С тех пор, когда Россия ратифицировала Киотский протокол (в 2004 г.), тема "торговли воздухом" не сходит со страниц наших СМИ. Еще бы - ведь новые рыночные механизмы Протокола позволяют нашим корпорациям получать доходы буквально из воздуха. А именно - продавая сокращения выбросов СО2, которые так или иначе образуются в ходе большинства проектов модернизации мощностей. Таких проектов у наших компаний колоссальное количество, и для получения "киотских" доходов их надо официально оформить как т.н. проекты совместного осуществления (СО). И все - открывается финансирование на миллиарды долларов.
Эти миллиарды помешали бы сейчас, в период экономического кризиса. Но пока их зарабатывает Китай, Индия и многие другие, включая даже Украину - только не Россия. И наши корпорации это, мягко говоря, не радует. Ведь все, что требовалось от государства - это наладить в России систему одобрения и регулирования проектов СО. Тем более, что "велосипедов" здесь изобретать не требовалось: системы одобрения таких проектов в Европе к тому времени уже имелись. От Германии до Польши, Болгарии и даже стран Балтии они были созданы по принципу одобрения проектов "в одно окно", с простой и прозрачной процедурой. Поэтому все участники рынка полагали, что именно этот опыт и будет использован, тем более что ЕС выделил России специальный грант в размере 2 млн евро на разработку системы регулирования проектов СО. Ведь известно, как упорно проталкивает ЕС идею совместимости всех российских экологических норм с европейскими стандартами.
МЭРТ РФ, ставший бенефициаром гранта, с энтузиазмом взялся за его освоение, назначив исполнителем американскую фирму ICF. Оптимизма добавляли жесткие сроки, заложенные в План Национальных Действий по Киотскому протоколу: проект порядка регулирования проектов СО МЭРТ должен был представить уже во 3-м квартале 2005 г.
Узнав о российских планах, к нам ринулись инвесторы - покупатели сокращений. Но ажиотаж недолго длился: дальше началось нечто необъяснимое. Сроки представления МЭРТом порядка сначала были отложены на квартал, а потом - просто на неопределенный срок.. В итоге прошли 2005-й и 2006-й годы - это были годы размещения мирового спроса на сокращения, и Россия от этого процесса фактически самоустранилась. В итоге национальный порядок регулирования в сколько-нибудь завершенном виде в России появился лишь в 2008 г., когда от мирового спроса остались только рожки да ножки.
Причины такого "киотского суицида" нашей страны назывались разные - от некой антипатии к данной теме наших лидеров до элементарного расчета времени, необходимого чиновникам МЭРТ на "освоение" гранта. Наблюдая за недоумением иностранцев по поводу медлительности МЭРТ, досужий россиянин, поднаторевший в "распиле" казенных денег, только усмехался в усы: ведь ясно же, что проект порядка нельзя представлять, пока деньги не "освоены" до конца - иначе будет непонятно, на что они, собственно, пошли. Но что интересно: результаты работы по гранту так и не были представлены российскому и международному бизнесу. Хотя вопрос об отчетности может скорее заинтересовать Счетную Палату. Для российских корпораций гораздо важнее то, что в результате трехлетней затяжки Россией почти полностью потерян углеродный рынок. Ценой "грантовых радостей" стала утрата 10-12 млрд долларов наших доходов.
Что же касается нелюбви руководства страны к "киотской" теме, то здесь краски, видимо, сгущены - понимание, скорее всего, существует. По крайней мере, если судить по предвыборной речи Президента РФ Д.А. Медведева от 14.02.2008, в которой ясно сказано: "Если мы вписались (в Киотский протокол), то должны по максимуму получить те преимущества, которые причитаются".
Но, как часто бывает в России, реальная ситуация здесь весьма далека от пожеланий руководства. Та система одобрения проектов, которая сейчас сложилась в России, просто бьет все мировые рекорды по количеству и разнообразию барьеров, созданных для владельцев проектов - российских корпораций. Она ничем не напоминает простые европейские аналоги, так что в этом смысле можно не сомневаться - деньги ЕС были действительно потрачены зря.
Судите сами: наше государственное одобрение проектов уникально по сложности и предусматривает 5-ступенчатую процедуру рассмотрения подаваемых заявителями проектных заявок. Сначала идет рассмотрение в МЭР РФ; далее заявка отправляется на рассмотрение в целый ряд ведомств, включая и те, которые, что называется, "не по профилю". Если проект получает "черный шар" от любого из этих ведомств, он автоматически снимается "с пробега".
Далее заявка проходит т.н. Межведомственную комиссию, образованную при МЭР РФ, причем в два этапа - сначала Экспертный совет при МВК, а затем собственно Комиссию. И если в МВК сидят представители тех же ведомств, то в Экспертном совете - люди "со стороны", от которых судьба проекта тоже полностью зависит. И лишь после этого проект подается в Правительство РФ, которое и принимает окончательное решение о его одобрении.
Однако, такой сложной процедуры чиновникам МЭР показалось мало, и ими был создан новый, дополнительный барьер, а именно, такая неизвестная в мире практика, как собственные (ведомственные) критерии эффективности при рассмотрении проекта на предмет одобрения. Ненужность этой меры понятна каждому, поскольку речь идет о торговой сделке по купле-продаже сокращений выбросов. Эффективность любой внешнеторговой сделки, как известно, определяется ее участниками - такой порядок принят в России для внешней торговли всеми товарами, кроме оружия. Почему именно сокращениям так повезло, непонятно (точнее -слишком понятно).
Стоит ли удивляться, что в рамках такой выдающейся системы до сих пор НЕ БЫЛО ОДОБРЕНО НИ ОДНОГО ПРОЕКТА. И, соответственно, владельцами проектов не получено ни копейки (точнее, ни цента). Впрочем, с некоторых пор систему критикуют даже представители МЭР РФ - мол, слишком сложная получилась. А ведь хотели как лучше…
Правда, выводы из этой критиками еще интереснее: систему предлагается полностью "переформатировать", сделав главной инстанцией отбора проектов ….Сбербанк РФ. Да, читатель, не удивляйтесь: коммерческий банк предлагается наделить функциями, ранее закрепленными за органами государственного управления. И если бы речь шла о банке, находящемся в собственности Правительства РФ, это было бы хотя бы отчасти понятно. Но главный акционер Сбербанка - ЦБ РФ, передача которому функций правительственных органов - юридический нонсенс.
Впрочем, некоторые преимущества такой схемы просматриваются сразу: например, если чиновник министерства отвергает тот или иной проект в рамках системы одобрения, то с него, хотя бы теоретически, можно спросить (в рамках тех же антикоррупционных законов, например). А какой спрос может быть с сотрудника коммерческого банка и тем более какого-то частно - государственного партнерства при нем (которое, по имеющимся данным, планируется создать при Сбербанке для этих целей)?
Так что схемы предлагаются, время идет, а западные деньги летят и летят на счета наших конкурентов мимо российских карманов. А наши корпорации задаются традиционными российскими вопросами: когда же это кончится и кто за это ответит?
Текст публикуется в авторской редакции