал больше понимать женщин, не гарантирует, что в жизни все буду делать правильно. Знать и уметь - большая разница.
РГ: Весной у нас вышла ваша детская книжка про маленькую девочку Марцелинку, путешествующую по Вселенной и познающую тайны мироздания.
Вишневский: Да, а поскольку я все-таки ученый, мне хотелось на уровне детей рассказать об этом с двух позиций - научной и теологической. Хотя слова "Бог" нет ни на одной странице.
РГ: И эти две точки зрения не вступают в конфликт?
Вишневский: Я не вижу в этом противоречий, поскольку современная физика основана на космологии. Физики знают, что был великий Взрыв, и это признано "нулевым" моментом. И что было до этого, не знает никто. Было ли Время всегда или нет? Или оно началось в этом моменте "нуль"? Никто не знает: одна ли Вселенная или их много? Именно ученые чаще всего подходят к той грани, где открывается непознаваемое.
РГ: Вы тоже - верующий в Бога ученый?
Вишневский: Да. Конечно, Бог для меня не тот, что в Библии. Бог для меня - это философия. И я хожу в костел по понедельникам, когда там нет толпы прихожан, и я могу общаться с Богом спокойно.
РГ: О чем вы беседуете?
Вишневский: У меня есть вопрос: "зачем я в этом мире". Замысел это или случайность? В каком-то смысле поход в костел - это и путь к себе, разговор с какой-то частью себя. Я разговариваю с Богом и о женщинах тоже.
РГ: Но почему этот разговор с самим собой невозможен дома?
Вишневский: Это как с театральным спектаклем. Можно его посмотреть по ТВ, а можно пойти в театр - другие ощущения.